При таких обстоятельствах неудивительно, что до начала двадцать первого века дожила только одна секта, способная сыграть серьёзную роль в политике рода Блуждающих-в-Ночи.

Вернее, не секта, а Культ. Змеиный Культ, детище братьев Тсарес, единственных в истории вампиров Старейшин-близнецов.

Был, конечно, ещё Орден Рыцарей Вечной Ночи, но его существование обусловливали холодный расчёт и точный анализ — Архонт отличался завидной рациональностью, — потому рыцари пользовались среди собратьев уважением и не вызывали идущей из глубин древней крови неприязни. Орден виделся структурой объяснимой и понятной, не выходящей за рамки представлений вампиров о мире.

Другое дело — таинственный и вызывающий отвращение Культ. Серпенты практиковали множество ритуалов, считавшихся остальными немёртвыми омерзительными и недостойными гордого имени Блуждающих-в-Ночи. Толку при этом от них было чуть — существовали куда более простые и верные способы добиться точно такого же результата, о чём змеемаги отлично знали. Но своим привычкам не изменяли, подогревая ненависть к Культу. Вообще, действия серпентов нередко казались столь странными, что оставалось лишь теряться в догадках, чего именно те добивались.

А их змеемагия…

Считалось, что способности вампира случайны, и нельзя заранее определить, в чём именно будет силён новопричащённый. От причащения зависела лишь широта возможностей — не их состав. И к'тором Мастера Огня легко мог оказаться маг Воды, или же получивший Причастие от резонатора становился метаморфом.

В большинстве случаев это правило выполнялось нерушимо, но только не тогда, когда речь шла о Змеином Культе.

Неизвестно, как Тсаресам удалось этого добиться, однако не только все получившие Причастие от адептов Культа к'торы всегда обладали способностями к змеиному колдовству, но и те, кто присоединялся к серпентам уже принадлежа к роду Блуждающих-в-Ночи, каким-то образом становились змеемагами.

Сказать, что остальных вампиров это крайне интересовало, — значило не сказать ничего. В стремлении вызнать секрет Верховных Жрецов Старейшины затрачивали колоссальные ресурсы, привлекали лучших исполнителей и шли на небывалые уступки. Не жалели ни времени, ни сил, ни знаний.

Тем не менее, все попытки заканчивались полной неудачей, а тех, кому не посчастливилось стать прознатчиками, ждала смерть. Змеиный Культ свято хранил свои тайны.

Противостояние продолжалось уже не первое столетие, но серпенты, в отличие от своих многочисленных предшественников, держались. Главы ковенов ярились, хитрили, плели интриги и ввязывались в открытые конфликты, однако уничтожить детище Тсаресов не могли. Наоборот, отбиваясь от постоянных нападок, Верховные Жрецы становились всё сильнее, захватывая новые территории и привлекая новых последователей. Даже неодобрение Ордена не изменило положения.

Культ был силён, осознавал это и сдаваться не собирался, следуя своему и только своему пути, не нуждаясь в союзниках и не стремясь их приобретать.

Так было — до недавних пор.

… Лиссас не знал, чем руководствовались его господа, заключая пять лет назад союз с князем Праги и лордом Нью-Йорка, не представлял он и чего они в результате добились, но прекрасно понял, что позиция Культа изменилась. Один из приближённых братьев-Старейшин, он знал о переговорах Тсаресов с фон Вайном и Зимним Лордом, хоть и не был осведомлён об их сути, и потому не удивился задаче, поставленной перед ним несколько недель назад. Не удивился и тому, что действовать предполагалось вместе с союзниками.

Но вот сообщение о том, с кем главы Культа заключили договор на сей раз, стало для него настоящим потрясением.

Лос-Анджелес производил угнетающее впечатление. Суетливый, жаркий, спесивый… помпезный и неуверенный, вот, пожалуй, лучшие определения. Похожий на глупого подростка, страстно пытающегося казаться взрослым, но так сильно боящегося ошибиться, опасающегося оказаться не принятым всерьёз, что это просто невозможно не заметить. Жалкое впечатление. Не вызывающее ничего кроме презрения желание быть не собой, но кем-то другим.

Впрочем, чего ещё можно ждать от страны, которая существует так ничтожно мало, что не в состоянии породить собственную индивидуальность? Ничего, помимо неуклюжих попыток подражать другим.

Элизабет отошла от окна, задвинув плотные шторы. Не желая более видеть огней города, вызывающего у неё головную боль своим бессмысленным гамом, чудовищной какофонией, не несущей никакой пользы. Но более всего — столь утомляющим сиянием многочисленных ламп, поставленных и развешанных где ни попадя без всякой нужды, и витрин, завлекающих клиентов; дешёвой бижутерией, достойной последней гулящей девки. Вульгарной, не отягощённой даже каплей вкуса.

Ни одно поселение людей ещё не вызывало у неё такого отвращения.

Она слегка скривила губы, в одиночестве позволяя себе небольшое проявление эмоций. И подавляя желание сесть на самолёт, чтобы немедленно вернуться в Столицу… а ведь она прибыла только вчера, и не одно из порученных ей дел не закончено. По большому счёту, даже не начато. Сейчас она уже жалела, что Цензор Катон выбрал её. Настоял на том, что Элизабет подходит лучше всех. Убедил в этом Цензорат и самого Архонта.

И тем самым лишил её права на ошибку.

Неудачи быть не должно. Отступить она не может. И поддаваться эмоциям не может тоже.

Спокойно, плавно, грациозно, словно скользя, Элизабет подошла к журнальному столику и опустилась в мягкое кресло. Перед ней стоял наполненный фужер, рядом в ведёрке со льдом, только начавшим таять, ждала бутыль. Леди протянула руку, тонкими пальцами обхватив хрустальную ножку, и изящно поднесла фужер ко рту, коснувшись губами прохладного стекла. Ощутила терпкий вкус красного вина.

Она всё привыкла делать изысканно, манерно. Давно уже маска томной аристократки стала её второй натурой, затмив прошлое… но она никогда не забывала, кем является на самом деле. И чем заслужила почётный титул рыцаря-мастера первого ранга.

Леди Элизабет Триали, Ведьма Клинков, преданная слуга Ордена Рыцарей Вечной Ночи, была и оставалась воином. Из первых, из лучших. Из незаменимых.

И благодаря этому оказалась теперь в Лос-Анджелесе.

Ей предстояла война. Небольшая, но не менее — а возможно, и более — жестокая, чем прошлые конфликты Блуждающих-в-Ночи. Главное же — тайная. Её обязанность не только победить, но и сделать так, чтобы об участии рыцарей в победе никто не узнал. Именно поэтому Цензорат прислушался к мнению Катона и именно поэтому Архонт поддержал его. В мастерстве тайных ударов, секретов и интриг Элизабет стояла в Ордене лишь на ступень ниже Цензоров, и если не справится она — не справится никто.

… что произойдёт, если она в самом деле не справится, думать не хотелось.

Элизабет тряхнула головой, заставив свободно распущенные иссиня-чёрные волосы волнами заструиться по плечам. Почему в голову упорно приходят мысли о поражении?.. Что заставляет тревожиться, не даёт покоя? Что упущено? Где ошибка в планах Ордена? Чего она не заметила? Ответов не было. Всё казалось идеальным, неотвратимым, уже свершившимся, а не только предстоящим.

Но нет уверенности в победе. И нет пути назад. И поздно что-то менять.

Аккуратно поставив фужер обратно на столик, Элизабет легко поднялась из кресла, плавно скользнув во вторую гостиную, где на полу стояли массивные, украшенные искусной резьбой механические часы. Стрелки на медном циферблате показывали пятнадцать минут первого.

И к многочисленным тревожным помыслам, вопросам без ответов, прибавился ещё один.

«Почему он опаздывает?»

Никакого желания идти на встречу Лиссас не испытывал. Вчера он уже имел ни с чем не сравнимое удовольствие увидеться с Ведьмой Клинков и больше ни за что не желал этот опыт повторять. К сожалению, выбора у него не было. Но оттянуть — пусть и не надолго — момент неизбежного свидания в его силах.