— Поди куда-нибудь, — сказал он Мэтту. — Раз ты не собираешься нам помочь, то по крайней мере не слушай наших планов. Хоть они, вероятно, будут и хиленькими, все же нам незачем рисковать, давая тебе их слышать. Ты можешь воспользоваться этими сведениями, чтобы купить себе милость Кастро.

— Ты неблагодарный сукин сын, — заявил Мэтт, — и я требую извинений.

— Ладно, я извиняюсь. А теперь поди куда-нибудь.

Мэтт вышел в сад.

Туман вернулся, но теперь уже обложным, сделавшим небо серо-стальным, стершим с сада все краски и превратившим пустоту из плоской мохнатой равнины в купол над миром. Мэтт отыскал каменную скамейку, сел и подпер голову руками.

Его трясло. Массированная словесная атака способна проделать это с человеком, сокрушить его самооценку и заронить сомнения, которые сохранятся на часы, дни или навечно. Есть хорошо разработанные устные приемы, которые много могут применить против одного. Жертве не дают сказать, не перебив; не позволяют докончить фразу. Перебивают друг друга, чтобы она не могла уследить за ходом аргументации и найти в ней огрехи. Жертва забывает свои возражения, потому что ей не дают облечь их в слова. Единственная ее защита — уйти. Если же вместо этого ее выгнали…

Постепенно замешательство уступило в нем место болезненному, цепенящему гневу. Неблагодарные!.. Он дважды спас их недостойные жизни, и где их признательность? Ну, так он в них не нуждается. И никогда не нуждался, ни на минуту.

Теперь он знает, что он такое. Это он от Худа получил. Знает, и может воспользоваться своими преимуществами.

Он может стать первым неуловимым вором на свете. Если Исполнение не даст ему вернуться к работе на шахтах, то он этим и займется. Безоружный, он может грабить магазины при ярком дневном свете. Может незамеченным проходить по охраняемым мостам, работать на Гамме в то время, когда его разыскивают по всем уголкам на Эта. Кстати, Эта… отличное место для грабежей, если он не сможет вернуться к прежней жизни. В этом месте азартных игрищ команды время от времени должно собираться до половины всех капиталов Плато.

Придется долго идти пешком до Моста Альфа-Бета, а потом еще дальше. Не помешал бы автомобиль. Поделом Сынам Земли, если он возьмет их машину, но придется ждать до полуночи. Хочется ли ему этого?

Мечтания успокоили. Его больше не трясло и он уже не так сердился. Он начал понимать, что вынуждало четверку так наседать на него, хотя не счел это справедливым — ведь это несправедливо и было. Лэни, Худ, Гарри Кейн, Лидия — они наверняка фанатики, иначе почему они бы отдали жизни безнадежному делу революции? А как фанатики, они знают одну мораль: продвигать свое дело любой ценой, кому бы это ни повредило.

Мэтт по-прежнему не знал, куда ему теперь податься. Он знал одно: с Сынами Земли ему не по дороге. В остальном у него прорва времени для решений.

Промозглый тоненький ветер дул с севера. Туман постепенно сгущался.

Электрический жар в доме пришелся бы кстати.

Но только не густая атмосфера враждебности. Он остался, где был, горбясь на ветру.

…Какого черта Худ вообразил, будто он отпугивал женщин? Он его считает за полоумного? Или недоразвитого? Нет, он бы тогда сказал это во время спора. Тогда почему?

Не отпугнул же он Лэни.

Это воспоминание согрело его. Теперь она потеряна, и к лучшему: пути их расходятся и когда-нибудь она кончит в банках органов. Но была ночь в пятницу и ночь в пятницу оставалась.

…Глаза Полли. Зрачки маленькие, это точно. Как у привратника, как у Гарри, Лэни и Худа, когда он уставал от их словесных наскоков. Почему?

Мэтт тихонько пощипывал нижнюю губу.

А если он прогнал Полли (неважно, почему; нет ответа), тогда не ее вина, что она ушла.

Но Лэни осталась.

Мэтт вскочил на ноги. Они должны ему сказать. У него есть, чем на них надавить: они не могут знать, насколько он уверен, что не имеет ничего общего с их делом. И он должен узнать.

Он повернулся к дому и увидел машины — три штуки, высоко в сером небе, появлявшиеся и исчезавшие в тумане. Они опускались.

Мэтт стоял совершенно спокойно. Он не был по-настоящему уверен, что они приземляются именно сюда, хотя машины росли и приближались с каждой секундой. Наконец они оказались прямо над головой и опустились. А он все стоял. Потому что к этому времени бежать стало некуда и он знал, что только «удача Мэтта Келлера» может его защитить. Это должно сработать. Он уж точно достаточно напуган.

Одна из машин чуть не приземлилась на него. Его не видят, точно.

Из этой машины вышел высокий, худощавый человек, быстро провел руками по приборной панели и отступил от ветра, в то время как автомобиль вновь взлетел и опустился на крыше. Приземлились две другие машины — они были из Исполнения. Из одной выбрался человек и подошел к высокому штатскому. Они коротко переговорили. Голос у высокого был тонкий, почти пискливый и с командской напевностью. Он благодарил полицейского за сопровождение. Полицейский вернулся в свой автомобиль и обе машины Исполнения растаяли в тумане.

Высокий вздохнул и позволил себе ссутулиться. Страх Мэтта схлынул. Этот член команды неопасен, он усталый старик, изможденный годами и недавно над чем-то тяжело потрудившийся. Но что за дурак Гарри Кейн, полагавший, что никто не явится!

Человек двинулся к дому. Хоть он и устал, но шел прямо, как полицейский на параде. Мэтт тихо выругался и двинулся следом.

Когда старикан увидит гостиную, он поймет, что там кто-то был. Он позовет на помощь, если Мэтт его не остановит.

Старик открыл большую деревянную дверь и вошел. Мэтт следом за ним.

Он увидел, что старик застыл в неподвижности.

Кричать старик не пытался. Если при нем был ручной телефон, он за ним не потянулся. Он поворачивал голову из стороны в сторону, изучая гостиную с того места, где стоял, подмечая забытые рюмки с кувшином и включенный поддельный очаг. Когда профиль его повернулся к Мэтту, Мэтту он показался задумчивым. Не испуганным, не сердитым. Задумчивым.

А когда старик улыбнулся, он улыбнулся медленной, напряженной улыбкой, улыбкой шахматиста, увидевшего победу почти в руках — победу или поражение, потому что противник может расставить неожиданную ловушку. Старик улыбался, но мышцы его лица оставались твердыми, как железо под дряблой морщинистой кожей, а кулаки прижаты к бокам. Он наклонил голову, прислушиваясь.

Старик резко повернулся к столовой и оказался лицом к лицу с Мэттом. Мэтт спросил:

— Вы чему ухмыляетесь?

Член команды моргнул — ровно на это время он был сбит с толку. Он негромко спросил:

— Ты из Сынов Земли?

Мэтт покачал головой.

Панический ужас! Но почему реакция именно такая? Мэтт поднял руку.

— Не делайте резких движений, — сказал он, обматывая вокруг руки цепочку от наручников, чтобы улучшить ее как оружие. Старик опустился на пятки. Трое таких физически не сравнились бы с Мэттом.

— Я собираюсь вас обыскать, — сказал Мэтт. — Поднимите руки. — Он зашел старику за спину и провел ладонями по различным карманам. Нашел несколько выпуклых предметов, но телефона не оказалось.

Мэтт отступил, размышляя. Он никогда никого не обыскивал; могут найтись какие-то уловки, с помощью которых этот человек его надует.

— Чего вам нужно от Сынов Земли?

— Я это скажу им, когда их увижу. — Понимать певучий баритон было не трудно, хотя Мэтт никогда в жизни не смог бы его повторить.

— Не пойдет.

— Происходит нечто очень важное. — Казалось, старик принимает трудное решение. — Я хочу поговорить с ними о грузе трамбробота.

— Ладно. Идите передо мной. Сюда.

Они прошли к столовой. Мэтт шел сзади.

Мэтт собирался покричать, когда дверь вдруг открылась. Из-за края двери показались нос и ультразвуковик Лидии Хэнкок. Ей понадобилась секунда, чтобы осознать, что впереди идущий человек — не Мэтт; и тогда она выстрелила.

Мэтт подхватил упавшего старика.

— Глупо, — сказал он. — Он хотел с вами поговорить.