Далее — мисс Симмонс. «Зовите меня Пегги», — сразу попросила она. Она была невысокой и достаточно неуклюжей в зимней одежде. Сбросив капюшон парки, она явила миру копну взъерошенных волос песочного цвета. Лицо девушки можно было назвать миловидным, это не оставляло сомнений, и даже пятно сажи на правой щеке как будто прибавляло шарма.

— Командор, правильно я вас понял: мисс Симмонс будет нашим паровиком? — медленно проговорил Ральф.

— Да, капитан, — Граймс выглядел немного смущенным. — С институтом случилась небольшая заминка, — загадочно добавил он.

Я, кажется, догадался, что это была за заминка, и мог впоследствии убедиться в правильности своей догадки. Институт пространственной инженерии имел, должно быть, слабое представление о двигателях Эриксона, о такой системе силовых установок, которая может лишить их работников высокого статуса. Они должны были отказаться предоставить даже младших сотрудников для работы в качестве специалиста по паровым машинам. И, без сомнения, они смогли надавить на другие инженерные гильдии и профсоюзы, будучи уверены, что нам не удастся раздобыть квалифицированного инженера.

Но женщина…

— Все в порядке, капитан, — живо уверила его девушка. — Я — он самый и есть. Вместо бутылочки с молоком у меня была жестянка с нефтью, и, когда детишки играли в куклы, я развлекалась с гайками, болтиками и шурупами.

— Мисс Симмонс — дочь моего старого друга, Симмонса из Мастерской по ремонту небесных машин Симмонса в порту Обреченный. Ее отец уверяет меня, что Пегги — лучший механик, с которым он когда-либо имел дело.

— Даже в этом случае… — начал Ральф. И продолжил: — А как же случилось, что мистер Симмонс согласился расстаться с этим сокровищем? Ведь путешествие, с объективной точки зрения, обещает быть долгим…

— Обычное дело, капитан, — сообщил ему Граймс. — Новая мачеха…

— Ненавижу эту суку, — торжественно заявила Пегги. И тихо добавила: — Молодая. Не старше меня. Но когда корабль вернется на Заброшенную, я все еще буду молода , а она…

— Пегги! — укоризненно воскликнул Граймс.

— Но это же правда, дядя Энди!

— Хватит. Не думаю, что капитану Листауэлу интересны твои личные проблемы. Ему нужен только компетентный механик.

Лицо ее мгновенно оттаяло, утратив неприятную резкость черт:

— Я — то, что вам нужно, шкипер! — и состроила рожицу.

— Хорошо, — быстро подытожил наш старший. — Так тому и быть. А теперь, если вы чувствуете, что еще на что-то годны после полета в самодельном аппарате, я полагаю, мы устроим осмотр корабля.

— Даже так… — начал Ральф.

— Даже так, — повторил Граймс. — Я предоставил вам специалиста по паровым машинам, и чертовски хорошего. А мисс Уэйн уполномочена вести хронику первого полета, но вообще-то она хотела бы приносить пользу. Так что будет помощником стюарда.

— Отлично, командор, — холодно сказал Ральф. — Можете показывать корабль.

Обычно осмотр корабля — весьма длительный процесс.

Но сейчас обстоятельства были несколько необычными. Ллойд из Лондона выдал временный сертификат готовности корабля к полету, но он терял силу при малейшей неисправности, как сообщил нам Граймс. Подавляющее большинство инспекторов Ллойда — инженеры, а «Летящее облако» для этих заносчивых механиков — что кость в горле. Они считают его вчерашним днем, бесплодной попыткой вернуть старые добрые времена, когда мастер, по словам самого Ллойда, «мастер от Бога», мог делать все, что ему заблагорассудится. Скорость хода парусника напрямую зависела от умения мастера. Скорость хода светового корабля также должна от этого зависеть. Специалист по паровым машинам на паруснике обладал незначительным званием и имел в подчинении лишь боцмана, плотника и корабельного мастера. Подобный же специалист на световой яхте должен быть в звании младшего офицера. Поэтому Институт пространственной инженерии не любит световые яхты. Так что они, скрепя сердце, обратились к Ллойду. Поэтому наследники и правопреемники этого процветающего владельца кофейных домиков постараются рано или поздно — и, скорее всего, рано! — отменить действие этого сертификата.

«Летящее облако» было детищем Граймса. Он вынес антиматерию из антиматериальной системы. Он разработал способ ее использования. Ему удалось убедить работодателей в том, что световая яхта — достаточно экономичный вид космического транспорта. И теперь лишь от нас зависело, удастся ли это доказать. Если первый полет закончится успешно, Ллойду ничего не останется, как с извинениями выпустить полный сертификат.

Так что мы приняли корабль, уже удостоенный сертификата пригодности. Пока мы играли с катамараном и дирижаблем, Граймс творил чудеса. «Летящее облако» было полностью оборудовано и снабжено провизией. Водоросли, дрожжи и клетчатка цвели пышным цветом. Гидропонные контейнеры составили бы честь и лайнеру класса императрицы. Последний груз — неромантические слитки цинка для Гроллора — уже загружался на корабль через главный конвейер.

Мы были вынуждены поверить Граймсу на слово, что корабль снабжен всем необходимым. Слово Граймса и слово девчушки Симмонс, уверившей нас, что она сама, лично, проинспектировала каждый механизм корабля. Мы надеялись, так оно и есть, особенно по части оборудования, лонжеронов и парусов, которые невозможно нормально проверить в условиях атмосферы и действия гравитационного поля.

Как бы то ни было, что-то сделать было возможно. Ральф поставил свой автограф в форме, заполненной от руки, а я, его помощник, (правда, временный, зато неоплачиваемый), засвидетельствовал его подпись. А Марта Уэйн, как представитель «Хроник», сделала звуко — и видеозапись исторического момента. Док Дженкинс предположил, что вот он, хороший повод выпить. Ральф нахмурился и сухо сказал, что, раз нам приходится выходить в космос на неаттестированном корабле, лучше сохранять трезвость. Граймс сообщил ему, что он просто болван, ведь до старта не менее двенадцати часов. Так что Сандра отправилась к мини-бару и открыла холодильник, достав оттуда две бутылки шампанского. Граймс лично их откупорил, радостно захохотав, когда пробка ударила в потолок. «На этом корабле двигатели должны выполнять работы не больше, чем эта бутылка, если им управлять подобающим образом», — пробормотал он. Наполнив бокалы, командор провозгласил тост:

— За «Летящее облако»! — серьезно сказал он. — И за всех, кто поведет его в путь!

—За «Летящее облако!» — дружно подхватили мы.

Командор осушил свой стакан и поставил его на стол. В его жестах и взгляде отчего-то сквозила печаль:

— Капитан Листауэл, — тихо сказал он. — Я здесь лишний. Это ваш корабль. Оставляю вас с вашими офицерами, чтобы вы могли освоиться. Если я вам понадоблюсь, вы найдете меня в моем офисе…

И он медленно поднялся.

— Даже в этом случае… — начал Ральф.

— Даже в этом случае, черт побери. Это ваш корабль, Листауэл. Ваш механик знает все обо всех его устройствах, как и я, и даже больше. А раз с управлением проблем не будет, вам следует выработать свои внутренние правила распорядка, — он сделал паузу и затем продолжил: — Но утром перед отправлением я буду здесь, чтобы проводить вас.

И покинул нас.

— Ему надо было самому лететь, быть первым капитаном этого корабля, — задумчиво произнес Ральф.

— А по возвращении, будучи еще достаточно молодым, обнаружить свою жену старухой, а сына — старше себя по возрасту, — вмешался Дженкинс. — Мне понятно, почему выбор пал на нас. Нас ничто не держит здесь.

— Даже в этом случае… — снова завел свое Ральф.

— Да будет тебе, шкипер. О нас уж точно некому будет скучать, если эта посудина пойдет ко дну. Мы такое же пушечное мясо, как и любой в Приграничье, если не в большей степени. И этим все сказано.

Ральф слабо усмехнулся и жестом попросил Сандру наполнить стаканы.

— Я тоже думаю, что ты прав, док, — согласился он. — Я действительно так думаю. — Но затем его расслабленность как ветром сдуло. Голос стал жестче и решительнее: — Ну, хорошо, ребята. Заканчивайте с выпивкой и займемся делом. Хотелось бы, чтобы ты, док, вместе с Сандрой проверили наличие и состояние продуктов. Могу ошибаться, но, сдается мне, у дрожжей не слишком здоровый вид. А ты мой помощник, Питер, так что балласт и груз — на твоем попечении. Просто удостоверься, что все идет, как надо.