— Господин?

— Я здесь, не волнуйся. Подожди еще.

Еще через несколько минут я услышала, что он подходит. Выдохнула от облегчения. Ожидание — хуже самого процесса.

— Боль и унижение в таких отношениях неизбежны. Но это ровно такие боль и унижение, которые приносят удовольствие обоим. И к некоторым вещам надо привыкать. Сегодня не будет ничего слишком, но если станет страшно — скажи об этом.

— Хорошо, господин.

Первый удар пришелся по бедру. Я вздрогнула, но не могла бы сказать, что это было болезненно. Максим использовал что-то, с несколькими тканевыми хвостами. Удары даже при большом размахе не приносили заметного дискомфорта. Еще один, выше. Еще. Чуть слабее — по груди. Я напряглась, ощущая, что соски реагируют на механическое воздействие. По животу, снова по бедрам. По промежности. Захотелось сжаться, но это было невозможно. Я не находила ощущения возбуждающими — скорее, странными, смущающими. Я привыкала к мягким ударам. Теперь больше заботил не страх, а ожидание — и вздрагивала я от неожиданности, не понимая, когда последует очередной.

Максим Александрович откинул плеть, я услышала, как стукнулась пластмассовая ручка об пол. И снова неизвестность.

— Я введу это в твою попку. Не сжимайся, он очень узкий.

Но все равно было неприятно. Максим взял меня за талию и чуть притянул к себе, отрывая от стены, ввел гибкий стержень медленно, аккуратно, но сфинктер сам собой сжимался. А потом оставил стержень внутри. Теперь я чувствовала безболезненное растяжение, но было неудобно… неловко. Я постоянно сбивалась на мысль, что внутри меня какая-то игрушка, и если Максим Александрович только захочет, то эта самая игрушка придет в движение. И мне придется стыдно извиваться прямо в этой позе. Надо быть послушной! Тогда он, может быть, не станет…

Теперь он гладил меня: ладонями прошелся от ошейника вниз по плечам, потом по груди, животу, талии. Его руки скользили слишком легко — какое-то масло. Кожа после прикосновения начала разогреваться. Он не трогал только соски, но прошелся вниз по бедрам, складкам в промежности. И я только теперь ощутила, что те места, по которым он бил стали чувствительней. Тепло на них ощущалось сильнее, на бедрах даже немного обжигало.

— Как себя чувствуешь?

— Хорошо, господин… но горячо.

— Сильнее гореть не будет, это не опасно. Но повысится чувствительность.

И после этого он снова начал растирать меня, в тех же местах, избегая только самых нежных мест. Сначала едва касаясь, а потом все сильнее прижимал ладони, гибкими пальцами вызывая мандраж. Кожа реагировала моментально, даже лицо начало гореть, хотя его он маслом не касался. Я застонала, немного выгнулась, будто догоняла его руки. Тело расслаблялось снаружи, но одновременно напрягалось внутри.

— Нравится?

— Да, господин… пожалуйста, еще немного…

Он вдруг поцеловал меня — властно, заставляя широко открывать рот и со стоном ждать нового напора. При этом массировал мои ягодицы. Сейчас даже игрушка в сжимающемся кольце возбуждала. Слишком долго, слишком мучительно. Я уже хотела развязки — пусть войдет в меня, прямо в этой позе, или поможет кончить пальцами. Я была близка к тому, чтобы умолять. Поцелуи и ласки прекратились так же внезапно.

По шагам я слышала, что он отходит. Напряглась, но, услышав шорох совсем рядом, успокоилась. Только бы не оставлял меня в таком состоянии надолго. Максим коснулся моей щеки пальцами через минуту — горячего следа теперь не было, только небольшое тепло. И после этого отстегнул сначала руки, потом ноги, убрал распорку. Я, оставаясь без возможности видеть, начала растирать немного затекшие запястья, но он тут же ухватил меня за ошейник и потянул в сторону. Толкнул спиной на кровать, едва заметно придерживая за талию. Потом за ошейник же заставил подтянуться дальше, чтобы лежала всем телом. Сел бедрами сверху, но я рефлекторно немного подалась вперед.

— Не шевелись. Ты сегодня умница, я не стану тебя наказывать. Только не шевелись. Руки вытяни вверх, уцепись за перекладины и не отпускай. Если отпустишь — я буду недоволен.

Я взялась пальцами за холодные стержни в изголовье. Локти оказались немного согнутыми. Он развел мои выпрямленные ноги широко в сторону.

— Не сводить. Это тоже приказ.

Он передвинулся вперед. Остановился почти под моим подбородком. Я слышала звук расстегиваемой ширинки, потом ощутила прикосновение члена к щеке. Открыла рот, зная, чего именно он сейчас захочет. Но он позволил мне только коснуться языком головки, снова отстранился, потом немного погрузил в рот и снова вышел. Член был каменным. Ощущение, насколько он возбужден, сбивало с толку и меня.

— Руки не отпускай, — я сжала пальцы крепче.

Сейчас он дразнил меня, и от непонятных ощущений, от неизвестности продолжения я только больше распалялась. Пусть уже сделает то, что ему хочется! Кажется, именно этого хочется мне. Но он снова отодвинулся.

Потом пальцами раздвинул половые губы и приложил головку. Я застонала в ожидании. Но он не входил, только плавными движениями водил туда и обратно, вызывая желание податься навстречу. Я кое-как сдерживалась.

— Хочешь кончить?

— Да, господин. Позвольте мне…

— А как ты хочешь это сделать?

— Как… как вы хотите, господин.

На этот раз я не лукавила. Максим Александрович не один наслаждался властью надо мной — я наслаждалась его наслаждением. Возможно, чувство это усиливалось от повязки на глазах. Это сужало мир до него одного. До его возбуждения. До моей полной зависимости от его возбуждения.

И после этого член медленно вошел во влагалище. Максим лег на меня всем весом

— он тоже был обнажен. Казалось, что губы его в миллиметре от моих. Сфинктер сжимался из-за игрушки в нем, оттого беспокоило давящее ощущение тесноты. Неудобно, отвлекающе… узко. Я хочу, чтобы он продолжил, только бы…

— Господин, вы забыли вынуть из меня…

— Кто тебе сказал, что я забыл? И не смей отпускать руки.

Больше книг на сайте - Knigolub.net

И после это начал двигаться, с каждым толчком наращивая темп. Я извивалась от двояких ощущений, но старалась не сводить колени. Пальцы от перенапряжения уже ныли. Не отпускать руки, не обращать внимания на то, что меня будто берут сразу с двух сторон, не сопротивляться себе. Оргазм на этот раз наступал постепенно, я чувствовала каждый шаг приближения. А потом накрыл, выгнув все тело. И даже при этом я не разжала пальцы. Еще через два толчка он вышел из меня и кончил мне на живот.

— Теперь можешь отпустить.

Снял повязку — я сощурилась от неожиданности, хотя в комнате не было яркого света. Отпустила перекладины и размяла пальцы. Посмотрела на белую жидкость на своей коже.

— Пока не шевелись. Помоешься, когда разрешу.

Я послушно откинула голову на подушку. Максим Александрович медленно расстегнул и снял ошейник, потом вытащил из меня секс-игрушку. Я с удивлением отметила, что она на самом деле небольшая — не толще пальца, и гибкая. А мне казалось, что в дырочке двигается самый настоящий член.

Сам Максим Александрович уже застегнул брюки, накинул рубашку и сел с краю. Сказал, поглаживая мои ноги:

— Ты забыла поблагодарить.

— Да… Спасибо, господин.

Теперь я чувствовала себя уставшей и разнеженной. От его ласковых касаний истома только усиливалась.

— Теперь скажи честно — что тебе не понравилось больше всего.

Я задумалась. Сперма на животе немного смущала и, высыхая, чуть стягивала кожу, но я не позволила себе обращать на это внимания.

— Точно не знаю, господин.

— Подумай.

— Возможно, когда вы хлестали меня этой… я не знаю, как эта штука называется. Это не было больно, но и не возбуждало.

— Это было страшно?

— Нет.

— В следующий раз я попробую использовать что-то другое. Будет немного ощутимее, но ведь ты уже не будешь так бояться. Когда расслабишься в достаточной степени, это просто станет частью сессии. Возможно, тебя и не будут возбуждать удары сами по себе, но тебя будет возбуждать мысль, что это предисловие к другим действиям.