— Хм… а это неплохая идея.

— Все, Петь, реально много работы, — вру нагло и подло. Точнее работы и вправду до хрена, но планы у меня сегодня не только рабочие.

— Ладно. Я заскачу через недельку.

— Обязательно.

Провожаю взглядом уверенно шагающего Петю к выходу, как вдруг у самой двери он поскальзывается.

— Мать твою, у меня что-то хрустнуло, — вскрикивает Петя, хватаясь за поясницу.

— Это твоя печень поди треснула. Давай сразу оформим тебя в вип палату. Подлечим. Там телек есть.

— Пшел вон.

— И тебе до встречи.

— Если что, я за мать, ты за отца. Но для всех ты баба, я мужик. Жить будем в моем доме. Все, все. Я ухожу.

Закрываю за ним дверь, сам же принимаюсь заполнять приемки, хотя мысли совершенно не там.

Глупо. Слишком глупо выбирать белье тому, кто еще очень долго его не наденет. Из принципа или дурости не важно. Важен сам факт. Но вот ведь парадокс, не могу отлипнуть от сего разнообразия. Никогда у меня не возникало желания выбирать женщине белье. А здесь прям как медом намазано. Невероятной силой заставил себя все-таки отлипнуть и сгинуть к чертовой матери из этого магазина. До белья надо дожить, а вот обувь, брюки или джинсы нужны прямо сейчас. И кофта какая-нибудь посимпатичнее, а не черный безразмерный мешок.

Как ни странно, со всем этим у меня не возникло проблем. И даже с размером брюк, но это благодаря тому, что Женины штаны, явно малые ей по размеру, остались у меня в квартире. Тупо взял джинсы на один размер больше, чем те брюки, что остались у меня. Новые девчачьи кроссовки и белая, не откровенная, но в облипку кофта, явно должны ей подойти.

Где-то там глубоко внутри понимаю, что аттракцион щедрости от меня Женя просто так не примет, но почему-то упорно продолжаю его и дальше, теперь уже в супермаркете. Ну, хотела рыбу, да пожалуйста. Схватил с полок, что приглянулось и, не раздумывая, пошел к кассам. А уже через полчаса я припарковался под окнами Жениной хрущевки. Точнее не ее. Представляю, насколько убогая там снимаемая комнатушка. А в принципе похер, не мне там жить.

Беру два пакета и захожу в подъезд. Убогий. Темный. И вонючий. Сюда бы сейчас тебя, Петечка, чтобы заценил, что такое настоящая клоака.

От созерцания «прекрасной обстановки» я не сразу обратил внимания на какие-то звуки, скорее напоминающие чьи-то всхлипы. И ведь я дошел до нужного этажа, спрашивается, на хрена мне подниматься наверх и искать на жопу приключений. Но, с другой стороны, потом ведь совесть сожрет, что не узнал, что да как.

Чем выше начал подниматься, тем больше появлялась уверенность, что в сторонке постоять не удастся. Скинул пакеты и уже немедля преодолел последний лестничный пролет.

Темно, но не так, чтобы не понять, что происходит. Рывком скинул нависшего над источником всхлипов ублюдка. А дальше нежданчик, ибо недооценил его, получив болезненный удар ногой в колено.

Наверное, если бы я просто получил в колено от какого-нибудь мудака за то, что, к примеру, не поделил с ним парковочное место, я бы не ввязывался в драку, ибо это тупо, учитывая, что они никогда не заканчиваются хорошо. Кто-то да обязательно хлебнет. Хорошо, если не ты. Но в данный момент что-то щелкнуло во мне, это не борьба за парковочное место. Когда я краем глаза заметил, как этот урод сбегает вниз по лестнице, боль как рукой сняло. Это не яблоки воровать у соседа. Падаль должна быть либо под землей, либо там, откуда не сможет испускать свой смрад. На втором лестничном пролете удалось схватить мудака за капюшон.

Это только сначала он показался тощим нариком. Удары у него — что надо, особенно болезненный получил в бровь. А дальше уже я вошел, что называется, в раж, просто представляя на месте этого ублюдка конкретную тварь. У самого уже рука ноет, но продолжаю бить, с упоением наслаждаясь ударами куда попало в полусогнутого ублюдка.

— Не надо больше, дяденька, вас же посадят, — нехотя оборачиваюсь на голос.

Передо мной не девушка, как предполагалось, а ребенок. Ребенок! И стоило только трезво взглянуть в заплаканное лицо девочки, как меня словно молнией шандарахнуло. Бред какой-то. Не может такого быть. Пока я пытался разобраться со своими глюками, мне тупо прилетело кулаком в бок. Но на боль почему-то внимания не обращаю.

Стою как дебил, уставившись на девчонку, которая совершенно точно является копией моей Маши. Ну я же не спятил?! Как так? Очень. Очень похожа, просто… взрослая. Наконец, прихожу в себя, когда осознаю, что урод, которого надо было отдать ментам, с необычной скоростью для побитого человека устремляется к выходу.

— Не бегите за ним, пожалуйста, — хватает меня за рукав. — У него нож был, я сама видела.

— Из-за тебя он сбежал, а потом кто-то другой окажется на твоем месте. Зачем меня окликнула?

— Зато вы живы, а мне бы потом пришлось мучаться угрызением совести, если бы он вас ножом пырнул. Он же на голову отбитый. Возьмите, пожалуйста, — протягивает мне платок. — У вас кровь на руках. Это его, а ваша только на брови. Вытрите скорее его кровищу, а то мало ли он какой-нибудь спидозный. Давайте я дам вам воду, — я даже не успел ничего ответить, как девчонка полезла в свой рюкзак за маленькой бутылкой воды. — Давайте я полью вам на руки.

— Прям здесь?

— Да, здесь неудобно, давайте спустимся к подоконнику.

Вроде по голове меня сильно не били, хотя в бровь точно получил, но видимо где-то что-то да отбили, потому что чувствую я себя полным придурком, который как под гипнозом спускается к подоконнику и подставляет под бутылку воды руки. Наверное, девчонка заподозрила что-то неладное, потому что вместо того, чтобы смотреть на свои руки, я блуждаю взглядом по ней. Это не моя дочь. Не моя. Просто похожая девочка, Зорин. Ну включи ты тумблер со здравым смыслом.

— У меня нет денег, — неожиданно произносит девочка.

— И? Ты хочешь, чтобы я дал тебе денег?

— Нет. Это я говорю вам, чтобы вы понимали, что у меня нет денег. Так что, если вы вор — не рассчитывайте.

— Вор? — усмехнувшись, произнес я. М-да… все-таки башку мне повредили.

— Ну а что вы так пялитесь на меня?

— Ты предлагаешь мне выколоть глаза, чтобы не смотреть на тебя?

— Нет. Но не надо так на меня смотреть. Или вы тоже того?

— Чего того?

— Насильник. Вы странно на меня смотрите. Мне не нравится.

— Мне просто по башке прилетело, поэтому я такой, — закрываю глаза, дабы немного прийти в себя.

— Извините, я чушь несу, когда волнуюсь. Правда не только когда волнуюсь, — уже тише произносит девочка. — Вы мне помогли, а я такое говорю.

— Тебе ничего не успели сделать?

— Не успели. Но одежду испачкала и теперь страшно будет первое время заходить в подъезды, но я отходчивая. В одной умной книжке я читала, что психика детей такова, что они забывают плохое, особенно, если быстро перекрыть это событие чем-то хорошим. Вот мне надо срочно перекрыть.

— Например? — на автомате интересуюсь я, вытирая руки протянутым платком.

— Наверное, ведерком мороженого и каким-нибудь классным аттракционом, как в кино показывают. Типа американских горок, но последнее нереально. Значит каким-нибудь фильмом в теплой постельке с сестрой, ну и ведерком мороженого тоже. Или пирожными. Торт можно еще. Или шоколадки. Ну или все вместе.

— Тебя как зовут?

— Тая. В смысле Таисия.

— А лет тебе сколько?

— У вас слишком подозрительный интерес, — деловито сообщает девчонка, ополаскивая лицо водой. Тянется к рюкзаку и вытирает лицо салфетками.

— Ни капельки.

— Мне десять.

— Ясно. И что ты делаешь в этом подъезде? Живешь здесь? Домой шла?

— Нет. Сестру ждала, — неохотно отвечает она, как только мы начинаем спускаться. — Она скоро придет. Задерживается где-то, а телефон недоступен. Наденьте капюшон, — останавливаюсь, вновь устремляя взгляд на девочку. Да ну что за херня? Как прекратить видеть в ней свою дочь?