— Понимаю, что нам надо чаще гулять вдвоем.

Я не выдержала и тоже улыбнулась:

— Это было бы неплохо. Я имею в виду, что если бы я понимала вас лучше, то мне было бы проще… в каком-то смысле.

— А если я захочу тебя прямо сейчас? И возьму, прямо тут, как сегодня в офисе?

Несмотря на напоминание о событиях прошедшего дня, я не растерялась — в его голосе не было серьезности:

— Я соглашусь. Но только потому, что у меня нет выбора. А не потому, что на самом деле этого хочу.

— Секс в общественных местах вызывает в тебе панику, я уже понял. Но если бы ты только видела, как при этом смущаешься — сама себя бы захотела. Со временем поймешь, как это будоражит.

— Сомневаюсь.

— Ты дрожишь, замерзла?

— Да, немного.

— Поехали домой. И прекрати уже напрягаться — сегодня ничего не будет.

От этого обещание настроение вообще взметнулось ввысь, словно с привязи сорвалось. Когда мы шли обратно, я не сдержалась и прижалась на секунду щекой к его плечу. Говорить больше ни о чем не хотелось. Да я и не рисковала портить это ощущение уютного уединения, когда можно для самой себя притвориться, что все не так, как есть на самом деле.

Но в квартире Максим Александрович направился за мной следом в комнату. Я остановилась и недоуменно наблюдала за ним. Он открыл мой шкаф:

— Завтра вечером у меня ужин с деловым партнером. Пойдешь со мной. Наденешь это, — он ткнул пальцем в бордовое коктейльное платье с длинными гипюровыми рукавами. — После офиса заедем, переоденемся.

— Как скажете, господин. Но что я должна там делать?

— Ничего. Можешь даже на его вопросы не отвечать, если не захочешь.

— Хорошо, господин.

Он шагнул ближе, положил ладонь мне на щеку:

— Спокойной ночи. Ты ведь не мастурбируешь? Каждый твой оргазм — только для меня. Ты не должна возбуждать себя без моего разрешения, помнишь?

Я расширила глаза, дыхание сбилось. Глаза прищурены — признак серьезности. Он видел! Точно видел — и теперь проверяет, скажу ли правду! Голос задрожал, но я знала, что должна сказать:

— Господин… я… трогала себя, один раз, но… не испытала удовольствия.

Он наклонился так, что его глаза оказались на уровне моих:

— Ты нарушила правило. Но молодец, что призналась. Наказание отложим. Ты ведь хочешь, чтобы я тебя наказал?

— Да… господин.

Выходя, он бросил:

— Больше так не делай.

Я тряслась еще долго, после его ухода. И этот страх был другим — совсем не тем, что раньше. Смутно волнующим, одновременно тревожащим неизвестностью и сжимающим предвкушением.

На утреннем минете Максим Александрович вдруг сказал:

— Попробуй сегодня без помощи рук. Так намного сложнее, придется постараться.

Это было намного, намного сложнее! Я обхватывала член туже, сильнее прижималась языком, но он возбуждался медленнее. Минет затянулся, но когда головка наконец-то набухла и выплеснула семя, я по-настоящему обрадовалась. Знала, что теперь должна посмотреть на него и сказать:

— Спасибо, господин.

Я начинала понимать, в чем суть этой фразы. Благодарить. За все, что он делает со мной — благодарить. Как если бы происходящее нравилось не только ему. Максим Александрович погладил меня по волосам. Возможно, ему доставляют удовольствия не только мои старания, но и мое подчеркнутое положение внизу, и тон, которым я благодарю.

— Пойдем завтракать, моя хорошая, а то опоздаем.

День прошел отлично. Я скидывала звонки от матери, не желая портить себе настроение. А вечером мы заехали домой. Я нарядилась в платье, уложила волосы локонами, покрутилась перед зеркалом. Взяла карандаш для глаз — стоит ли немного подкрасить? Максим Александрович вообще ни разу не высказывался на этот счет, а обычно я ходила без макияжа. Он вошел в мою комнату:

— Готова? Нет, не нужно, — сразу заметил мое движение. Я пожала плечами и отложила карандаш. Кожа у меня хорошая, возможно, ему этого достаточно. Или Максиму Александровичу вообще безразлично, насколько ярко я выгляжу? — Поехали.

За столиком нас ожидал улыбчивый мужчина — я его видела впервые. Лет сорока пяти, немного полноватый, но ухоженный и приятный. Когда Максим Александрович меня представил, он привстал и галантно мне поклонился:

— Прекрасно выглядите, Леночка! Прекрасно! И как здорово, что Макс решил разбавить наше общество приятнейшей женской компанией!

Заказ за нас обоих сделал Максим Александрович — никаких экстравагантных блюд, к счастью. На меня особого внимания и не обращали, позволяя потягивать минералку и вслушиваться в скучные разговоры. Они обсуждали каких-то общих знакомых и дела пятилетней давности, смеялись над только им понятными шутками, оба обращались на ты. Я же замечала другое: Иван Алексеевич в самом начале кое-как отлепил взгляд от задницы проходящего официанта, а потом все чаще и пристальнее смотрел на Максима Александровича. Он ему нравится! Руку дам на отсечение, что так и есть! Не знаю, саб он или нет, но совершенно однозначно гей.

Максим Александрович взял бокал с вином, сделал глоток, и вдруг сказал другим тоном — совсем не тем, каким поддерживал приятельскую болтовню:

— Ладно, может, прекратим дурака валять и обсудим дела?

Иван Алексеевич сложил руки в замок и тоже стал серьезнее:

— Макс, ты бизнесмен, некоторые вещи тебе не нужно объяснять. Да, мы продуктивно работали, но годовой контракт… На рынке появилось множество фирм! Самое время пересмотреть старые установки!

— Это ты так намекаешь на то, чтобы я пересмотрел прайс?

— Почему бы и нет? Макс, при других ценах и мне будет легче определиться! Не будь таким принципиальным! Мы ведь старые друзья!

Максим Александрович встал, я поднялась вслед за ним. Но он уперся рукой в столик и наклонился так, что почти нос к носу оказался перед Иваном Алексеевичем. Тот немного отшатнулся, но слушал.

— Подумай неделю, старый друг. Потом принеси мне подписанный годовой контракт. Фирмы-однодневки тебя подставят, а те, что останутся на рынке, уже очень скоро начнут повышать цены до среднерыночных. Подумай об этом. А потом ложись в постельку, возьми самый большой дилдо и представь, что я деру тебя так, что глаза на лоб вылезают. И как закончишь, берешь контракт, бежишь ко мне и умоляешь тебя выслушать.

Бросил пятитысячную купюру на стол, взял меня за руку и направился к выходу. Шагал спокойно, а в холле повернулся ко мне с улыбкой:

— Как настроение? Мне нужно заехать еще в одно место. Ты ведь не против, если мы вернемся домой позже?

Его улыбка и доброжелательность позволили мне проявить растущее любопытство:

— Хорошо, Максим Александрович. Можно я задам вопрос? — он кивнул. — А вы… были с мужчинами?

— Пару раз. И мне показалось, что в среднем из них получаются лучшие сабы, чем из женщин. Как жаль, что я неисправимый гетеросексуал! — он рассмеялся и снова схватил меня за руку. — Пойдем, у меня есть идея.

Он потащил меня в туалет! В мужской! Я, задыхаясь, пыталась оттолкнуть, но он прижался к моим губам, вместо возмущения выбивая легкий стон. Он сжимал меня до боли, терзал и заставлял желать большего. Потом затолкнул в кабинку, задвинул щеколду.

— Максим Алекс… господин!

— Нас в любой момент могут застать. Думай об этом. От одной мысли ощущения в сто раз мощнее.

— Я… не смогу…

Но он прижал меня спиной к стене и погрузил язык в мой рот. Целуя, быстро расстегнул ремень, позволил штанам немного приспуститься. Тут же подхватил под бедра, поднимая, заставляя обхватить его ногами. Ввел член довольно резко. Я выдохнула. А потом начал двигаться, каждым движением толкая меня вверх. Я выгибалась навстречу, внутри жар от такого напора разгорелся почти мгновенно. Сначала открывала рот, ловила смазанные поцелуи, но потом совсем потерялась. Стон от каждого толчка становился все громче. Я вцепилась пальцами ему в плечи, но уже ничего не могла с собой поделать.

— Да, девочка, так. Любой, кто сейчас зайдет, сразу поймет, что я с тобой делаю. И как тебе это нравится.