Ланидар невольно улыбнулся, глядя на счастливую девушку.

— Видишь, мама, — сказал мальчик. — Можно ездить на спинах этих лошадей.

— Эйла, а может, ты покажешь Мардене и Деноде, на что действительно способны эти лошади?

Кивнув, Эйла легко вспрыгнула на спину кобылы, быстрой рысью направила ее к центру луга, а Удалец и Волк последовали за ними. Пустив Уинни галопом, Эйла стремительно проскакала по лугу, сделала большой круг и вернулась к зрителям. Дав лошади сигнал замедлить шаг, она спрыгнула на землю. Обе женщины и мальчик изумленно таращили глаза.

— Да, теперь понятно, почему люди хотят проехаться на лошади, — сказала Денода. — Будь я помоложе, то, глядишь, и сама попыталась бы.

— Почему лошади так хорошо слушаются тебя? — спросила Мардена. — Это какая-то магия?

— Нет никакой магии, Мардена. Любой может приручить их, нужно только время и желание.

— А как тебе пришло в голову залезть на спину лошади? И вообще, откуда она у тебя взялась? — спросила Денода.

— Я убила мать Уинни, чтобы сделать запасы мяса, а потом обнаружила ее осиротевшую маленькую кобылку, — начала Эйла. — Когда за ней погнались гиены, я невольно прогнала их — мне не нравятся эти падальщики, — а потом поняла, что мне, наверное, придется теперь позаботиться об этой сироте. — Она рассказала, как спасла кобылку от гиен и вырастила ее, и в итоге они очень хорошо научились понимать друг друга. — Как-то раз я забралась к ней на спину, и когда она пошла вперед, то я постаралась не упасть. Это было единственное, что я могла. Когда она наконец замедлила шаг и остановилась, я сама не могла поверить в то, что сделала. Это было подобно полету — с ветром в лицо. Не удержавшись, я попробовала еще раз, и хотя сначала я не знала, как управлять ею, понемногу она научилась понимать мои желания. Она идет, куда я хочу, потому что сама этого хочет. Она мой друг, и, по-моему, ей приятно, когда я езжу на ней.

— И все-таки это как-то очень странно. Неужели никто не возражал? — спросила Мардена.

— Возражать было некому. Тогда я жила одна, — сказала Эйла.

— Мне было бы страшно жить одной, без людей, — сказала Мардена. Ее раздирало любопытство, и ей хотелось задать много вопросов, но прежде, чем ей удалось вымолвить слово, они услышали приветливый крик и, оглянувшись, увидели Джондалара.

— Вот вы где! — сказал он. — Прибыли Даланар и Ланзадонии.

— Замечательно! — сказала Фолара. — Я так по ним соскучилась.

Эйла радостно улыбнулась.

— Я тоже не могла их дождаться. — Она повернулась к гостям. — Нам придется вернуться обратно в лагерь. Прибыл мужчина очага Джондалара, как раз вовремя, чтобы успеть на наш Брачный ритуал.

— Все понятно, — сказала Мардена. — Нам пора уходить.

— Но прежде чем уйти, Мардена, — возразила ей Денода, — мне надо бы приветствовать Даланара. Мы с ним знакомы.

— Конечно, надо, — сказала Джондалар. — Я уверен, он будет рад повидаться с тобой.

— И до того как вы уйдете, Мардена, я хотела спросить тебя, разрешишь ли ты Ланидару присматривать за лошадьми, когда у меня не будет времени? — сказала Эйла. — Ему просто нужно будет убедиться, что с ними все в порядке, и позвать меня, если он заметит неладное. Это очень важное дело. И мне будет гораздо спокойнее, если не придется тревожиться за них.

Оглянувшись, они увидели, как мальчик поглаживает Удальца и кормит его морковью.

— По-моему, ты убедилась, что они не обидят его, — сказала Эйла.

— Хорошо, пусть присматривает, — сказала Мардена.

— О, мама, спасибо! — с сияющей улыбкой воскликнул Ланидар. Мардене еще не приходилось видеть сына таким довольным и счастливым.

— Где же тот твой сынок, Мартона? Тот, что, говорят, похож на меня… ну, может, только слегка помоложе, — весело спросил высокий мужчина с длинными белокурыми волосами, стянутыми в хвост на затылке. Он протянул к ней руки и сердечно улыбнулся. Они слишком хорошо знали друг друга и не особо церемонились.

— Увидев, что ты на подходе, он побежал за Эйлой, — сказала Мартона и, обменявшись с ним рукопожатием, подалась вперед и потерлась щекой о его щеку. Он, возможно, немного постарел, но остался таким же красивым и обаятельным, как прежде. — Они скоро появятся, Даланар, уверяю тебя. Он ждет тебя с тех самых пор, как мы пришли сюда.

— А где Вилломар? Меня очень расстроило известие о Тонолане. Мне нравился этот молодой парень. Я хочу выразить мои соболезнования вам обоим, — серьезно сказал он.

— Спасибо, Даланар, — сказала Мартона. — Вилломар в главном лагере, пошел поговорить о торговых делах. Конечно, он надеялся, что сын его очага вернется. Но если уж говорить начистоту, то я сомневалась, что они оба вернутся. Когда я увидела Джондалара, то в первый момент подумала, что это ты. Не могла поверить, что мой сын пришел домой. А с какими сюрпризами он вернулся! Не говоря даже об Эйле и ее друзьях-животных.

— Да, они вызывают потрясение. Ты знаешь, они навестили нас по пути домой? — спросила стоявшая с ним рядом женщина.

Мартона взглянула на эту женщину. Жена Даланара была самым необычным человеком, которого Мартона или любой член племени Зеландонии когда-либо видели. Она казалась крошечной, особенно в сравнении со своим мужем — если бы он вытянул вперед руку, то она прошла бы под ней, не склонив головы. Ее прямые и длинные черные волосы, собранные в пучок на затылке, поблескивали, как вороново крыло, хотя на висках белела седина, но самым поразительным было ее лицо. На круглом, как полная луна, лице с курносым носиком и широкими скулами горели черные глаза, казавшиеся раскосыми из-за того, что веки слегка прикрывали их. Ее кожа была светлой, может быть, чуть темнее, чем у ее мужа, хотя летом они оба обычно загорали на солнце.

— Да, да, они сообщили нам, что вы собирались прийти на Летний Сход, — сказала Мартона, поздоровавшись с женщиной. — Насколько я поняла, Джоплая также решила пройти Брачный ритуал. Вы прибыли как раз вовремя, Джерика. Всем невестам нужно сегодня днем собраться в Доме Жрецов вместе с их матерями. Я пойду туда с Эйлой, ведь у нее нет здесь родной матери. Если вы не очень устали, то вам с Джоплаей тоже надо сходить.

— Думаю, мы сходим на это собрание, Мартона, — сказала Джерика. — А у нас еще есть время, чтобы поставить свои жилища?

— По-моему, вполне. Мы все поможем вам, — сказал Джохарран, — если вы согласны разбить лагерь рядом с нами.

— И вам не придется ничего готовить. Сегодня на утреннюю трапезу к нам приходили гости, и у нас осталось много еды, — заметила Пролева.

— Мы с радостью разобьем лагерь рядом с вами, — сказал Даланар, — но почему вы выбрали эту окраину? Вы же любите быть в гуще событий, Джохарран.

— Когда мы прибыли, все лучшие места в главном лагере уже заняли, и уж точно там не было места для такой многочисленной Пещеры, как наша, а нам не хотелось тесниться. Походив по окрестностям, мы нашли это славное местечко, — сказал Джохарран. — Видишь те деревья? Там начинается хороший лесок с изрядным запасом топлива. И там же, от родникового водоема, начинается этот ручей. Около остальных лагерей вода со временем станет илистой и мутной, а у нас по-прежнему останется чистой и свежей, а вдобавок в нашем распоряжении и прекрасный пруд для купания. Джондалару и Эйле понравилось еще и то, что здесь удобные места для лошадей. Мы построили для них загон выше по течению. Именно туда Эйла и пошла сейчас со своими гостями. Она пригласила их сегодня на завтрак.

— А кто они? — спросил Даланар. Его невольно заинтриговало, кого же Эйла могла пригласить.

— Ты помнишь женщину из Девятнадцатой Пещеры, родившую сына с недоразвитой рукой? Мардену? Ее мать зовут Денода, — напомнила Мартона.

— Конечно, помню, — сказал Даланар.

— Этому мальчику, Ланидару, уже почти двенадцать лет, — сказала она. — Я не знаю точно, как все это случилось, но думаю, что он забрел в наши края, желая сбежать на время от многолюдной толпы и, возможно, от поддразниваний сверстников. Кажется, кто-то рассказал ему о наших лошадях. Они всех интересуют, и этот мальчик, разумеется, не исключение. В общем, Эйла познакомилась с ним и решила попросить его присматривать за этими животными. Ее беспокоит, что здесь собралось так много людей, часть которых, не осознавая, насколько необычны эти лошади, может начать охоту на них. И тогда они наверняка стали бы легкой добычей, поскольку не привыкли убегать от людей.