— Или Волину вы подсказали отдать честь товарищу Гагарину?
Сергей помотал головой: — Никто ничего не говорил. Просто мы шли мимо и я подумал, что так будет правильно. А вы уже за мной начали честь отдавать.
— Если бы сказал заранее, то примета бы не сработала, — объяснил Константин Андреевич, — Тут нужно самому догадаться. И смотрите, чтобы никому об этом ни слова. Ни в сети, не в письмах домашним. Иначе удачную примету погубите.
Читателя интересует: неужели Мих проговорился? Как иначе мог узнать о тайной примете ваш скромный рассказчик? Спешу снять тень подозрения с моего благородного отца. Он не проговорился. Мне удалось узнать самому, во время прохождения лунной практики. Несколько лет я свято хранил эту тайну, но сейчас она уже не имеет смысла. Я потом объясню почему, а пока…
…старший товарищ Лепняненко поднял тост: — За вас, ребята. За «солнечный луч». Чтобы вы как можно скорее вникли во все тонкости и достойно влились в наше астероидное братство. И чтобы я скорее смог оставить вас и, со спокойной душой, вернуться в свою бригаду.
— Неужели с нами так плохо. Я не понял! — возмутился Безумов Макс.
— Вы отличные ребята: кипучие, горячие. Уверен: двести вторая бригада отлично впишется в братство космических геологов пояса астероидов. И я безмерно горд, что мне доверили стать вашим старшим товарищем. Но там, в сто восемьдесят седьмой, осталась девушка, которую я люблю.
Над столом воцарилось молчание.
— Константин Андреевич, расскажите о ней! — наперебой запросили девчонки. Девчонки всегда остаются девчонками, даже если они космические геологи.
— Как-нибудь потом, — улыбнулся Лепняненко. — Сегодня ваш вечер. Вечер перед отлётом. И мы будем говорить только о «солнечном луче».
— Пока вы являетесь нашим старшим товарищем вы тоже член экипажа «луча», — заметил Андрей, главный программист и навигатор.
— Поймали умники! — засмеялся Лепнянко. — Не понимаю, что в моей личной жизни может быть такого интересного, но спрашивайте. Только три вопроса и не больше.
— Как её зовут? Какая она? Как вы познакомились? — будто из пулемёта выпалили девчонки. Использовали три вопроса на какую-то ерунду. Миху хотелось расспросить старшего товарища о его бригаде, как они начинали, какие статы прокачивали, в каком направлении развивались и что из этого вышло.
Закусив губу, переглянулись Сергей и Андреем. Капитан и кибернетик подумали, что девчонки, вот так, за здорово живёшь, выбросили три вопроса в пустоту. Когда ещё удастся разговорить старшего товарища, которому по должности положено быть молчаливым наставником.
— Её зовут Северова Лика. Она родом из ГСР[4]. Когда сформировалась наша бригада и экипаж начал разбиваться на пары, мы оказались в одной. И с тех пор не расставались. Я не хочу сказать, что образовывая пару вы принимаете на себя какие-то длительные обязательства. Множество пар распадается и собирается в другом составе внутри экипажа. Это полностью нормально. Просто у нас с Ликой так получилось. Ну вот, зря я начал тему. Теперь у вас сформируются предубеждения против смены партнёра в паре. А ведь у каждого получается по-своему. Универсального рецепта нет.
— Никаких предубеждений, — с честным лицом сказала Два-Ка.
— Никаких. Честно!
Константин Андреевич недоверчиво посмотрел на девчонок. Вздохнул и сказал: — Смотрите, чтобы ваши любовные треугольники помогали, а не мешали делу. Институт временных пар для того и введён, чтобы повысить общую и личную эффективность.
— Человек должен быть счастлив, — процитировала Лейкина Лена.
— Потому, что счастливый человек становится творчески продуктивным.
— И тем самым становится ещё более счастливым!
— Потому, что счастье в труде, — закончил цитировать материалы тридцать первого съезда партии Недолётов Кирилл.
— Не только в труде, — тихонько возразила Ольга Макаренко. — Счастье ещё и в любви.
Мих сидел по правую руку от неё. Ему казалось, будто он чувствует тепло Олиного горячего, мечтающего о настоящей любви, сердца.
— Разумеется не только в труде. Но и в труде тоже! — сказала сидящая с противоположенной стороны стола Аня Снежная.
За это, Сергей, на правах капитана, провозгласил следующий тост. Не за любовь. А за труд и за эпохальный тридцать первый съезд. Политически правильный тост встретили с распростёртыми объятиями. Только Оля оставалась задумчивой. Она едва пригубила сок в высоком, лунном, бокале с сужающимся кверху горлом.
Мих посмотрел на Аню. Она весело болтала с капитаном.
— Как понять: кто мне нравится больше, если я сам этого не знаю? — подумал Мих и разом осушил половину бокала. Вот бы изобрести такую машину, которая умела бы безошибочно находить для человека его настоящую любовь. Задаёшь всезнающей машине вопрос, получаешь ответ и никаких проблем.
Яблочный сок со специями, сделанный из выращенных в селеноградских садах плодов, самую чуточку горчил. Одновременно и сладкий и чуточку горький. Приятно пощипывал язык, будто газировка. Наверное, из-за специй.
— А есть ещё вопрос: кому нравлюсь я сам, — подумал Мих и озадаченно покачал головой. Всё было очень сложно.
…счастье это любить. Не любовь, а именно любить. Не существительное, а глагол. Не покой, не констатация факта, а действие, кипучий процесс. Быть счастливым, значит любить дело, которым занимаешься и человека, бок о бок с которым делаешь одно большое дело. Человек — то, что он делает, чем занимается.
…институт «временных пар». Зачем его так назвали? Почему обязательно «временных»? Вот у Константина Андреевича и его Северовой Лики всё получилось совсем не «временно». Я, конечно, понимаю, что не у всех получается в жизни, как в фильмах. Но категорически отказываюсь понимать, что у меня будет приземлено, просто и обычно, когда может быть великолепно и здорово.
…думаю я однолюбка. Если кого-то полюблю, то это навсегда. Поэтому особенно важно не ошибиться.
…Мишка Майоров — хвастун, как все мальчишки, но в определённом обаянии ему не откажешь. Тот ещё кадр, мой товарищ, Мишка Майоров. Жаль, что он, похоже, смотрит в сторону Макаренко Оли.
Вот это номер! Перечитала написанное и сама не понимаю, зачем написала «жаль». Почему жаль? Мне этот Мишка не нужен ни даром, ни, даже, в нагрузку. Если бы не моё правило никогда не стирать и не редактировать уже написанное в дневнике…
Зачем УКИР-ские психологи настаивают на том, чтобы каждый космонавт уходящий в долгий полёт вёл дневник. Неужели и вправду ведение дневника укрепляет психику и проясняет мысли? Что-то никакого прояснения я сейчас не замечаю.
…Майоров? Хулиган обыкновенный, одна штука. То ли дело — Волин Сергей. Я прямо вижу, как он однажды, в самый неожиданный момент, капитан признаётся мне в любви. А в руках у Сергея, в этот момент, горит красным костром одна ярко-красная роза. Ммм!
Майоров на подобное органически неспособен. Он, наверное, и не знает о том, что девушки любят, когда им дарят цветы. Даже если девушки — инженеры систем жизнеобеспечения и космические геологи.
Что-то я размечталась. Достать розу в космосе не под силу даже капитану, не говоря уже о…
Да что это такое! Мишка, уходи из моей головы. Я не хочу о тебе думать! Я хочу думать о капитане, а не о тебе!
…было бы здорово, если бы конструктора формализовали бы и автоматизировали сердечный процесс. До каких пор случайный результат гормонального буйства будет владеть умами?! В век всеобщей автоматизации и небывалого освобождение человека, любовный процесс по-прежнему остаётся неподконтрольным критически настроенному разуму. Конструктора, изобретите, наконец, машину! Заключите бурную реку в гранитные берега. Пусть всё станет понятно и просто. Я не хочу этой сложности. Или всё-таки хочу?..
