Но испанцы очень медленно движутся вдоль северо-западного берега Америки. В 1602 году Себастьян Вискайно открывает залив Монтерей. Но это только под 36°40' северной широты, и к тому же Вискайно не ставит перед собой цели поисков Аниана. В то время русские землепроходцы уже обживали новый город Мангазею.

В 1606 году мыс Табин отрывается от своего излюбленного места, где он пребывал со времен Помпония Мелы, и передвигается к востоку в направлении Аниана. Это сделано было по мановению руки амстердамца Иодока Гондиуса. Гондиус чертил карту открытий Баренца на севере. Она была напечатана в 1611 году. В ней примечательно то, что край азиатской земли сразу же за мысом Табин круто падает в море и превращается в левый берег Аниана. На краю суши, лежащей за Анианом, написано: «Часть Америки».

Так мыс Табин стал рядом со сказочным проливом и определенно превратился в восточную границу Северной Азии.

Лавры Лоуренсу Ферреро Мальдонадо тревожили адмирала де Фонте. Он заявил, что открыл Анианский пролив и прошел по нему из Тихого океана в Гудзонов залив. Аниан не имеет связи с Северной Азией и Ледовитым морем – такой вывод можно было сделать из путешествия де Фонте, которое он будто бы совершил в 1640 году. Но де Фонте выходило, что Аниан располагался где-то в Британской Колумбии. Сто двенадцать лет жила сказка де Фонте о его Аниане, столь чудесно сместившемся так далеко к югу от древнего Stretto di Anian. Аниан «открывали» и Жуан де Фук и другие досужие лжецы. Известный Исаак Масса, нидерландец, проживший несколько лет в Московии, в 1609 году спешил к себе на родину через Великий Устюг и Архангельск. Незадолго до этого он виделся с русским человеком, брат которого был северным землепроходцем. Массе удалось скорее неправдой, чем правдой, снять копию с драгоценного чертежа, на котором русский Север был изображен от Мурмана до Пясины. Масса прекрасно знал, что он делал. Он писал, что не может открыть имени владельца карты, ибо «это стоило бы тому московиту жизни». Прибыв в Нидерланды, Исаак Масса стал добиваться свидания с принцем Морицем Оранским, для того чтобы рассказать все, что он знает о Московии, ее северных морях, о путешествиях землепроходцев. Вскоре Исаак Масса напечатал две статьи о Сибири, с приложением копии русской карты. Масса писал о старинном меховом торге в Устюге Великом и Соли Вычегодской, о завоевании Сибири. Он описывал Енисей и излагал историю замечательного похода русских людей на Пясину, обставляя его сказочными подробностями. Масса рассказывал также о больших исследованиях на Оби и Енисее, близ Ледовитого моря, о подвигах неведомого русского «капитана Луки». Открытия эти были так важны, что доклад о них был представлен в Москву и хранился «среди сокровищ Московского государства».

«Все же есть основание предполагать, что Америка соединяется около Китая с какой-нибудь из трех частей старого мира, подобно тому, как Африка соединяется с Азией узким перешейком около Красного моря. В самом деле, откуда знают о существовании этого прохода, как не из некоторых сочинений, в которых указано, что он действительно существует...» – писал Исаак Масса[2].

В то время, когда Масса добивался приема у принца Оранского, в Амстердаме вышла карта третьего путешествия Баренца, и на ней были обозначены пресловутые мыс Табин и пролив Аниан, а за Анианом – Америка! Эту карту Масса и имел в виду, оспаривая существование Аниана.

В 1611 году лекарь X. Реслин выпустил в Оппенгейме труд о возможности прохода в Индию и Китай северными морями. На своей карте Реслин помещал мысы Табин и Аниан и на основании счастливого знамения – кометы 1572 года – предсказывал успех в деле обретения пути к Китаю и Индии через область морских льдов. В том же году два голландских корабля вышли из Амстердама на северо-восток, но не смогли пробиться через льды, сторожившие западный вход в Карское море. Один из мореходов, Петр Эрц де Ионге, после этой неудачи попал на зимовку «в Америку»(?!), где и был убит туземцами.

Тайгой и просторами тундр движутся широкоплечие, бородатые люди. На сибирских конях, па лыжах и собачьих партах они дошли до Ледовитого океана, сколотили кочи и на них продолжили свой великий путь. Где сомкнется цепь странствий?

Всего за пять лет до начала плаванья Дежнева его товарищи из Якутского острога едва не встретились на Тихом океане с посланцами Ван-Димена. В 1643 году корабли с Явы плыли на север, как бы навстречу Василию Пояркову, который в тот год вышел на обретение устья Амура. Голландские мореходы тогда «открыли Америку», посчитав острова Уруп или Симушир за часть Нового Света. Может быть, один из Курильских проливов был принят голландцами за желанный Аниан?

Венеция, Рим, Амстердам, Лиссабон, Мадрид, Лондон жили сказочным Анианом. Карты с изображением Stretto di Anian, без сомнения, хранились и в новых испанских владениях в Америке. Но неуклюжий деревянный кит Семена Дежнева оказался быстрее, чем галиоты европейских мореплавателей.

Считают, что Семен Иванович Дежнев родился около 1605 года неподалеку от Великого Устюга. Начало этого города восходит к глубокой древности. Великому Устюгу суждено было стать колыбелью русских мореходов и открывателей.

Через Устюг Великий пролегал древний путь новгородцев на Югру. Там, на берегах Волхова, начиналась дорога в далекие страны, там был сделан первый шаг русского человека к Северо-Восточной Азии и Новому Свету. Новгородские ушкуйники не очень ладили с устюжанами, много раз грабили город. Великий Устюг, стоявший на торных путях, подвергался разорениям, набегам разных врагов, моровым язвам. То татары, то князь Василий Косой, известный своим вероломством, то Дмитрий Шемяка, а за ними двиняне, черемисы и вятчане нападали на Устюг Великий, и устюжане едва успевали отбивать набеги. Но слава Великого Устюга росла и распространялась по земле. Отсюда, с берегов Сухоны и Юга, в Сибирь устремилась рать Семена Курбского и Петра Ушатого, перевалившая высоты Северного Урала и утвердившая свои знамена над Обью.

Кем был устюжанин Иван Дежнев, отец Семена? Этого никто не знает, хотя были предположения, что он принадлежал к числу посадских людей. На памяти отца Дежнева в Сибирь двинулись по следу ермаковских дружин устюжане, сольвычегодцы, тотьмичи и лальцы.

В детстве своем Семейка жил, очевидно, в Большом остроге, окруженном стеною с башнями, где обитало все городское население, в том числе и посадские люди. Сверстниками его могли быть Василий Поярков и Михайло Стадухин. Ярофей Хабаров жил тогда где-то неподалеку, в Воложенской волости, и был постарше Дежнева. А моложе всех их был устюжанин Владимир Атласов. Два яруса бойниц возвышались на Спасской и Сретенской башнях Устюжского острога, под ними были проезжие ворота. Близ Спасской башни стояли рядом три тюрьмы – опальная, разбойно-татиная и бражная. Две улицы Гулыни, Вздыхальная улица, Адов переулок близ кабаков, богаделенные избы, государев гостиный двор, три торговых площади, казенная баня у реки – вот из чего слагалась главная часть города. За городской стеною лежали Песья слобода, Леонтьевский конец, Дымково. Дорога в дальние страны лежала на воде, проходила по реке – плавной и величавой Сухоне. Этой дорогой можно было дойти до «златокипящей Мангазеи». Реки, широкие тундры, великий «Камень», река Обь – и вот уже взору путника открыто новое Сибирское царство. Обью можно плыть в Березов, и на Тобольск, и к чудесной Мангазейской земле. Этой дорогой, длина которой составляла три тысячи верст, пришлось пройти Семену Дежневу. Опять-таки неизвестно, когда Дежнев пустился в свой первый дальний путь. Где он был «прибран» в казаки, чтоб стать в ряды тобольских служилых людей? Эти люди, которые потом стали его друзьями-соратниками, появились в Сибири в 30-х годах. О Петре Бекетове было слышно уже в 1627 году, когда он первым из русских людей проплыл по Ангаре, причем он и его спутники перетаскивали на руках лодки через пенистые пороги. В 1628 году устюжанин Ярофей Хабаров был в Мангазее и на Пясине целовальником при ясачном сборщике. В то самое время столь знаменитый в будущем Василий Бугор с десятью такими, как он, удальцами вышел на лыжах из ворот Енисейского острога и достиг реки Лены. В одно время с Бугром некий Пенда прошел туруханскими землями на Нижнюю Тунгуску, выбрался на Лену и сплыл по ней до того места, где потом вырос Якутск. Потом Пенда вернулся, поднялся по Лене до ее верховьев, пошел Братской степью к Ангаре и оттуда сплыл на судах в Туруханск. Сорок туруханских служилых сопровождали Пенду в этом походе.