Тяжело дыша, Ксеркс обернулся, и увидел весь оставшийся в живых отряд. Клавдия несла на себе оба квадрокоптера, Некия несла на плече Гектора. Из девяти человек в первый же день осталось четверо. Вокруг них расстилались бескрайние джунгли зооморфов.

Ксеркс развернулся в другую сторону и заметил на фоне серого неба черный силуэт полуразрушенной спутниковой антенны - километрах в пятнадцати. Боевой интерфейс подсказывал, что именно там располагается центр черной зоны. Именно там может быть их спасение, если они, конечно, смогут починить антенну и связаться с истинным Разумом. И если смогут туда дойти: от антенны их отделял небольшой, но очень густой кусок джунглей, в котором могло быть все, что угодно. Десятки глаз смотрели на четырех самоуверенных киберов, приземлившихся не на своей территории. Запах крови убитого истребителя разносился на многие километры, привлекая на пир всех хищников, не брезгующих падалью.

- Собираем необходимое и выдвигаемся вон туда. - Он уверенно махнул в сторону тарелки. - Если не будем тормозить, прибудем на место через два часа. Давайте поторопимся. - С этими словами он влез внутрь самолета и открыл задний люк, чтобы было удобнее вытаскивать припасы. Ксеркс вытащил первый ящик и, подняв голову, встретился глазами с огромным бомбардиром, очищающим свои жвала трехметровыми лапами. Позади него толпились несколько крабопауков. Хозяева вышли встречать гостей с распростертыми объятиями.

- Простенькая работёнка, говорили они, - Онуфрий взмахом щита снес голову очередному зомби. - Придется перебить лишь пару зомбированных, говорили они, - очередное тело с размозженной головой упало на землю от взмаха кувалды, фиолетовой из-за крови зомбированных.

Обычно веселый и жизнерадостный Онуфрий был зол как черт. Ни отец Евстафий, в пятидесяти метрах впереди выкашивающий основную массу зомби на своем крестоносце, ни Фекла, добивающая длинным клинком валяющихся на земле, ничего ему не ответили. Они потеряли шестерых за четыре дня.

Первым слег Аркадий. Они даже не успели выйти из джунглей зооморфов, как волна волков буквально снесла его, спасать было нечего. Джонатан, оставшийся их прикрывать от наплыва насекомых, перестал отвечать день назад. Сразу двое погибли, когда они шли «безопасным» маршрутом, указанным в епархии. Взвыли датчики крестоносца, внезапно всколыхнувшийся пол оказался аномалией, и от ребят остался только пепел. Никифор погиб при выходе с поста охраны - охранные системы вполне работали. Даже несмотря на то, что они уничтожили турель с пулеметами, легче на душе ни у кого не стало. Последним погиб Павел. Он был техником с мозговым интерфейсом и, наверное, не рассчитал своих сил. Они поняли, что что-то не так, когда кровь полилась у него из глаз и ушей. До этого были слишком заняты - отбивались от очередной нескончаемой волны зомби.

Они уже спустились на сорок этажей под землю, постоянно выла сирена сигнализации, и зомби, казалось, не кончались. Сигнализацию они потревожили еще на 25-ом этаже, когда решили проникнуть на пост охраны. Тогда-то толпы зомби и проснулись после многолетней спячки. В лаборатории было две с половиной тысячи сотрудников, еще больше людей попытались спастись в стенах лаборатории,  заброшенной со времен великой войны. Теперь все они были зомбированы и готовы напасть. Патроны начали экономить еще накануне. Сейчас обходились только холодным оружием. Надолго ли? Зомби зверели, пару раз появлялись контролёры, привязанные поводками к сети лабораторного комплекса. К счастью, это была исследовательская лаборатория, а не военный завод. Ни роботы-охранники, ни дроны пока не встречались.

Им приходилось спускаться по лестницам - те, как назло, были в разных концах коротких коридоров, от которых шли основные просторные коридоры этажа. Чем ниже они спускались, тем жарче становилась обстановка. К счастью, Павел успел отключить турели охраны, которые были на каждом этаже. Отец Евстафий встал в боковом коридоре. Путь на очередную лестничную площадку был свободен.

- Внутрь! Внутрь, я сказала! -  Фекла отвесила затрещину увлекшемуся Онуфрию и забежала в спасительный пролет. Отец Евстафий теперь замыкал тройку. Влетев на площадку, он подпер собой двери.

- Быстрее блокируйте, окаянные! - они привычными движениями оторвали перила и заблокировали двери. Спустя мгновение они уже сидели на полу, а Евстафий вылазил из своей механизированной брони. Короткая походная ряса капеллана была мокрой от пота и порядком посеревшей. Сам доспех уже не отсвечивал позолотой крестов или изображениями белых храмов, он был весь в коричнево-фиолетовой грязи и глубоких царапинах. Дырки от пулеметных выстрелов, наспех заваренные в одном из переходов, проглядывали из-под обломков брони.

- Стоило бы оттрапезничать... - доставая последнюю коробку сухпая, сказал Онуфрий.

- Оставь половину на выход. Если так же будем двигаться, доберемся до реактора только часов через пять. - Фекла посмотрела на коммуникатор с чертежами лаборатории. - Ещё десять этажей под нами. Нет, если так продолжим двигаться, то все десять часов идти будем. Батюшка, может ну их, эти ваши зачистки? Нам же только сердце реактора нужно...

- Не пристало послушнице монастыря женского отмщения Господнего рассуждать так, - отец Евстафий с укоризной посмотрел на лидера отряда. - Я бы и сам с превеликим удовольствием так поступил: промчался с этажа на этаж, расшвыривая врагов, словно конь борзый. Да только как мы опосля этого подниматься будем? Подумала, окаянная?

- Подумала. По шахте упавшего лифта. - Она сказала это, а сердце сжалось: Фекла знала, сколько стоит механизированная броня, и что при подъеме ее придется оставить. Конечно, управляющий модуль реактора холодного синтеза, по-простому сердце, стоил в разы дороже, но если они оставят тут броню, с синодальной карьерой Евстафия будет навсегда покончено. А она потеряет не только лучшего и самого безбашенного капеллана, но и все свои связи в епархии.

- Мда-а-а, а ты за языком-то не следишь, сестра. - Онуфрий оторвался от пайка. - Но она права в каком-то смысле. Патронов у нас осталось всего ничего, а махать кувалдой в таком темпе я смогу еще пару-тройку часов. Потом спать нужно будет. А без пайка мы дальше не пройдем.

Евстафий откинулся к стене, тихонько стукнув по ней затылком. Потеряв броню, даже если её стоимость можно будет возместить, купить новую почти нереально. Он водил доспех последние пятнадцать лет на зависть младшим капелланам, обходящимся простыми экзоскелетами. Стрелял только на тренировках. Что за жизнь будет у него, если он оставит броню здесь? Но жизнь явно дороже. Еще на прошлой неделе его паства насчитывала восемь человек, а теперь лишь двух, сколько из них смогут выбраться живыми?

- Ох, дети Божьи, что ж мы делаем, - он склонил голову в молитвенном поклоне. Регулятор позарез был нужен епархии - старый выходил из строя и держался практически «на соплях». Остров Русь 12 единой православной епархии обеспечивался энергией генератора наполовину. Его потеря приведет к потере обороноспособности и голоду десятков тысяч людей. - Ладно, пусть так и будет. Но нужно тогда заранее продумать эвакуацию. Главное - вытащить сердце генератора.

- У нас есть подъемники. Если скинуть броню, щиты и прочее снаряжение, лестница в шахте должна выдержать. - Фекла вопросительно посмотрела на соратников.

- В чем вопрос, - Онуфрий чуть кашлянул, - скину, не проблема. Но сама знаешь - во мне веса под два центнера. Я если и поеду на подъёмниках, то голышом.

- Тогда решено. Прорываемся, не зачищая этажи. Броню подготовим сейчас, подъемники тоже. На себе оставляем только то, что смогут поднять колеса. Я беру автомат с боекомплектом и прикрываю вас, пока вы не будете готовы. Первым уходишь ты, Онуф. Ты бесполезен без своих доспехов. Затем вы, батюшка, поедете вместе с сердцем.

Возражений не было. Они потратили еще полчаса на отдых и подготовку, десятки раз перепроверяя снаряжение. Онуфрий подготовил свой бронежилет к быстрому сбросу. Убрал лишние подсумки, отбросил их в сторону, передал все оставшиеся крупнокалиберные патроны Фекле, себе оставил лишь автоматический пистолет и три магазина к нему. Отец Евстафий сидел на своём крестоносце, перепрограммируя поведение брони, чтобы она «закуклилась» и отключила все сигналы, когда ее оставят. Он искренне надеялся, что когда-нибудь сможет вернуться за доспехами.