В тот день он специально вернулся из офиса раньше обычного и застал Джо в гостиной, где он рисовал на листках бумаги эскизы каких-то узлов и агрегатов. Еще раньше Джо обмолвился, что разрабатывает самолет новой конструкции Пока шла война, построить даже опытную модель было, разумеется, невозможно, но он был уверен, что когда-нибудь этот «самолет его мечты» непременно поднимется в воздух. Пока же Джо продолжал обдумывать конструкцию, вносил какие-то изменения и заполнял целые блокноты самыми разнообразными поправками и комментариями.

Увидев Джо за этой работой, Кларк, естественно, заговорил с ним о сравнительных характеристиках американских и немецких истребителей. Упомянули они и о Чарльзе Линдберге, который, как и Джо, хотел записаться добровольцем в военно-воздушные силы, но против этого решительно выступил президент Рузвельт. Теперь Чарльз помогал Генри Форду в организации производства тяжелых бомбардировщиков на одном из его заводов. Все признавали, что таким образом Линдберг мог принести своей стране куда больше пользы, чем если бы летал над Ла-Маншем, сбивая самолеты люфтваффе, однако, несмотря на это, газеты порой жестоко критиковали его. Они не в силах были простить Линдбергу прогерманских политических взглядов, которых он придерживался до войны. Впрочем, в последнее время знаменитый летчик показал себя примерным патриотом и сумел в значительной степени реабилитироваться в глазах общества. Кларк, во всяком случае, совершенно искренне недоумевал, как еще недавно Линдберг мог быть столь недальновидным и наивным, что позволил себе увлечься идеями гитлеризма.

От Линдберга и войны разговор перекинулся на Кейт, и Кларк, выбрав подходящий момент, дал Джо понять, что был бы не прочь узнать, как он относится к его дочери. Ни секунды не колеблясь, Джо ответил, что любит Кейт. И хотя при этом он испытывал очевидную неловкость — как, впрочем, и каждый, кто вынужден говорить вслух о самом сокровенном и дорогом, — все же он не юлил и не пытался уйти от ответа. Его прямота произвела на Кларка самое благоприятное впечатление. Джо всегда ему нравился, и он был рад, что не разочаровался в нем теперь. Ответ Джо его полностью удовлетворил, и Кларк решил не настаивать на формальностях. Для него было очевидно, что Джо не придает этому такого большого значения, как Элизабет, и оттого не торопится. Да и Кейт, похоже, тоже не особенно задумывалась о брачных узах, а Кларк всегда старался уважать ее мнение. Так или иначе, в подобной ситуации любое вмешательство третьих лиц, по мнению Кларка, не могло принести ничего, кроме вреда.

— Я не собираюсь жениться на Кейт в ближайшее время, — откровенно признался Джо, по-своему истолковав молчание Кларка. — Мне кажется, это было бы ошибкой. Если там, в Англии, со мной что-то случится, она останется вдовой, а я этого не хочу…

Тут Кларк чуть было не сказал, что вне зависимости от того, поженятся они или нет, Кейт будет очень тяжело переживать любое случившееся с ним несчастье, но сдержался. Он не сомневался, что Джо все понимает. Кейт была слишком молода; лишь недавно ей исполнилось девятнадцать, и Джо был первым мужчиной, которого она полюбила. И если бы теперь она его потеряла, для нее это была бы самая настоящая катастрофа. В девятнадцать, как хорошо понимал Кларк, теряют не мужа и не любовника; в девятнадцать теряют Любовь, а пережить такую потерю очень нелегко. Почти невозможно.

Однако Элизабет смотрела на проблему с другой стороны. Она постоянно твердила Кларку, что, по ее мнению, Кейт и Джо должны по крайней мере объявить о своей помолвке, только если Джо решится на это, она поверит в серьезность его намерений.

Но прежде, чем Кларк успел заговорить об этом, Джо сказал:

— Нам с Кейт пока не обязательно жениться, мистер Джемисон. Мы любим друг друга, и брак ничего не изменит в Наших чувствах. Но если меня убьют, Кейт останется вдовой.

А это уже совсем другая статья. После войны… — Тут Джо судорожно сглотнул, словно ему было трудно продолжать, но справился с собой. — После войны будет переизбыток женщин и нехватка мужчин. И у девушки, которая никогда не была замужем, будет больше шансов встретить достойного спутника жизни, чем у вдовы. Надеюсь, вы понимаете меня, Мистер Джемисон? Ведь я забочусь о Кейт!

— Я понимаю… — задумчиво произнес Кларк.

Он думал о том, как ему объяснить все это Элизабет, которая вовсе не была уверена в Джо и боялась, что он может что-то скрывать. Кейт по складу характера была человеком открытым и бесхитростным, при желании обмануть ее было достаточно легко. Не то чтобы Элизабет считала, будто Джо на это способен, просто по сравнению с ним Кейт оказывалась в заведомо проигрышной позиции, так как была слишком уязвима. Джо же был взрослым, самостоятельным мужчиной, которому к тому же пришлось самому пробивать себе дорогу. Сама жизнь научила его никому не доверять, ни перед кем не раскрываться до конца, и, несомненно, кое-что он хранил для себя одного. Весь вопрос был лишь в том, что именно скрывает Джо в глубинах своей души. Кларк придерживался мнения, что ничего страшного там быть не может — так, обычные мужские секреты, которые есть у каждого. Элизабет же подозревала, что у Джо есть некая тайна, которая, если она выплывет на свет, может сделать несчастной Кейт.

— Скажи, сынок, — медленно проговорил Кларк, — неужели ты никогда не думал о том, чтобы… гм-м… остепениться?

Кларк сознавал, что задает Джо очень важный вопрос — важный, потому что он касался всего, что Джо хотел бы получить от жизни. Они не успели поговорить об этом до войны, теперь же любой ответ Джо подразумевал одно большое и важное «если». И все же Кларку было интересно узнать, что он скажет.

— Признаться, я не очень хорошо понимаю, что это значит… — Джо улыбнулся. — Пожалуй, я согласен остепениться, если при этом смогу летать и конструировать самолеты. Без этого я просто не смогу жить.

Джо говорил уверенно, спокойно, но Кларк невольно подумал, что маленькая речь, которую он произнес, не особенно похожа на четкую, обдуманную программу действий. Джо ни разу не сказал ни «может быть», ни «когда-нибудь», однако эти слова как будто повисли в воздухе. Очевидно, Джо пока не чувствовал острой необходимости завести дом, семью, детей, и Кларк вынужден был признаться себе, что это его задело.

— Поймите, мистер Джемисон, — продолжал между тем Джо, — очень трудно строить планы на будущее, когда приходится рисковать жизнью по несколько раз на дню. В этих условиях думаешь только о том, как бы дожить до вечера; все остальное просто теряет свое значение.

Действительно, Джо ежедневно совершал по три-четыре боевых вылета, и каждый раз он знал, что может не вернуться. Именно поэтому дальше завтрашнего дня Джо заглядывать не мог и не хотел. Чтобы выжить, ему приходилось сосредоточиваться исключительно на настоящем — на погодных условиях, расстоянии до цели, количестве бензина в баке и боеприпасов в пушках. Поразить врага и уцелеть самому — эту задачу он считал главной; в эти минуты все остальное было для него неважно. Даже Кейт. Она была для Джо роскошью, которую он мог позволить себе только после того, как будет закончено главное дело.

Впрочем, по правде говоря, его жизненные принципы были такими всегда, а не только во время войны. Существовали главные вещи, которые Джо должен был сделать, и лишь после этого он мог заниматься чем-то второстепенным, без чего можно было обойтись. Джо, правда, не был уверен, сумеет ли он обойтись без Кейт, однако война внесла свои коррективы в его систему ценностей. Но, так или иначе, Кейт придется подождать: сейчас для него главным были воздушные схватки с истребителями и бомбардировщиками противника. А когда война закончится, он разберется, что к чему.

— Я люблю вашу дочь, мистер Джемисон, — снова повторил Джо и отпил крошечный глоток виски: в последний раз он пил его очень давно и боялся, что крепкий напиток может ударить ему в голову. — Я очень ее люблю, но… Как вы думаете, сможет ли она быть счастлива с таким человеком, как я? Найдется ли вообще такая женщина, которая сумеет быть счастлива со мной? Я не знаю. Для меня самолеты всегда будут на первом месте. Кейт знает это — я ей как-то говорил, — но она, наверное, не обратила внимания. И все-таки, если она согласна…