Борис в отчаянии отскочил назад, упал на спину и нащупал под левой рукой остатки копья. Извернулся, позволяя твари ударить в то место на полу, где секунду назад была его голова, и с силой вогнал отвертку в основание черепа. Хруст кости ударил по ушам, через мгновение тварь упала на него сверху, придавив всем весом. Борис оттолкнул ее в сторону и не сдержал крик от боли в правой руке, на которую перевалилось тело. Ему требовалось срочно обработать и зашить рану. Он с трудом встал и на подкашивающихся ногах направился к рюкзаку.

Только сейчас он обратил внимание на струящуюся из раны кровь, к счастью, удар пришелся на верхнюю сторону, артерии были не задеты, но, даже зажимая рану рукой, он оставлял на полу кровавый след. Он слышал голос на непонятном языке, отдаленно напоминающем белорусский. Похоже, зеленая фигура звала его, но сначала надо было закрыть рану.

Баллончики со спреевыми бинтами, которые он нашел в лаборатории наномашин, были пробиты когтями твари. Только в одном оказалось достаточно давления, чтобы стянуть рану клеевидным веществом. Борис не стал экономить, оставляя на потом, обильно залил рану клеем, затем вставил в плечевую аптечку новый картридж вместо израсходованного в бою.

Когда Борис понял, что рана полностью покрыта клеем и кровопотеря ему не грозит, он расслабился и тут же упал в обморок.

Спустя минуту или меньше он очнулся от увесистой оплеухи. Над ним возвышалась женщина ростом под два двадцать, как раньше говорили, «косая сажень в плечах». Такая легко заняла бы первое место в чемпионате бодибилдерш планеты, если бы не её неестественный зеленый вид.

Борис криво ухмыльнулся своим мыслям и попробовал снова провалиться в беспамятство, но его грубо прервали.

- Парле де франсе? Шпрехн зи дойч?- Каждый вопрос сопровождался ударом по лицу. -  Ни вялти джен ко? Анатава нипонжин? - Он старательно пытался вспомнить хоть один из перечисленных языков, но никак не успевал до следующего удара.

- Отвали от меня, чурка нерусская, - только и смог произнести Борис после четвертого или пятого удара.

- Ах, ты ж, дрянь тощая, - в сердцах воскликнула женщина и ударила его так, что он отключился. Правда, и тут ему не удалось отдохнуть. Первое, что он заметил, когда открыл глаза, как женщина вводит ему одной рукой лекарство через инъектор. Он долго, как во сне, пытался понять, почему она делает это одной рукой, да ещё и левой, пока не разглядел, что правая отсутствует почти по плечо. Она легко справилась даже одной рукой, стало ясно, что у нее была обширная практика. Спустя секунду его начало адски трясти, а в глазах женщины он заметил не наигранное удивление и страх.

- Стой, подлюка, от моего лечения ещё никто никогда не умирал! - Она взяла Бориса рукой за горло, посчитала пульс, затем осмотрела его с ног до головы и нажала какие-то кнопки на наручной аптечке - та запищала и начала очищать кровь, выводя из организма превышенную дозу препарата. В глазах окончательно потемнело, и он провалился в беспамятство на несколько часов.

Он проснулся от боли во всем теле. Возможно, в аптечке закончилось обезболивающее, или медикаментозная доза превысила допустимую для его организма. Он лежал на полу у стены. Под головой был рюкзак и свернутая куртка. Попробовал поправить импровизированную подушку, но понял, что руки связаны. Решив осмотреться, Борис с огромным трудом заставил себя сесть и, помогая ногами, прислонился к стене.

Он всё так же был в коридоре с мигающими лампами, только трупов тварей больше не наблюдалось. Судя по следам, всех их сбросили в шахту лифта. В углу штабелем лежали полутораметровые зеленые свертки, рядом с ними стояла на коленях женщина. Еще недавно казавшаяся великаншей, теперь она выглядела маленькой и сморщенной. Она рыдала, не скрывая этого.

Рядом с ней стоял подросток, судя по одежде, парень лет тринадцати. Его кожа была такого же зеленоватого цвета, голова была покрыта густыми черными волосами с редкими прядями ярко-зеленого цвета. Сначала Борис подумал, что парень покрасился по какой-то местной моде, но затем решил, что это естественные образования. Парень стоял с опущенной головой  - со спины было не видно, но казалось, что он плачет: плечи регулярно чуть вздрагивали.

Поджав ноги, Борис попытался встать. Ему показалось неправильным отвлекать этих двоих, но хотелось понять, что происходит. Стараясь не шуметь, он по стенке, облокачиваясь, подошел ближе и замер в ужасе. На полу лежали тела двенадцати детей лет от восьми до десяти. Борис уперся плечом в стену и ошарашенно присел.

Женщина резко перестала плакать, её лицо внезапно стало жестким и непроницаемым. В одно мгновение она оказалась рядом с Борисом. Схватила его за горло и подняла, уперев в стену для надежности. Только сейчас Борис заметил, что у неё появилась вторая рука, хотя и гораздо тоньше. На месте, где рука была оторвана, виднелся белый шрам, резко выделяющийся на фоне зеленой кожи.

- С каких островов ты, вольный, к нам заявился? Что тебе здесь надо? - Борис хотел ответить но, по всей видимости, женщине ответы были не нужны. Как только он открыл рот, она сильно ударила его головой о стену. - Мы мирно жили тут десять лет, а вы своим приходом разбудили мертвецов,  - она из последних сил сдерживала слёзы. - Смотри, что ты наделал, посмотри на их лица - это ты, ТЫ их всех убил!

Женщина бросила его на колени перед телами детей и снова зарыдала, прислонившись к стене. Он посмотрел на лица тех, кто погиб при свете этих мигающих тусклых ламп в окружении ужасных тварей. Большинство были обезображены ранениями и нещадно раскромсаны когтями. При этом тут и там были заметны нехарактерные для людей вещи.

У девочки лет девяти с раскроенным черепом кроме зеленого цвета кожи сильно выделялись уши, свернутые полутрубочкой, как у большой летучей мыши. У паренька на голове ран не было, вероятно, они на теле, заботливо укутанном в плащ, его брови украшены как у кота длинными усиками-антеннами, а вдоль носа идет жесткая зеленая шерсть.

Борис с ужасом думал о том, какие безумные опыты ставили в этой лаборатории. Он сам был добровольцем по программе излечения от переносимого наномашинами вируса, но дети такими добровольцами стать не могли. Вероятно, родители были вынуждены отдать их на столь бесчеловечные опыты, чтобы спасти от смертельной болезни или ещё чего-то похуже. Таким было единственное разумное объяснение, хотя многое из того, что он увидел, разумному объяснению совсем не поддавалось.

- Я не вольный. И не знаю, кто такие вольные. Я не имею отношения ни к каким террористическим организациям. И не имею ничего общего с тем, что здесь происходит, - Борис долго обдумывал слова женщины, и это единственное, что пришло ему в голову.

Женщина резким движением схватила его за волосы и припечатала к стене.

- Ты думаешь, я дура и поверю тебе? Ты один посреди зеленой зоны, ты не один из нас, и даже если тебя изгнали из твоей паствы или епархии, для нас ты один из них. Чужак, который приносит лишь одни проблемы.

- Я не понимаю, о ком вы говорите, - Борис старался быть вежливым, насколько в данной ситуации было возможно. - Я никогда не встречал никаких вольных. Я работаю в этой лаборатории по контракту, я доброволец испытаний новых видов лечения.

- Ты точно держишь меня за дуру, убью, - женщина замахнулась левой рукой, и в очередной вспышке света лампы Борис с ужасом увидел, как из нароста на её руке вылезает полупрозрачное лезвие шириной в несколько сантиметров и длиной около полуметра.

- Это бред, - только и смог прошептать Борис, широко раскрыв глаза и уставившись на лезвие.

Как ни странно, но эта незатейливая фраза вкупе с выражением его лица внезапно остановили потенциальную убийцу. Мальчик, который стоял всё это время чуть поодаль, прижался к женщине и спрятал лицо в её одежде. Женщина склонила голову в его сторону, через некоторое время клинок втянулся обратно в ткань на её руке, затем она отпустила Бориса.

Ему показалось, что он внезапно стал глухим - как будто разговор идет на недоступной ему частоте звука. Похоже, так и было: они смотрели друг на друга, не произнося ни слова, и только у мальчика чуть шевелились губы, как у того, кто недавно научился читать про себя, но еще не перестал произносить прочитанное. В конце концов, женщина сердито кивнула и повернулась к Борису. Взгляд её стал удивленным и чуть менее агрессивным.