Все равно жутко! Забытые суеверия зашевелились в мужчинах. Одетые в перчатки руки Мак-Кендрика были испачканы зеленой кровью, а работал он с необыкновенным изяществом, пока не пометил полсотни нервных окончаний.

— Ну, теперь к главному! — сказал доктор, присоединяя контакты к нервам, снятым с бронзы.

Работа была нелегкая. В комнате холодно. От трупа тошнотворно попахивало. Мак-Кендрик, чувствовалось, порядком устал.

— Я не думаю, что этот кусок металла может привести к самоубийству, однако мы имеем великолепную возможность проверить. — Он указал на бирки. — Вкусовые и сексуальные центры находятся здесь, очень близко друг от друга. Теперь — эмоции и действия, вот здесь, с другой стороны. Этот металл был вживлен в младенчестве. Смотрите, с этой стороны черепа заметны шрамы. В таком возрасте кости еще мягкие и срастаются быстро.

— Как же он все-таки работает? — нетерпеливо гадал Ангус.

— Я думаю, — ответил Мак-Кендрик, — что центры действия и наслаждения замкнуты накоротко. Возможно, это сделано для того, чтобы психлос чувствовал себя счастливым только в работе. Но я не могу дать окончательный ответ, пока мы не рассечем нервы вот здесь. Полагаю, они вызывают удовольствие при совершении жестокости.

Неожиданно Джонни вспомнился Терл. Когда тот делал что-нибудь грубое, мерзкое, всегда смеялся и приговаривал: «Восхитительно!»

— В попытке сделать их просто трудолюбивыми, — продолжал доктор, — ученые просчитались, создав настоящих дьяволов.

С ним никто не мог спорить.

— Самоубийства им не помогут! — заявил Роберт Лиса. — Нам нужен другой труп. Есть ведь еще помощник управляющего шахтой, как сказано в бумагах, и оплата у него вдвое больше. На стол его!

Мак-Кендрик перешел к другому столу. Они поместили в установку другую голову. Было уже ясно, где искать. Они теперь всматривались в мозг того, кто носил имя Бло. Вдруг Джонни, с отвращением наблюдавший за работой и совсем было потерявший надежду, улыбнулся. В голове этого психлоса было… два металлических предмета! Выхватив рисунок, он кинулся к справочнику. Сомнений не оставалось: серебро! Когда он вернулся, Мак-Кендрик увереннее, чем в первый раз, заканчивал вскрытие. Он пометил точки соединения второго куска металла, прежде чем извлечь его. Тот оказался полым, но с тончайшей нитью внутри. Они предположили, что в других телах могут быть такие же. Мак-Кендрик простерилизовал находки. Джонни же располовинил серебряный предмет. То, что находилось внутри, напоминало элемент дистанционного управления.

— Странный какой-то нерв, — удивился доктор. — Не могу сказать точно, куда он ведет. Я поработаю с этим…

— Может быть, это резонатор? — предположил Джонни.

— Дифференциальный волномер, — убежденно заявил Ангус. — Вроде измерителя разности длин мыслительных волн.

Джонни не мешал им, но в нем засела идея, что все это сделано для того, чтобы создать импульс при определенном сочетании условий, который и побуждал к нападению или самоубийству.

— Есть во всем этом одна сложность, — задумчиво произнес Мак-Кендрик. — Вживлялась эта штука ребенку, а вот вытащить ее из мозга взрослого… Но я попробую.

Сам он при этом не верил в успех. Кроме того, живых психлосов всего четверо, да и те при смерти.

Хромой на заседании Совета пребывал в отвратительном расположении духа. Все теперь галдели, обсуждая старшего советника планеты Брауна Стаффора и выясняя его намерения. И этот черномазый африканец, и эта желтомордая азиатская обезьяна, и этот коричневый латиноамериканец, и эта тупая скотина из Европы… Неужели они еще не поняли, что он старается вовсю, чтобы сделать для людей как можно больше и лучше? Плюс ко всему, он теперь, после прихода наемников, представляет интересы пяти племен и является Верховным мэром Америки. Но они надумали проверить условия найма и затраты по нему, причем во всех деталях. А ведь какой кровью достались ему пункты договора! Сколько часов он бился, чтобы договориться с генералом Снитом. Планете же нужны вооруженные силы. У Верховного мэра Африки вызывал сомнение размер оплаты. Мол, сто кредиток в день на одного наемника — это чересчур, члены Совета, в крайнем случае, согласны на пять, но и это не что иное, как разбазаривание денег, приводящее к их обесцениванию. Споры, и споры, и споры, ковыряние в мелких незначительных вопросах. Браун поспешил удержать Совет хотя бы на цифре 5, не дай бог тот окажется решительнее. Его мозги в попытке решить проблему в свою пользу буквально одеревенели.

Сопровождаемый Ларсом в старый район, где обосновались наемники, Браун был немало смущен поведением их женщин, которые свободно расхаживали по улице без какой бы то ни было одежды. Генерал Снит, махнув рукой, назвал все это лишь забавами. По пути назад

Ларс без умолку твердил ему о замечательном, выдающемся вожде древности, как его там… Биттер… Гитлер… Да, Гитлер! Каким тот был подвижником расовой чистоты и моральной честности. Расовая чистота нисколько не привлекла внимание Брауна, а вот слова «моральная честность» его заинтересовали. В этом плане его отец, можно сказать, был выдающимся человеком. Выслушивая бесконечные аргументы Ларса, он вдруг вспомнил свой разговор с Терлом, вполне дружелюбным созданием. Они говорили о рычагах воздействия. Если они есть, никто не помешает сделать все, что заблагорассудится. Звучит неплохо. Хромой Браун ухватился за эту идею. Он искренне надеялся, что Терл сочтет его послушной куклой, которой он всегда рад помочь и предложить дружбу. Ясно, что у него не было никаких рычагов воздействия на свой Совет. Он усиленно пытался разработать тактику, которая позволила бы ему и секретарю Совета получить полномочия в управлении планетой. Он вспомнил еще одну вещь, сказанную Терлом: хороший Совет — это послушный Совет. Да, это было бы неплохим вариантом: принять закон, затем арестовать возмутителей спокойствия или использовать их как рычаги воздействия. Что-то вроде этого… Мысль вспыхнула и крепко засела в его голове.

Браун поднял руку, требуя молчания:

— Мы сейчас же примем резолюцию о заключении контракта с наемниками, — сказал он, придавая голосу всю властность, на которую способен.

Все примолкли, а азиат запахнул свою одежду. Что в этом было — пренебрежение, вызов? Сейчас он получит!

— Я исхожу, — заявил Браун, — из моральных соображений.

Далее он произнес речь о морали как становом хребте любого общества, о том, что власти предержащие должны быть правдивы и честны, что не надо выносить сор из избы и раскрывать народу обстоятельства скандальных ситуаций. Это прошло неплохо. Все, разумеется, были согласны, что моральные качества руководства должны быть на высоте, невзирая на разность трактовок того или иного момента. Предложенная резолюция была принята незамедлительно, и любые возражения против соответствующего развития событий в государственном управлении привели бы теперь к смещению нарушителя с поста. На этот счет члены Совета были щепетильны. Итак, одна резолюция принята. Был объявлен перерыв. По возвращении в офис Браун и Ларс по крохам припоминали сведения о видеоклопах. Ларсу было кое-что известно. Вероятно, Терл покажет ему, где они установлены.

На следующее утро, когда все официальные лица покинули свои комнаты, Ларс, приличия ради, установил их в укромных местах, подключив к автоматическому записывающему устройству. Той же ночью Браун имел секретнейшую встречу с генералом Снитом, в результате которой дюжина женщин из наемников была принята на службу в отель, управляющий которого остался очень довольным, что заполучил красоток, способных сделать пребывание его гостей более комфортным, и предложил свои услуги в любом деле.

Терл высоко оценил мудрость Брауна и признался, что чрезвычайно горд тем, что его идеи пригодились. Хромой был весьма ему обязан и, вернувшись в офис, допоздна работал над этапами реализации своих планов. Особое место среди прочих проблем занимали провинности Тайлера, в отношении которого у Стаффора, наконец, были развязаны руки. Список этих провинностей получился длинным, а наказание явно запаздывало.