Я в это время «сторожила» нашу находку, так что самое интересное пропустила.

Капитан вышел бледный и заметно взмокший. Зато предложил нам занять его каюту и воспользоваться его гардеробом.

Мердок, конечно, вида не показывал, как ему неуютно в грязной, мятой и все еще влажной одежде, но заметно повеселел, приведя себя в относительный порядок.

Увы, на борту не нашлось сорочки подходящего размера, так что бедному следователю пришлось довольствоваться светлыми джинсами и футболкой в тон.

Неформальный наряд Мердоку оказался неожиданно к лицу.

Я даже залюбовалась… пока он не закрыл за собой дверь каюты и не произнес сухо:

— Рассказывайте, Стравински!

Наш трофей красовался в углу — склизкий, вонючий и загадочный.

— О чем? — я попыталась прикинуться дурочкой.

Женской одежды на борту не нашлось, а капитанская была широка в поясе и узка в бедрах. Пришлось кутаться в махровый халат размеров на пять больше нужного, так что чувствовала я себя неуютно.

К тому же я потратила слишком много энергии, и теперь это аукалось ознобом и сосущим чувством под ложечкой.

— О русалках, Стравински, — Мердок вздохнул и сел напротив.

Зря он носит свои костюмы — такую фигуру прятать глупо.

Мердок шевельнулся, и я уставилась на показавшуюся из-под короткого рукава татуировку. Это еще откуда? Какие-то символы в круге… Похоже на заклятие молчания, такие раньше накладывали, чтобы сохранить какую-то тайну.

Древняя магия, которая сейчас почти не используется, хотя когда-то применялась направо и налево. И на госслужбе, и в крупных компаниях, да и банды такие штуки любили — блатная романтика, не хухры-мухры!

Интересно, о чем же поклялся не говорить Мердок?

— Стравински? — он вопросительно посмотрел на меня.

Ах, да! Он же задал вопрос.

— Так я уже рассказала, — я изобразила недоумение. — Вас зачаровали, но я их спугнула.

Он кривовато усмехнулся.

— Самое интересное кроется в деталях. Подробнее, Стравински. Что вы увидели, что именно сказали русалки, каким образом вам удалось меня освободить. Вероятно, мне нужно дать ход делу о нападении на полицейского?

— Не надо! — запротестовала я. — Мы договорились миром.

Он удовлетворенно кивнул.

— Рассказывайте, Стравински!

Пришлось говорить… Я старалась отделаться кратким пересказом, но Мердок вцепился в меня, как собака в мозговую кость, и постепенно вытащил все.

Хотя на вопросы я отвечала односложно, ему не составило труда догадаться об остальном.

— Хм, — только и сказал он, когда я наконец умолкла.

Затем встал и отошел к иллюминатору. Вид из него открывался неплохой: скалистый правый берег Бирюзовой выглядел куда живописнее пологого левого.

Но сомневаюсь, что Мердоку так уж приспичило полюбоваться пейзажем.

— Приношу вам свои извинения, Стравински, — наконец сказал он после долгого молчания, нехотя повернувшись ко мне лицом. — Это недопустимая потеря самоконтроля. Я не должен был поддаваться…

Достал уже своим политесом! Тем более что все это — лишь побочный эффект русалочьей магии.

— Что за бред! — перебила я раздраженно. — Русалки способны зачаровать любого человека. Вы ведь человек?

— Всецело, — кивнул он. — Однако вы ведь сумели им противостоять!

— Я женщина, — напомнила я едко. Судя по тому, как Мердок отвел взгляд, он тут же припомнил веские доказательства этому. — И уж точно не человек!

— Разве ваш отец не… — начал Мердок и тут же спохватился: — Впрочем, это несущественно. Простите.

— Кажется, вам пересказали сказку для прессы, придуманную бабулей, — через силу улыбнулась я. — Имейте в виду, вранья там девять десятых.

— И все же частица правды в этом повествовании имеется? — заинтересовался Мердок.

— Само собой, — я пожала плечами. — Что мама сбежала с отцом. И что он умер еще до моего рождения. Остальное выдумка. На деле все было банально: ловкач сумел задурить голову романтичной девице, которой очень хотелось взбунтоваться против авторитарной матери. Ну и заодно он неплохо поживился… — Я вздохнула и закончила уже спокойно: — Простите, не стоило на вас это вываливать.

— Для вас это до сих пор мучительно? — спросил он негромко, внимательно глядя на меня.

— Не особенно, — ответила я, жалея, что завела этот разговор. — Розе хуже. Для нее стало ударом, когда ее родители разбежались. Ей было года три, наверное, когда они последний раз пытались помириться. А потом бедную Розу таскали то к папе, то к бабуле. Мне в этом плане проще: я с детства знала, что отец умер еще до моего рождения. А всю правду бабуля рассказала, когда пришла пора получать паспорт. Надо было решить, какую фамилию я предпочту. И нельзя сказать, что я долго колебалась. Просто я не люблю сказки.

— Понятно, — Мердок медленно кивнул. — Похоже, Стравински, у вас предостаточно скелетов в шкафу.

— Будит профессиональный интерес? — хмыкнула я.

— Не без того, — усмехнулся он. — И раз уж зашел такой разговор, позвольте еще один нескромный вопрос.

— О бабуле? — догадалась я. — Ну да, у них с дедушкой все как раз было очень, очень романтично…

Сеанс откровений оборвал торопливый стук в дверь.

— Причаливаем, — сообщили из коридора.

Мердок привычно замкнулся, а я вздохнула с облегчением. Очень вовремя, а то что-то я совсем расслабилась…

Капитан, готовый на все, лишь бы от нас избавиться, предложил Мердоку забирать джинсы с футболкой в подарок («Только выметайтесь скорее!» — читалось на обветренном лице морского волка).

Честно говоря, моя одежда тоже была еще влажной, но не идти же в райотдел в халате!

Капитан чуть ли не со слезами облегчения наблюдал, как мы сходим на пристань, после чего «Морская дева» спешно отшвартовалась и на всех парах ринулась обратно к островку. Видимо, спеша утешить русалок…

Я не стала огорчать капитана грядущими перспективами знакомства речных красоток с водяным. К тому же вдруг Ихтиар не согласится? Так что не стоило расстраивать моряков заранее…

Райотдел нас встретил вполне обыденно: ни тебе букетов, ни красной дорожки, ни даже толпы восторженных зрителей.

По случаю теплой погоды и пятницы здание почти вымерло. Лишь взрывы гогота из курилки нарушали безмятежную тишину.

Им же хуже, такое зрелище пропустили!

Только Потапыч при виде «неформального» Мердока аж бутербродом подавился.

— А? Что? — пробасил он с трудом, кашляя и вытирая выступившие на глазах слезы. — Откуда?!

Недоеденный кусок печально прилип маслом к журналу посещений, и за это дежурного еще ждал нагоняй. Хотя Потапыч на особом счету у Чандлера (как говорится, оборотень оборотню лапу не оторвет), так что могло и обойтись.

Мердок не удостоил его даже взглядом и проследовал мимо, с непринужденной легкостью неся увесистый сундучок.

Все бы ничего, но его по-прежнему покрывал толстый слой грязи, так что начальству теперь требовался горячий душ.

Сам виноват, мог бы взвалить эту ношу на младшую по званию, но Мердок предпочел вручить мне пакет со своей одеждой.

— Сокровище, — пояснила я вполголоса, проследив за ошарашенным взглядом Потапыча.

Дежурный ответил восхищенным трехэтажным, и я усмехнулась, ускоряя шаг. Хорошо, что Мердок уже далеко, иначе не миновать бы нам проповеди о вреде ненормативной лексики…

Я успела как раз к моменту, когда Мердок растерянно остановился у порога своего кабинета.

Кажется, он решал сложную задачу: как отпереть дверь, не ставя сундук? Вряд ли он всерьез опасался, что его ценность сопрут прямо в цитадели правосудия, но полы явно недавно вымыли и еще толком не успели затоптать, и покрытый илом «клад» мог нанести им непоправимый ущерб.

— Давайте я открою, — предложила я со вздохом, перекладывая из руки в руку пакет с вещами. — Где ключи?

Мердок одарил меня тяжелым взглядом и сообщил сухо:

— В кармане брюк.

Если кто-то увидит, слухов о нашем романе не оберешься. Хотя, если вспомнить наш эффектный отъезд…