Нет, лучше понаблюдать за ней осторожненько. Узнать, кто она на самом деле, можно только одним способом: по ее поступкам. Так человек всегда узнает, кто его ближние. Лучшего плана Элвин придумать не смог, и по правде говоря, теперь, когда он узнал, что новая учительница скрывает такую тайну, разве сможет он удержаться от того, чтобы не следить за ней? При помощи своего «жучка» он постоянно обозревал окрестности — это вошло у него в привычку, так что теперь ему, наоборот, будет трудно сдерживаться и не обращать на учительницу внимания, в особенности если она поселится в домике у ручья. Где-то в душе он надеялся, что она все-таки выберет гостиницу и ему не придется терзаться загадкой ее личности; но ничуть не меньше он хотел, чтобы она поселилась в домике, где он сможет следить за ней, дабы увериться, что она хороший человек.

«А если я поступлю к ней в ученики, то тем более смогу наблюдать за ней. Я смогу смотреть ее глазами, задавать вопросы, выслушивать ее ответы — и вскоре пойму, какая она на самом деле. Может быть, познакомившись со мной поближе, она станет доверять мне, а я — ей, и тогда я скажу, что должен стать Мастером. Она тоже раскроет мне свои тайны, и мы поможем друг другу, мы станем настоящими друзьями, которых у меня не было, с тех пор как я покинул Церковь Вигора, где остался мой брат Мера».

Элвин не особо гнал лошадь, ведь груз был довольно-таки тяжел — тем более к корзинам с железом прибавились сундук и пожитки учительницы, не считая ее самой. Пока они говорили, пока Элвин в тишине гадал, кто же такая эта новая учительница, тянулось время, но телега успела отъехать от Устья Хатрака едва с полмили, как навстречу попалась новая коляска доктора Лекаринга. Элвин сразу узнал коляску и дружелюбно помахал По Доггли, который управлял лошадьми. Перенести вещи не заняло и нескольких минут. По и Элвин усердно таскали пожитки, пока доктор Лекаринг всячески обхаживал новую учительницу, усаживая ее в свою коляску. Элвин никогда не видел, чтобы доктор так изощрялся в любезностях.

— Я и не знаю, как извиниться перед вами. Подумать только, вам пришлось ехать в обыкновенной телеге… — всплеснул руками доктор. — Мне ведь казалось, что я прибуду к пристани как раз вовремя.

— По сути дела вы приехали бы даже чуточку раньше положенного, — ответила она, а затем, грациозно повернувшись к Элвину, добавила: — И поездка в телеге была на удивление приятной.

Поскольку Элвин во время поездки большей частью молчал, то он даже не понял, то ли ее комплимент относился к нему как к хорошему спутнику, то ли она благодарила его за то, что он держал рот закрытым и не надоедал ей. Как бы то ни было, щеки его все равно заалели от краски, бросившейся в лицо, но покраснел он вовсе не от гнева.

Пока доктор Лекаринг забирался в свою коляску, учительница спросила его:

— А как зовут этого молодого человека?

Поскольку она обратилась к доктору, Элвин решил не отвечать.

— Элвин, — сказал доктор, устраиваясь поудобнее. — Он здесь родился, а сейчас работает у кузнеца подмастерьем.

— Элвин, — произнесла она, обращаясь непосредственно к юноше, — я искренне благодарю вас за проявленную сегодня галантность и надеюсь, вы простите мне резкость первых суждений. Я недооценила коварство и жестокость людей, с которыми нам пришлось столкнуться на пристани.

Ее слова звучали так красиво, словно она пела, а не говорила, и Элвин настолько заслушался, что едва понял смысл сказанного. Однако теперь ее лицо лучилось такой же искренней добротой, как раньше — гневом и презрением. «Интересно, какова же она на самом деле?» — снова подумалось ему.

— Не за что, мэм, — ответил он. — Вернее, мисс.

По Доггли, вскарабкавшись на свое место, громко прикрикнул на запряженную двойку, и коляска стронулась с места, продолжая двигаться в сторону Устья Хатрака. На этой дороге По будет нелегко развернуться, так что Элвин прилично отъехал от места встречи с доктором Лекарингом, когда коляска вернулась, обгоняя его. По слегка придержал поводья, и высунувшийся доктор Лекаринг швырнул в воздух долларовую монетку. Чисто инстинктивно Элвин поймал ее.

— Это за то, что ты помог мисс Ларнер, — крикнул доктор Лекаринг.

Затем По снова прикрикнул на лошадей, и те понеслись вскачь, оставив Элвина глотать пыль на дороге.

Монетка тяжким грузом оттягивала его руку — ему вдруг захотелось швырнуть ее вслед удаляющейся коляске. Но что толку? Он еще вернет ее Лекарингу, только так, чтобы никто не обиделся. Однако сердце все равно защемила пронзительная обида — ведь ему заплатили за то, что он помог леди, заплатили как слуге, как какому-нибудь мальчишке. А обиднее всего то, что, наверное, это она подала мысль кинуть Элвину эту монетку. Как будто решила, что он зарабатывал себе на жизнь, сражаясь за ее честь. Носи он вместо грязной рубахи сюртук и галстук, она бы сочла, что он помог ей как настоящий джентльмен, который всегда поможет леди. Она бы знала, что плата оскорбит его, ведь достаточно одной благодарности.

Ему заплатили… Монетка жгла ладонь. Несколько минут назад ему показалось, что он понравился ей. В нем даже зародилась надежда, что, может быть, она согласится учить его, поможет ему понять, как устроен мир, что он должен делать, чтобы стать настоящим Мастером и победить страшного Рассоздателя. Но теперь ему стало ясно, что она презирает его, — разве может он обратиться к ней с подобной просьбой? Разве стоит он, чтобы его учили, ведь она видит в нем только грязь, кровь и нищету! Она знала, что он хотел как лучше, но в ее глазах он был и остается безмозглым животным, как она заявила с самого начала. И она всегда будет считать его таким. Животным.

Мисс Ларнер. Так назвал ее доктор. Он попробовал покатать имя во рту. Пыль заскрипела на зубах. Животных в школу не пускают.

Мисс Ларнер не намеревалась ни на шаг отступать от своего. Она наслушалась достаточно неприятных вещей о школьных советах, которые властвуют в отдаленных поселениях, и потому знала, что от большинства обещаний, данных в письмах, эти люди попытаются откреститься. И вот началось.

— В ваших письмах вы обещали мне, что одновременно с заработной платой предоставите отдельное жилье. Я не считаю гостиницу отдельным жильем.

— Но у вас там будет своя комната, — увещевал доктор Лекаринг.

— Значит, обедать мне придется за общим столом? Нет, это неприемлемо. Если я останусь здесь, то весь день буду обучать городских детишек, но когда мой рабочий день будет закончен, я хочу сама приготовить обед или ужин и съесть свою пищу в одиночестве. Вечера я надеюсь проводить в обществе своих книг, и мне не хочется, чтобы меня кто-то постоянно отвлекал или раздражал. В гостинице это невозможно, джентльмены, поэтому комната, отведенная мне там, не может считаться отдельным жильем.

Она чувствовала на себе оценивающие взгляды. Кое-кого ошеломила взвешенность и точность каждого ее слова — она прекрасно знала, что провинциальные законники в своих городишках корчат из себя Бог весть что, но о человека, получившего настоящее образование, сразу обломают зубы. Неприятностей здесь можно ожидать только от шерифа, носившего странное имя Поли Умник. Какой абсурд — взрослый человек, а пользуется детским уменьшительным имечком!

— Послушайте-ка сюда, юная леди, — произнес шериф.

Она удивленно приподняла бровь. Впрочем, совершенно естественные слова — что можно ожидать от такого человека? Хоть мисс Ларнер на вид можно было дать не меньше сорока, он наверняка счел: то, что она не замужем, дает ему право называть ее «юной леди», обращаясь к ней как к капризной девчонке.

— И что ж здесь такого, чего я еще не слышала?

— Гораций и Пег Гестер действительно хотели предложить вам маленький домик, но мы наотрез отказались от него. Вот так, взяли и отказались. Мы ответили «нет» им и отвечаем «нет» вам.

— Что ж, замечательно. Вижу, вы все-таки не намерены держать данное слово. К счастью, джентльмены, я не обыкновенная школьная учительница, которая будет рада любой подачке. В университете я на хорошем счету, так что всегда могу вернуться туда. Доброго вам дня.