— Правильно. Если каждому давать… продолжи.

— Эээ… то сломается кровать.

— Ммм… еще. Попытка номер два. Если каждому давать…

— Можно совесть потерять, — ничуть не задумываясь, выдает Женя.

— Дубль три, — усмехаюсь в голос.

— Если каждому давать, плохо ночью будешь спать.

— Накидываю балл за креативность к общей оценке. Однако, ответ неправильный. Если каждому давать, то себе ничего не останется.

— Это не рифмуется, — возмущенно бросает она.

— А я тебя просил рифму?

— Нет. Но вы просили просто продолжить. Я продолжила.

— Ладно, принимаю твое замечание. Ну так что там с жвачкой? Кстати, я тоже никому и никогда их не давал. Закидывал в рот исключительно в одиночку.

— В ваши студенческие годы тоже были жвачки? Я хотела сказать, что были такие же упаковки, в которых было много жвачек? — это что, она меня сейчас старым назвала?

— Были. Ну так что там с жвачкой? — снова повторяю свой вопрос.

— Сейчас дам. Ой, нет, — разочарованно бросает Женя. — Оказывается реально закончилась.

— Не проблема, — открываю ящик в столе. — Возьми, — протягиваю ей леденец. — Соси.

— Зачем? — непонимающе уставилась на меня.

— Чтобы сосала.

— Вы предлагает мне взять конфету в рот и сосать ее… при вас?

— Можешь выйти в коридор и там пососать, если я тебя этим смущаю.

— Спасибо, но я не хочу сосать конфету ни при вас, ни в пустынном коридоре.

— Я тебя вообще не спрашивал, чего ты хочешь. Так надо. Это активирует мозговую деятельность. Пососешь, возможно, придет в голову ответ на задачу, и ты меня приятно удивишь. Давай быстрее, Жень, работы много, — вот тут уже не вру. Работы и вправду до хрена.

— Ах, вот оно что.

— А ты что подумала?

— Лучше вам не знать, о чем я подумала. Ну, разве что, ради эксперимента пососу леденец.

— Соси.

И все-так она забавная. Через несколько секунд Женя, кажется, вообще забыла о том, что здесь не одна. Слишком любит сладкое.

— Ну как там мысли?

— Вспомнила, что надо купить хлебушек.

— Мне тоже… надо купить хлеб. А по задаче?

— Я сдаюсь. Бред какой-то. Здесь может быть все, что угодно. Никаких точных данных.

— Давай ее мне, — беру бумагу в руки и читаю условие задачи.

— Ну и что там?

— Понятия не имею, — вполне серьезно произношу я после очередной перечитки условия. — Я с тобой соглашусь, здесь бред неясной этиологии. Может быть все что угодно. Уберем эту хрень из списка задач.

— Итого мне пять? — поинтересовалась Женя, открыто улыбаясь. Так, определенно на нее так действует сладкое.

— Не наглей, — протягиваю ей стопку с задачами. — Давай только сразу читай условия задачи и по возможности отвечай.

— Хорошо. Только я сначала быстренько прочитаю сама.

Получилось и вправду быстренько. Через пятнадцать секунд Женя начала читать задачу вслух.

— Больной «М»…

— Ой, нет, — сразу перебиваю ее я. — Давай ему дадим имя. Надоели уже эти просто «М». Никакого разнообразия.

— Максим?

— Мне больше нравится Михаил. Точнее не нравится, поэтому будет он. Был у меня один университетский товарищ. Мерзкий тип. Итак, захворал у нас Мишка.

— Тридцати пяти лет. При поступлении жалобы на боли в области сердца, одышку, слабость и быструю утомляемость. Объективно, выраженные отеки на нижних конечностях, асцит. Перкуторно размеры печени увеличены. Со слов больного перенес ОРВИ две недели назад. По анализам и…

— Я сам, — забираю у нее задачу и дочитываю данные. — Ну и какое заболевание у Миши? И желательно этиопатогенез.

— В результате ОРВИ развился острый диффузный миокардит. Из-за воспаления в миокарде возникает первичное ослабление работы сердца в результате нарушения образования энергии. Так как правые отделы сердца анатомически более слабые, развивается правожелудочковый тип сердечной недостаточности. Застой в большом круге кровообращения. Отсюда и признаки правожелудочковой недостаточности: одышка, асцит, тахикардия в покое, падение МОК, цианоз.

— Зараза какая, — спустя несколько секунд все же не выдерживаю я. — Так даже неинтересно.

— Что?

— Может быть, я хотел с тобой побеседовать, а теперь придется ставить тебе пять и отпускать с миром. Иди отсюда. За каждое опоздание после ночного дежурства, даже если оно на пятнадцать минут, — задача.

— То есть на занятие вы меня пустите?

— Да, если опоздание после дежурства.

— Спасибо, Алексей Викторович. Тогда до свидания.

— Пока.

Удивила, так удивила. А может, это тупо везение. Каждый может знать какую-то тему. Уж за три-то недели можно и проверить.

— Алексей Викторович, угощайтесь, — поднимаю взгляд на нависшую надо мной Тамару Николаевну с коробкой в руках. — Здесь пироги с рыбой и с мясом.

— Спасибо, я не хочу.

— Ну как это. Вы точно не обедали, я видела. Уже четвертый час. Может, что-то другое хотите?

— Хочу.

— А что хотите?

— Беляшей, — не задумываясь, бросаю я. — Теплых, вредных, чтоб масло по пальцам текло. Сочных.

— Эээ… а тут в ларьке есть. Хотите сбегаю?

— Хочу. Если вам не трудно, конечно. Давайте три. Только спросите у продавца они… не из собачатины ли. Уважаю этих животных.

— А я слышала, что собаки очень вкусные, — м-да, видать, у них был не только пирог.

— Господь с вами, Тамара Николаевна. Собачатина не подойдет. Мне нужна только человечина, — я реально сейчас сказал это вслух?! — Шутка. Я имел в ввиду свинина. Просто она максимально приближена к человеческому мясу. Короче, если из свинины, тогда берите три штуки.

— Поняла.

Поняла она, ну-ну. Встаю из-за стола и завариваю себе кофе. Подхожу к окну. Дерьмо, а не погода. Хотя, что я хочу от начала мая в городе. Грязь, лужи и холод собачий. Три беляша… крыша едет не спеша. Усмехаюсь в голос, когда за окном вижу Женю. Вспомни солнышко, вот и лучик. Лучик, который через несколько секунд падает на асфальт так, что у меня у самого, кажется, на расстоянии отдало в собственные колени.

Надо… надо помогать людям, даже если ими хочется немного полакомиться. Ставлю чашку на стол и выхожу из кабинета.

То, что я стал свидетелем ее падения Женя явно не подозревала, равно как и в принципе не ждала чьего-либо появления рядом с собой. Смешно, учитывая, что мы на территории больницы. И ведь никакой гондон не поспешил помочь. Судя по Жениному растерянному лицу, у нее не только колени в хлам, но и что-то сродни болевого шока. Совершенно потеряна.

— Вот что бывает, когда спешишь за хлебушком, — сам не понял как изо рта вылетела несвоевременная подколка. Однако, ноль реакции. Поднимаю ее рюкзак и беру Женю под локоть.

— Блин, как же так? Я джинсы порвала, — наконец произносит она, когда я пытаюсь сдвинуть ее с места. Охренеть. Тут не шок болевой, а проблемы с головой.

— Это, конечно, самая большая проблема на данный момент, — выдаю я, не скрывая сарказма в голосе. Ты случайно головой не приложилась, когда падала?

— Нет. Только ногу сильно подвернула, теперь больно ступать.

— Пойдем, посмотрим все части твоих многострадальных ног.

На удивление Женя не сопротивляется и, ковыляя на одну ногу, через несколько шагов мы оказываемся у заднего входа. Кое-как доходим до лифта и поднимаемся на второй этаж. Как-то само собой совершенно без задних мыслей я отвел ее в свой кабинет. Стянул с нее куртку и подвел к раковине.

— Блин, и ладони стерла в кровь.

— Смывай пока грязь с рук.

С головой у Жени точно проблемы, потому что вместо того, чтобы мыть руки, пока я ищу все необходимое для обработки ее ног и ладоней, она с похоронным лицом осматривает свои порванные джинсы. И эта туда же, думает только о испорченной шмотке. Да что за бабы-то такие, а?!

— Руки мой. Я с грязью работать не буду.

— А я и не прошу, — обиженно бросает Женя, явно восприняв мои слова на свой лад. Зато теперь внимание все еже уделила своим грязным ладоням.