— Кэс? — нагнулся к ней Себастьян, взял ее холодную, как лед, руку и озабоченно нахмурился. — Что с тобой? Ты вся побелела. Что-то болит?

Кэсси заставила губы изогнуться в улыбке, но у нее было ощущение, что ее лицо ей не принадлежит.

— Ничего не болит, — произнесла она, надеясь, что ее голос звучит как обычно. — Я просто пыталась вспомнить, о чем мы говорили.

Себастьян с легкой тревогой продолжал вглядываться в ее лицо:

— О чем бы ты ни думала, должно быть, эти мысли были для тебя неприятны. Это связано с твоей жизнью в тюрьме?

Кэсси откинулась на спинку стула.

— Похоже, тебе не дает покоя моя жизнь в тюрьме, — заметила она. — Или, может быть, тебя преследует какая-то эротическая фантазия, связанная с экс-заключенной?

Если Кэсси хотела таким образом отвратить его от себя, то она добилась совершенно противоположного эффекта. Себастьяна чуть не затрясло от мощного прилива желания и вызова, который Кэсси, сама того не зная, ему бросила.

Она будет ему принадлежать! И не важно, что сами они сейчас принадлежат разным мирам. Кэсси нужна ему, так как только она сможет избавить его от сексуальной неудовлетворенности и напряжения, в котором он пребывал все эти дни, как только увидел ее.

Почему все эти годы секс ни с одной женщиной не дарил ему тех ощущений, которые он испытывал с Кэсси? Он никогда не относил себя к тем романтическим дурачкам, которые считают, что в жизни должна быть только одна настоящая любовь.

Полная чушь!

И он докажет это себе собственным примером. Вполне возможно, что, переспав с Кэсси, он даже будет разочарован, так как в нем почему-то еще живы воспоминания прошлого.

Кэсси положила салфетку на стол.

— Передай мою благодарность своим поварам — еда была выше всяких похвал. И конечно, спасибо тебе, что пригласил меня. Вряд ли пикники, которые, я надеюсь, будут у меня в будущем, смогут сравниться с этим, — со слабой улыбкой сказала она.

— Вот меня-то как раз благодарить не за что, — криво улыбнулся Себастьян. — Я даже палец о палец не ударил. Я вообще ничего не умею готовить. Как насчет кофе? Шоколад и кофе ждут нас внутри. Нам лучше пойти в дом — тебе не кажется, что немного похолодало? Могу отдать тебе свой пиджак.

Где-то внизу бурлило море. Кэсси видела белые барашки на гребнях волн, превращающихся в пену, когда они разбивались о берег и скалы.

Она не успела отказаться от его предложения, как Себастьян уже встал из-за стола и накинул ей на плечи теплый пиджак. Все ее чувства сразу обострились, стоило Кэсси несколько раз вдохнуть горьковатый запах, шедший от пиджака.

В молчании они дошли до виллы. Внутри им никто не встретился, но Кэсси предположила, что Себастьян просто велел своему помощнику и персоналу не показываться им на глаза. С неожиданной болью в сердце она подумала о том, скольких женщин до и после нее Себастьян приводил сюда и наслаждался с ними едой, любуясь закатом…

Словно догадавшись о ее мыслях, Себастьян сказал:

— Думаю, у тебя есть право знать, что до тебя я не приглашал сюда ни одной женщины. Двери виллы открыты только для наших близких родственников и друзей, которым мы полностью доверяем.

Кэсси подняла брови:

— И в какую же категорию мне отнести себя? Я ведь не могу считаться близким другом или вашим родственником, пусть даже будущим.

После этих слов повисла пауза. Лицо Себастьяна превратилось в маску.

— Ты совершенно права, — натянуто сказал он. Кэсси от всего сердца пожалела, что не может рассказать ему о Сэме. Уже сам факт его существования делал ее родственником его семьи, хотел Себастьян того или нет. Однако и в этот раз ее что-то удержало от того, чтобы бросить ему правду в лицо. Вместо этого она холодно улыбнулась:

— В таком случае это большая честь для меня, ваше высочество, что вы допустили меня в круг избранных, учитывая мою подкачавшую биографию, — протянула она.

— Биографию, которой можно было бы не стыдиться, если бы ты не так рьяно старалась унизить своего отца при любой возможности. Естественно, что своим поведением ты наводила тень и на него.

Тайна, которую Кэсси держала в себе, уже была готова сорваться с ее губ, как внезапно подступившая к кратеру бурлящая лава. Но каким-то образом ей все-таки удалось совладать со своими эмоциями и не выпалить, каким в действительности был ее отец. К каким больно ранящим словам он прибегал, теряя над собой контроль, что случалось весьма часто. Какие синяки и кровоподтеки оставляли на ее теле его кулаки.

Себастьян не видел тот неровный шрам пониже ее спины, оставленный ей на память отцом в тот судьбоносный для нее день. Он словно венчал все, что ей пришлось от него вынести, чтобы сохранить свою независимость и не дать ему полностью подчинить ее своей воле. Кэсси была горда тем, что отцу так и не удалось выбить из нее слезу.

Но это была ее победа.

Отец мог винить дочь за смерть жены. Он мог обвинять ее в том, что она капризная и взбалмошная, но он не смог подчинить ее себе. Для нее также было чудом то, что Сэм — теперь ее единственная отрада в жизни — вообще появился на свет. Какое счастье, что она не знала об этом, потому что сгоряча могла бросить отцу в лицо все что угодно в тот день, когда он скатился с лестницы! Неизвестно еще, чем бы все тогда обернулось, узнай он, что она забеременела от будущего короля.

Кэсси посмотрела Себастьяну прямо в глаза, ее плечи, согретые теплом пиджака Себастьяна, уже были не так напряжены.

— Мой отец не был хорошим отцом, — сказала она. — Он мог быть хорошим мэром и бизнесменом, но он не заботился и не любил меня так, как отец должен любить своих детей. Ты не знал его близко, Себастьян, не жил с ним под одной крышей. Ты составил мнение о нем лишь со слов других людей. — Ее взгляд вдруг затуманился от слез, и она закончила глухим, срывающимся голосом: — Ты его просто не знал.

Себастьян громко выдохнул и неожиданно даже для себя прижал Кэсси к груди. Опустив подбородок ей на голову, он недоуменно спросил себя: «Что же в Кэсси есть такого, чего нет в других женщинах, почему только она одна способна вызывать во мне такие сильные чувства?» Она могла вызвать у него чувство ненависти, а уже в следующую секунду он успокаивал ее как испуганную потерявшуюся девочку. Она за секунду превращалась в чувственную богиню, рядом с которой им владело только одно чувство — желание обладать ею. Вот и сейчас, прижимая к себе соблазнительное тело, он чувствовал, как стремительно растет его желание.

Кэсси глубоко вдохнула. Себастьян вздрогнул всем телом, ощутив прикосновение ее груди, наполнившее его желанием. Он отодвинулся и поднял ее лицо за подбородок, вглядываясь в колдовские глаза, прилагая все силы, чтобы не утонуть в этих зеленых озерах.

— Ты права — я не был близко знаком с ним.

Взгляд Кэсси был таким же непроницаемым, как глубины моря, плескавшегося рядом.

— Мне холодно, — вдруг сказала она, и Себастьян почувствовал, как дрожь прошла по ее телу.

Он взял ее руку в свою, прижался к ней губами и по очереди перецеловал каждый пальчик.

— Тогда позволь мне тебя согреть, — сказал он, и в его темных глазах сверкнуло пламя.

Себастьян провел Кэсси в кабинет, снял с нее пиджак и бросил его на кресло. Глядя ей в глаза, взял ее руки в свои.

— Еще не согрелась? — спросил он.

— Нет, но мне уже теплее.

Себастьян опустил руки ей на талию и привлек к себе.

— Как насчет кофе? — спросил он, его взгляд переместился на ее рот.

— Ты ведь пригласил меня сюда не для того, чтобы предложить мне кофе, верно, Себастьян?

Ладонь Себастьяна легла ей на шею, его теплые пальцы вызвали в теле легкую дрожь.

— Но ты ведь не отрицаешь, что между нами по-прежнему что-то происходит, а, Кэсси?

Как ей отрицать то, что было очевидно? Она и в прошлом никогда не могла отказать Себастьяну. Все осталось по-прежнему даже спустя шесть лет.