Какая-то нелепая неделя, ночь и вечер. Просто невероятно неприлично короткий срок, чтобы влюбиться. Влюбиться так, что сердце отказывалось чувствовать что-либо, кроме боли и тоски.

Я читала об этом в книжках. Чертовых любовных романах. Вздыхала и скептически ухмылялась в моментах, где героини впадали во вселенскую тоску от того, что их не поцеловали на ночь.

«Что за бред?» — думала я. И превращалась в очередную засыхающую истеричку. Если бы не…

Если бы не чудо, возможно, я бы упросила Артема найти мне психолога. Но мое чудо появилось как никогда вовремя.

Поэтому я, скрипнув зубами, взяла пирожок и откусила. Правда вкусно, хоть и пп.

— Спасибо, тетя, я просто не голодная, мне нужно размяться немного. — И, отгораживая себя от компании, я добавила: — вы же не против, если я прогуляюсь?

Не дав им мне возразить, я поднялась и направилась к выходу. На улице было прохладно, но все равно чудесно. Не сравнить с московской сыростью и снегом. Захочу сугробы — попрошу Артема отвезти нас в горы, тут всего час на машине.

Хотя о чем это я? Нам нельзя выходить даже в магазин. Никаких связей с внешним миром! За эти семь месяцев я была за пределами нашего волшебного местечка едва ли больше пяти раз. И всегда — только ради посещения врачей.

Меня это задевало крайне редко. Я не хотела знать, что творится в мире. Не хотела знать, что происходит в Москве. Не хотела знать даже то, решил ли Артем нашу проблему.

Я не представляла, как возвращаться в старую жизнь. Единственное, по чему я скучала, это офис и девочки. Как они там? Смогли ли удержаться? Не выгнали ли их? Ведь на днях истек предварительный договор аренды.

Кому теперь принадлежит этот офис?

Мысли снова вернулись к Максиму. Я вышла на улицу и позволила зимнему ветру обнять меня. Он был холодный, обжигал щеки.

На секунду мне показалось, что это сильные мужские руки стискивают мое лицо в ладонях и целуют. Я облизала губы.

От всех этих преставлений лишь обветриться можно. Поэтому я достала вишневый бальзам и щедро нанесла на губы. Все равно целовать некому.

И как Маша справляется со всем этим?… Мы же оказались почти в зеркальных ситуациях. А держится она практически безупречно.

Я спустилась к самой кромке моря, кутаясь в безразмерную зефирную куртку. Из нее у меня торчал только нос, и то не полностью.

Это Артем привез, когда стало достаточно холодно, так как вещей у нас оказалось явно маловато. В нашем-то положении…

Когда в точно такой же куртке заявилась и Маша, мы снова долго хохотали над нашим охранником. Может, он и скрывает нас от внешнего мира практически безупречно, но вот выбирать вещи для этих целей явно умеет недостаточно хорошо.

Ибо нет ничего более привлекающего внимание, чем две женщины, одетые одинаково. Хотя и по скидкам.

Кстати, весьма ограниченный бюджет — это был второй неприятный сюрприз. Как объяснил Артем, в среднем запасов наличности у нас на два года достаточно экономной жизни.

А так как снимать деньги со счетов или карточек нельзя… В общем, жили мы ну очень скромно. А еще эти непредвиденные расходы…

Волны разбивались о волнорез, поднимая вокруг него столб водяных брызг. Кто-то смотрит на это на заставке компьютера, а кто-то — вживую.

Я умела ценить эти моменты. Когда настанет пора возвращаться, я перееду обратно. Может, не к этому морю. Может, в Испанию или Грецию … Где сиеста и умиротворение.

А тетя, естественно, поедет со мной и научится готовить самую вкусную паэлью в мире, и мы будем есть ее, запивая фраппе.

В желудке призывно заурчало при этих мыслях. Ага, знаю я эти сигналы! Знаю и уже давно не верю.

Сзади послышались шаги. Через минуту на голову мне натянули шапку.

— Совсем с ума сошла! Гулять без шапки в такие непогожие дни! Мало того, что в дом не загонишь, так еще и работаешь без передыху!

Тетя в этот раз не удержалась от нотаций. Видно, настроение не очень. Но в последние семь месяцев у нас тут у всех так.

— Тетушка, да хватит уже причитать, все хорошо! Я сейчас немного постою и пойду в дом.

— Не о том ты думаешь, девочка моя! Тебе теперь есть о ком заботиться, никого уже не вернешь.

Она смотрела на меня грустными глазами. А я лишь поджала губы.

— Я не собираюсь никого возвращать. И я знаю, ЧТО и кому должна. Не надо мне каждый раз напоминать об этом.

Я раздраженно развернулась и направилась в сторону тропинки. Она должна была меня увести в небольшую самшитовую рощицу.

Насколько мне известно, тут заповедная зона и людей практически не бывает. Прекрасное уединенное место.

Через пару минут меня скрыли деревья, и я снова осталась наедине с собой. События последних шести месяцев не оставили меня без маленькой фобии.

Я теперь никому не могла поверить. Мне казалось, что за моей спиной снова решают мою судьбу без моего участия. Поэтому мне хотелось выйти наружу, а потом забрать все, что у меня есть, и спрятаться. Ото всех.

Возможно, тогда и воспоминания, и мысли о том, а как бы все могло быть, покинут меня. Покинут, и я смогу идти дальше.

Казалось бы, он погиб, разбился. Но внутри бунтовало решительно все! Словно я ошибаюсь. У меня не было интернета, не было телефона. Старенький ноутбук был оснащен лишь информационной системой, при помощи которой я писала юридические памятки.

Я несколько раз спрашивала Артема, как так вышло, что произошла авария, но он каждый раз отмалчивался. Не говорил он и о смерти Макса и его помощника.

Маша вообще как-то раз заявила, что чувствует, что они живы. Что все будет хорошо. Мне не хватило духу признаться ей в том, что я с ней согласна.

Совершенно иррациональное чувство! Как и все, что произошло с нами за это время.

На тропинке показался силуэт мужчины, и на секунду я нервно вжалась в скамейку, на которой сидела. Но это был всего лишь Артем.

Как только он приблизился, я поняла, что что-то произошло.

— Мирослава Илларионовна, мне нужно с вами поговорить.

Мы так и не перешли грань делового общения. Он не просил, а я и не настаивала. Несмотря ни на что, я была его работой.

— Так говорите. Что произошло?

Он немного помялся, и я заметила в его взгляде что-то новое. Страх? Замешательство?

— Может, лучше зайдем в дом? Не будем говорить здесь. Все-таки прохладно на улице.

Он определенно чего-то боялся. Но мысли о том, что дома сейчас Маша и тетя, меня не вдохновляли. Я не хотела разговора при них, о чем бы он ни был.

— Нет, мы поговорим здесь.

И я похлопала рядом с собой по скамейке. Но Артем не сдвинулся с места. Это напрягло меня еще больше.

— Мирослава Илларионовна, скорее всего, скоро нам придется вернуться в Москву.

Я ждала эту новость. Знала, что рано или поздно это произойдет. Мы все ждали, но в чем проблема? Я лишь вопросительно подняла бровь.

— Дело в том, что нас засекли. Через меня. Я думаю, что это один из кредиторов, но есть шанс, что он настроен не причинять вам вреда.

Артем внимательно смотрел на меня, не отводя взгляд. В моей же голове крутилась лишь одна мысль: «Я не хочу отсюда уезжать!»

— По приезде у меня будет к вам настоятельная просьба, — он на секунду замешкался. — Я не хочу, чтобы вы продолжали общение с Трофимовым.

— Что ты сказал?

Мой голос задрожал. На секунду, лишь на одну секунду мне показалось, что я ослышалась.

Но мы оба прекрасно понимали, что расслышала я все верно.

Тут я почувствовала, как огромный комок внутри меня распадается на части.

Встала. Лицо обвеяло ветром, и я поняла, что плачу. Он жив! Жив!

От облегчения снова опустилась на скамейку, внутренне благодаря Бога за еще одно чудо в моей жизни…

Хотя стоп. Какого такого Бога? Мокрыми от слез глазами я уставилась на Артема. Как бы он ни строил из себя уверенного и непробиваемого охранника, я видела в глубине его глаз страх. И не зря.

Утерев глаза и нос рукавом, я напряженно спросила его: