Надеюсь, хоть вылизываться она не начнет? Говорят, если оборотень слишком много времени проводит в зверином виде, то потом даже в человеческом облике сохраняет привычки второй ипостаси.
— И много ли в настоящий момент членов клуба?
— Чуть больше двух сотен, — она подперла голову рукой. — Активных, само собой, меньше. Десятка полтора, наверное. А что?
— Вы знакомы с госпожой Ясной?
В ответе я не сомневалась: на фотографиях, стоявших в кабинете доктора, она не раз позировала на фоне клуба, да и эта белобрысая кошка в кадре мелькала.
— Зорькой? — она подставила лицо солнцу и довольно прижмурилась. — Конечно. Она как раз из активных. Почти на все выставки с нами ездит. А что?
— Выставки? — я мгновенно сделала стойку. — И куда вы ездите? Как часто?
— Сколько вопросов, — Мурка вальяжно потянулась и запрокинула голову. — Много куда ездим. Раз в месяц или в два. Мы же еще и землячеством всех кошачьих занимаемся, а не только братьями нашими меньшими.
— И Басюна знаете? — спросила я, невольно подавшись вперед.
— Само собой, — чему-то усмехнулась она, щурясь. — Он нечасто приходит, Зорька в основном сама.
— Постойте, — попросила я, чувствуя знакомый азарт. — Вы имеете в виду, что они… хм, вместе?
— Ну да! — она наконец распахнула глаза — лукавые и смеющиеся. — Он потому и жену сюда не водит. Представляю, какой концерт она бы закатила!
— И давно ли госпожа Ясная является членом клуба? — поинтересовалась я и сама же недовольно поморщилась.
Тьфу, эти казенные формулировки прилипчивы, как жвачка к подошве.
— Лет двадцать, наверное, — подумав, ответила Мурка. — Как в город переехала. Это еще при моей маме было. А потом и сына привела.
При упоминании загадочного сына она чуть не облизнулась.
— Что, хорош? — не выдержала я и улыбнулась.
— Еще как! — она вновь потянулась и призналась доверительно: — Та-а-кой роскошный котяра! Мррр.
— А… кхм, — я старательно прочистила горло и уточнила осторожно: — А его отец, случаем, не Басюн?
— Откуда мне знать? — пожала округлыми плечами Мурка и поправила лямку сарафана. — Но Басюн в городе недавно, так что если чего у них раньше и было, то не тут. Родила она точно от оборотня, а вот от кого? Зорька со мной не откровенничает, а Васька, ее сын, к нам уже с год не заглядывает.
В томном кошачьем голосе звучало искреннее сожаление.
— А что вы вообще можете сказать о Зарине Ясной? Ну, как вы можете ее охарактеризовать?
— Упертая, — подумав, заявила Мурка, лениво рассматривая свои длинные ногти. — Скрытная очень. Даже с моей мамой не общалась почти, хоть ей и предлагали помощь. Сложно женщине одной вырастить котенка, понимаете?
— Понимаю, — медленно кивнула я и встала. — А домашний адрес ее не подскажете?
— Лесная, двадцать один, квартира вроде бы седьмая, — даже не задумавшись, выдала она. — Найдете, это двушка на втором этаже. Я там раз или два была.
— Что ж, благодарю за помощь. Вы нам очень помогли.
Она безразлично пожала плечами и гибко потянулась.
— Дверь захлопните.
— Конечно. До свидания.
Она не ответила, уже явно обо мне забыв. Свернулась клубочком и, кажется, задремала на солнышке.
Стараясь ступать потише, я направилась к выходу.
Не зря у Басюна с женой не ладится. Особенно если это его сын… Как бы покопаться в их прошлом?
И, задумавшись, я чуть не столкнулась с высоким мужчиной, который буквально ворвался в клуб.
Скользнув по мне безразличным взглядом, он уверенно двинулся к той самой комнате. А ведь впечатляющий экземпляр: русоволосый битюг со сбитыми кулаками, свернутым набок носом и порванным ухом.
Я остановилась на крыльце, пытаясь хоть немного отряхнуть юбку и заодно принюхиваясь к рукаву кителя — сильно несет кошатиной или сойдет?
И уже захлопывая дверь, я услышала из глубины дома радостный рев: «Мурка! Ты ж мой котеночек!»
Я сидела на лавочке у памятника, любовалась рекой, курила и думала.
В порту грузилась баржа, из кафе на берегу доносилась музыка, но приглушенный шум почти не мешал.
Такая безмятежная жизнь: голуби, мамаши с колясками, петунии да тюльпаны на клумбе, блестящая гладь Бирюзой…
Щурясь от яркого солнца, я смотрела на воду, которая отсюда выглядела обманчиво неглубокой.
Где же ты, бабуля? Кто смог так долго тебя удерживать?
И что мне теперь делать с этой версией, которая на глазах обрастала деталями и доказательствами?
Интересно, для чего это мог затеять Басюн? Банально ради денег, чтобы откупиться от надоевшей жены и начать новую жизнь? У оборотней вроде с разводами сложно… Или у него какие-то другие мотивы? Месть, власть?
Я тряхнула головой и со злостью раздавила окурок.
Да какая разница? Мердок прав. Сейчас главное схватить этого Кукольника за… в общем, схватить. И дело даже не в сокровищах.
На совести Кукольника минимум один труп, да еще и заложники. Даже если бабуля не у него, похищение им мадам Цацуевой можно считать доказанным…
В речной глубине вдруг взвился водоворот. Плеснула вода, блеснула на солнце чешуя… и все стихло.
А я вспомнила еще об одном деле. Обещания ведь нужно выполнять!
Так, который час? Только три. Времени еще предостаточно.
Я выбросила пустую сигаретную пачку, в который раз безуспешно попыталась отряхнуть юбку и направилась к речному вокзалу…
Заглянув по дороге в сувенирную лавочку, я потопталась у кассы, но от соблазнительной идеи прокатиться на теплоходе отказалась.
Не до прогулок сейчас.
Сгодится просто бегущая вода…
Увязая каблуками в песке, я спустилась на пляж, игнорируя грозные таблички: «Закрыто!» и «Купание запрещено».
Окунаться я не собиралась, только присела на корточки, опустила руку в зеленоватую воду и закрыла глаза.
«Русалки Раздвоенный Хвост и Блестящая Чешуйка! — позвала я мысленно. — Вас ждет Анабель Островная. Придите!»
Мердок все же молодец, выяснил настоящие имена русалок. Образы и клички тут не годятся, паспортные данные тоже не всегда. Я вот по документам — Анна Стравински, а на деле…
Я чуть не вскрикнула, когда моего плеча кто-то коснулся.
Покачнувшись, я обернулась рывком, чуть не загремев в пахнущую тиной воду.
— Госпожа, — встревожено спросил мужчина в форме. — С вами все в порядке?
— Конечно, — вымученно улыбнулась я, нащупывая в кармане удостоверение. Открыла не глядя и сунула постовому. — Домовой Стравински. Здесь нахожусь по заданию.
— Простите, — он отступил на шаг. — Я не знал.
— Ничего страшного. Спасибо за заботу.
И, улыбнувшись еще раз, вновь повернулась к реке. Вовремя.
Вода плеснула, чуть не забрызгав меня, и из глубины вынырнули две подружки — русалки.
— Звала, Анабель? — спросила та, что с бусиками.
Вторая наморщила нос — похоже, кошками от меня несло ощутимо.
— Звала, — согласилась я, отряхивая руки, и вынула из кармана подарок. — Вот, это вам.
Русалка ловко поймала брошенный мешочек и вытряхнула на ладонь несколько ниток бус.
— Спасибо! — выдохнула вторая, зачарованно уставившись на яркие пластиковые шарики.
— Да не за что, — отмахнулась я. — Я же обещала.
— А второе обещание? — та, что с бусиками, подняла на меня взгляд.
— С этим не так просто, — призналась я, поправляя волосы.
— Не захотел? — тоскливо вздохнула русалка.
— Нет-нет, — запротестовала я. — Ихтиар-то как раз очень хотел, просто у него возможности нет.
— И что так? — русалка куда-то спрятала подарок и посерьезнела.
Пришлось все рассказать…
— Ну вот, — всхлипнула та, что с бусами. — Почему мне так не везет?!
— А что ему будет? — спросила ее более практичная товарка.
— Не знаю, — призналась я честно. — Пока сложно сказать. Все зависит от того, насколько сильно он в это вляпался. Ну и, понятно, признает ли он вину и все такое. Навскидку… В самом лучшем случае, условный срок, а в худшем лет до десяти.
