— Так-то лучше, Джиннайна! — его лицо искажала самодовольная гримаса. Я хотела снова встать, но робкое касание рабыни меня остановило.

Дальше было хуже. Пара оплеух, несколько угроз, и вынуждена была танцевать голая перед правителем. Ладно, хоть не на углях. Лейв так захмелел, что уже слабо держался на ногах и делал лишь то что хотел, не обращая внимание на присутствующих. Хотя и гости мало чем отличались от вождя-свиньи.

Ночь пиршества заканчивалась, а вернее утра, и началась оргия. Ярл снова притянул меня к себе:

— На колени, блудница! — я замотала головой. Удар и я на полу, рывок и я на коленях. — Даже не думай, Джиннайна! — его руки намотали волосы на кулак и притянули к его хозяйству.

Я гадала: откуда в этом мужчине столько силы. Любого другого такое количество выпивки уже бы свалило с ног. Но Лейв был дюж, а взор его мутен. Ему ничего не стоило сломать мне шею одной рукой. Но он не грозил мне смертью, лишь брату.

Я упрямо мотнула головой, а варвар криво улыбнулся. Его все это забавляло. Он лениво потянулся к завязкам простой набедренной повязки и нарочито медленно обнажился. Я попыталась отодвинуться, но он дернул меня за волосы. Еще бы чуть-чуть и Лейв снял бы с меня скальп. Он водил своим отвратительным членом по моим губам, а я сжимала их изо всех сил.

— Ну же, Джин, или я прикажу кинуть твоего возлюбленного в темницу к крысам! — он явно знал мою слабость и давил на нее. А я не могла ничего сделать.

Я приоткрыла губы и зажмурила глаза, а Лейв только этого и ждал. Его член просунулся в мой рот. Мне показалось, что я задохнусь или мои уста порвутся. Я пыталась держаться. А он двигал бедрами то медленно, то в бешенном ритме заходясь стонами. А если я задевала его хозяйство зубами, ощутимо тянул меня за волосы. Слезы текли по щекам… Больно, унизительно… Я — принцесса — стою на коленях, словно рабыня или блудница, продающая свое тело. Раньше я молилась богу, а теперь смерти, прося забрать меня. Я готова была продать душу дьяволу, чтобы избавиться от этого кошмара. Суровая реальность напомнила, что лучше уже не будет. Вождь начал рычать, а его фаллос подрагивать. Он вышел из меня и с шипением выплеснул свое семя мне на лицо. Меня стошнило прямо на его сапоги. Ярл тут же ударил меня, потому что я испачкала ему пол.

— Уведите эту сучку прочь! — приказал он страже.

Я казалась себе еще более грязной. Очутившись снова в комнате, я принялась мыться и тереться. Соскабливать с себя эту мерзость. Но отмыть душу я не могла. Чистой одежды больше не было и мне оставалось лишь завернуться в простынь, что я и сделала. Гвенаэль уже не стонал, ему явно помогли лекарства. Я зарыдала от безысходности. Лейв так и будет издеваться над нами: шантажируя меня братом, а его мной. Он так и будет унижать нас каждый день нашего существования, превращая его в ад и усиливая агонию. Я… я должна прекратить все это… Все сомнения ушли, стоило только решиться. Я начала обыскивать комнату на наличие колюще-режущих предметов. Ничего не найдя, присела рядом Наэлем и положила его голову к себе на руки. Еще один день я не выдержу. Я попрошу Гвенаэля, и найду способ. Без меня ему будет легче…

Подари мне сладкую смерть.

Соленые капли падали мне на лицо, а нежные руки перебирали волосы. В комнате стояла тишина. Я попытался встать, но спину ломило. Однако чувствовал себя намного лучше. Я открыл глаза, чтобы увидеть ее. Джиннайна, как раньше, держала мою голову на коленях. На шее у нее висел ошейник с цепью, впрочем, как и у меня. Вся она казалась такой хрупкой и беззащитной. Я улыбнулся, и в этот момент она засияла, как солнышко. Наши губы соединились, вкладывая весь пыл, нежность и отчаяние в этот страстный порыв. Я оторвался от ее губ лишь для того, чтобы сказать: «Я люблю тебя». Ведь другого шанса у меня не будет.

Я поднялся, превозмогая боль, чтобы прижать ее к себе. Меня не интересовал факт, где мы и что с нами будет. Я знал — она со мной. И она моя. И я во всем виноват, я не смог позаботиться о Джиннайне, о единственном человеке, которого я любил, кроме моей матери и отца.

Ее тонкие руки обвили мою шею. Слезы текли из глаз.

— Наэль, прости меня! Я должна была сказать тебе, что люблю тебя! И этого бы бала, посвященному моему выходу в свет, не было и тогда бы никто не узнал. Но я так боялась, я не верила, что ты любишь меня! Обиделась, что ты строил глазки той герцогине, — сквозь рыдания повинилась Джин и прижалась ко мне теснее, будто боялась потерять.

А я, как последний дурак, слышал лишь ее признания, гладил ее серебристые волосы. Наслаждаясь ее близостью, ее теплом.

— Я страшилась чувств, я была слишком упрямой. Прости меня! Скажи, что ты прощаешь меня? — ее головка запрокинулась, и на меня посмотрели ее чудесные глаза.

— Чшш, все это уже не важно, малышка! Не говори глупости! — я прижал ее к себе, успокаивая. Наши губы вновь сплелись в диком танце, и я знал, что должен подарить ей ее первый раз. Тот, которого она достойна. Потому что другой возможности у нас не будет. Пока я еще в силах, а она рядом со мной. Пока мы еще живы, ведь спасения нет и не будет.

Я покрывал поцелуями все ее совершенное тело, а она сладко стонала в моих руках. Ее ладони нежно поглаживали мои плечи, и я наслаждался каждой секундой подаренной мне судьбой.

Ее податливое мягкое тело выгибалось мне навстречу. А я всего лишь целовал сладкие вишенки ее груди, слегка прикусывая их зубами. Я проложил дорожку поцелуев к ее лону, а моя малышка уже лихорадочно металась из стороны в сторону. Все ее стоны — словно музыка для моей души. Я раскрыл створки сокровищницы, скользнул внутрь, пробуя на вкус ее соки. Моя малышка вот-вот кончит, и я ей в этом собирался помочь. Ее руки сжимали простынь, губы шептали мое имя, все ее тело находилось в агонии страсти. Я погладил ее набухшую грудь, перекатывая и чуть сдавливая соски. Облизнул пальцы и проник в ее лоно. Она громко вскрикнула, получая свой первый оргазм. И я уже больше не мог сдерживаться. Накрыл ее рот поцелуем и резким толчком вошел в нее. Она не закричала, лишь поморщилась.

— Чшш, скоро все пройдет! — прошептал ей на ушко, целуя лебединую шею, вдыхая ее аромат. Джин кивнула и так же тихо ответила:

— Любимый, так хорошо… Я не хочу никого кроме тебя! Убей меня, пожалуйста! Подари мне сладкую смерть! Я не хочу, чтобы ко мне прикасался кто-то, кроме тебя. Я так хочу умереть счастливой, не опороченной руками варвара. Не хочу, чтобы Лейв издевался над нами, шантажировал…

— Чшш! — снова шепнул я, накрывая ее рот поцелуем и унося к вершинам наслаждения.

Чувствуя, как она сжимается вокруг меня, я перестал сдерживаться и кончил, изливаясь в тугое жаркое лоно. Я притянул Джин к себе, и мы долго лежали рядом.

Из ее изумрудных глаз текли слезы. Она не хотела жить, и я понимал, что она не заслуживает такой смерти. Я положил руки на ее шейку. Во мне боролись два желания. Оставить ее в живых, и избавить от мучений и унижения. Второе перевешивало: жить здесь в адских муках — я не мог ей позволить. И я сжал их.

— Потерпи, родная, сейчас ты уснешь — я возьму твою боль на себя, — она улыбнулась и прошептала:

— Я люблю тебя! — в предсмертной агонии ее ногти впивались в мою кожу, оставляя кровавые борозды, били по израненной спине.

Я должен был сделать это еще раньше: в тот момент, когда варвары ворвались в тронный зал, и тогда бы ей не пришлось всё это пережить.

— Прости меня, — я поцеловал еще теплые губы.

Боль. Крик. Слезы. И снова боль.

Привлеченные предсмертными хрипами Джин и шумом, в комнату ворвались стражи. Но было уже поздно.

Я стоял у окна и смотрел на белый снег, укрывающий землю. Моя прекрасная Джиннайна, моя любимая, неподвижно лежала на кровати. Ее глаза были закрыты и больше уже никогда не посмотрят на меня, не заискрятся от радости. На тонкой шее, словно грязь на снегу, проступали багровые пятна от моих рук.