- Да я ж не спать с ним собираюсь, - снова засмеялся Альфред.

   Кортес едва сдержал смех, чтобы не разбудить задремавшую Мию.

   - Ну, я имею в виду, чтобы не было запаха такого в комнате.

   - Выгоню, не переживай, он сам просил его разбудить, - кивнул Альфред. - Ладно, ребят, спокойной ночи вам.

   - И тебе спокойной, - махнул Кортес.

   Альфред закрыл дверь и удалился в свой номер.

   Кортес откинулся назад, чтобы дотянуться до выключателя и успешно потушил настольную лампу, Мия закрутилась рядом, обняла его и снова стала улетать в мир сна, тихо засопев ему на ухо.

   - Я тебя не отпущу и буду всегда рядом, - прошептал Кортес и прижал девушку к себе.

   Она молча обняла его и поцеловала. Глаза её большими жемчужинами смотрели на него, она была только его. И это он чувствовал, это шло изнутри.

   Была полночь, а впереди целая ночь. Для кого-то крепкого, настоящего сна, для кого-то ночь, разбавленная со сладостными мгновеньями физиологического и морального торжества. А утром снова дорога, бесконечная дорога на восток.

   Менг сидел на корточках на краю парапета, лениво опустив взгляд вниз и попивая прохладное пиво.

   - Уже вторые сутки пошли, а этих тварей и не слышно, - в нотках его голоса нельзя было прочесть ни капли тревоги. - Так и с ума сойти можно.

   Внизу под стеной лежали тела двух недавно сброшенных бойцов. Эти двое были укушенными, и поэтому после обследования вердикт Шена был строг и окончателен. Адэ заметил эту особенность развития вируса и незамедлительно сообщил об этом другу. Отпускать их - это дать возможность вирусу распространятся, а в этом были заинтересованы разве что ходуны.

   После взрыва на водоочистительной станции хлор уничтожил остатки населения города и пришедших сюда ходунов. Заражённые вирусом люди таяли на глазах, выплёвывая кровь с обожженных легких, они валились на землю и застывали, напоминая древнегреческие статуи. Но на утро трупы пропали, скорее всего, хлор не дошёл до периметра города и не все ходуны были побиты химией.

   За ночь были выветрены улицы и дома, хлор ушёл вместе с сильным северо-западным ветром, а мелкие частики его редким слоем осели на земле и крышах домов. Противогазы нашли место в пыльных кладовых, и хоть яды и ушли, в воздухе всё равно витал неприятный запах хлора.

   - Одиночество порой лучший доктор, - заверил Адэ и медленно подошёл к парню. - Заметь, город стал невероятно спокойным, и будь я проклят, если так он выгляди хуже, чем прежде. Какое-то очарование в этом присутствует.

   Менг усмехнулся. Он повернул голову в сторону храмовника и посмотрел ему в глаза. Рыцарь хоть как-то пытался подбодриться и развеять угнетающую обстановку, что его собеседник прекрасно понимал.

   - Вы ненормальный, Адэ, - с долей сарказма в голосе произнёс он и улыбнулся.

   - Я просто устал от суеты, может быть, поэтому в моём мировоззрении всё это интерпретируется, - кивнул храмовник, а затем с улыбкой, подняв голову, добавил. - Или я и впрямь больной, как ты заметил.

   Парень с ухмылкой на лице поднялся и, пройдя рядом с Адэ, подошёл к столу, где лежала окрашенная в камуфляж фляга. Глаза его постепенно наполнялись болью, и вдруг судорога резко свела ему шею. Менг ругнулся и потянулся к фляге. Резко стрельнуло в голове, отчего парень скривился.

   - Очень странно устроен наш мир, - пробормотал он, делая мелкий глоток лечебной жидкости, которая помогала унимать боль. - Иногда мы чертовски хотим спокойствия и мечтаем, чтобы всех этих людей в один миг не стало. Взрыв бомбы, ураганы, бури, даже вот такое нашествие, что угодно. Но иногда нам становиться до боли одиноко и как же хочется вернуть то, чего уже нет.

   Храмовник с поддержкой закивал, уперев руки в бока.

   - Скорее даже человеческая сущность.

   - Да, простите, это я хотел сказать.

   - Но ты прав, Менг, - глаза храмовника на мгновенье блеснули.

   Парень развёл руки в стороны и потянулся, в дозоре он стоял уже четвёртый час, теперь настала очередь Адэ, и парень с удовольствием сдавал тому свой пост.

   - Всего хорошего, Адэ, я пойду, вздремну часок-другой. Утро вышло на удивление холодным, и я продрог до костей.

   - Отдыхай, Менг, - промолвил храмовник и уселся на стул.

   Сегодня на Адэ не было привычного для глаз обмундирования, и теперь он был похож на обычного человека, без пафосного величия, воздвигнутого великолепными доспехами и современным оружием. Облачённый в синий потёртый свитер и болотные штаны, он откинулся на спинку, приставив винтовку к ножке стула.

   - Вам нравится быть храмовником? - Менг сам не понял, как этот вопрос вырвался у него, наверное, виной всему недосыпание.

   Адэ пожал плечами, он повернул голову в сторону парня.

   - Как сказать, мы не всегда защищаем те убеждения, в которые верим сами. Мои братья - это те люди, которые не нашли себе применения в обычной жизни, или же если они хотят бороться с этой жизнью.

   - Отступники и отшельники? - попытался подобрать нужные слова Менг.

   - Можно сказать и так, - усмехнулся Адэ.

   В глазах храмовника парень прочёл разочарование и неуверенность. Эта тема не была храмовнику приятной, и он хотел идти дальше, когда услышал голос собеседника.

   - Кто-то говорит: "технологии во благо, защищай слабых, борись со злом". Но это не так, - Адэ замотал головой. - В первую очередь, каждый храмовник ищет свой путь, и именно будучи храмовником, ты учишься забывать все свои ошибки и неудачи в жизни. И тогда ты становишься другим человеком, исправляешься, стремишься к лучшему.

   - Вы хотите сказать, что нет никакого братства?

   - А его никогда и не было. Лидеры видят в этом свою пользу, чтобы оградить себя от внешнего мира и подарить себе покой и безопасность. А все эти великие слова и цели храмовников - это лишь часть структуры, то, что заставляет людей присоединятся к нам и верить в глупые идеалы.

   Менг почувствовал лёгкое разочарование в храмовниках, которые всегда казались для него чем-то великим.

   - Зачем вы мне рассказываете об этом?

   - Ты имеешь в виду, почему я раскрываю тебе несовершенную систему братства? - Адэ дождался неуверенного кивка парня, а потом продолжил. - А что нам терять? Уже весь мир погряз в войне и может завтра всего этого не станет. И к тому же, мне от этого никак не хуже, будешь или не будешь ты знать правду о братстве. Всё это игра, как и везде.

   Менг поднял глаза к поднимающемуся на небе солнцу. В этот день оно казалось необычайно ярким и весёлым.

   - Тогда почему вы всё ещё остаётесь храмовником?

   - Во всём есть положительные и отрицательные черты, - Адэ поднялся со стула и подошёл к краю крыши так, что Менг не видел его лица. - Будучи храмовником, я как-то даже сам того не замечая, ограждаю себя от этого мира, являюсь пленником своего мира. К тому же не так трудно забывать прежнюю боль, когда ты оказываешься в окружении таких же самых людей, как и ты.

   Менг всегда чувствовал себя не таким как все, он просто-напросто не мог себя таким чувствовать. Его всегда изнутри давили мысли о том, что все они будут жить, как живут, не волноваться за будущее и строить планы. А он не сможет чувствовать себя человеком, каждый день, засыпая с мыслью о том, что завтра он уже не проснётся. А потом привык, принял этот груз на себя и шёл с ним из года в год. Опухоль в голове давала ему отсрочку каждый день, но так не может продолжаться бесконечно.

   Он отказался от всего в жизни: от любви, от друзей, от карьеры и даже от своего будущего. Менг замкнулся в себе, стал озлобленным на мир, резким и холодным, каким видел идеалы отчуждённых от мира людей. Но внутри он всё же оставался тем отзывчивым и добрым человеком, который любил отца и сестру, который был благодарен, что родители дали ему жизнь. Пусть ненадолго, пусть не на всю жизнь, но всё же он имел честь ходить по этой планете и дышать этим воздухом.