— Если хочешь, можешь подождать, — сказала она.

Кейт понесла ребенка в детскую, а Джо остался в гостиной. Сначала он смотрел телевизор, но когда Кейт вернулась, он крепко спал, откинувшись на спинку дивана. У него был тяжелый день, да и вечер тоже оказался не из легких.

Некоторое время Кейт молча смотрела на него, потом коснулась взлохмаченных волос и провела кончиками пальцев по щеке. Ощущение было до боли знакомым, и Кейт снова вспомнила, что на протяжении многих лет он принадлежал ей, а она — ему. У них было общее прошлое — счастливое прошлое, оно связывало их, и разорвать эту связь было совсем не просто.

Несколько минут она сидела рядом и смотрела на него. Потом Джо слегка пошевелился и открыл глаза.

— Я люблю тебя, Кейт, — прошептал он, и она улыбнулась.

— Нет, не любишь. Я тебе не разрешаю, — так же шепотом ответила она.

Вместо ответа он привлек ее к себе и поцеловал.

— Тебе пора идти… — проговорила Кейт, когда они ненадолго прервали поцелуй, чтобы перевести дух.

Джо кивнул, но не сделал ни малейшей попытки встать с дивана, на котором оба уже полулежали. Вместо этого он снова прижал ее к себе и целовал, целовал до тех пор, пока у Кейт не закружилась голова. Полузабытое блаженство захлестывало ее, словно теплые, ласковые волны, и очень скоро Кейт стало ясно, что она вовсе не хочет, чтобы он уходил. Ей не хотелось разрушать свою жизнь, причинять боль Энди, терять собственного сына… Ничего этого она не хотела, но могучая река, которая подхватила Кейт, была сильнее нее.

И когда Джо уложил ее на диван, Кейт не нашла в себе сил прогнать его. Вместо этого она помогла ему избавиться от одежды, как делала это уже много раз, а потом разделась сама.

Этой ночью они любили друг друга со всей страстью, которая не давала им покоя три долгих года, а потом уснули мирным, безмятежным сном, не выпуская друг друга из объятий.

Проснувшись на следующее утро в своей постели, Кейт почувствовала рядом с собой Энди и, сонно улыбнувшись, повернулась, чтобы взглянуть на него. Но когда она открыла глаза, то увидела рядом с собой Джо. И это был не сон и не кошмар, а естественное завершение тех трех лет, которые они провели друг без друга. Как река, петляющая по равнине, рано или поздно непременно впадает в море, так и они неизбежно должны были соединиться вновь.

Через несколько минут Джо открыл глаза, увидел ее и улыбнулся.

— Я все еще сплю? Или, может быть, я умер и попал в рай? Доброе утро, котенок.

Для него все было предельно просто. Он не был женат и отвечал только перед самим собой, а Кейт не могла без содрогания подумать о том, что будет, если Энди узнает…

— Ты выглядишь таким довольным, словно ничего не случилось! — сказала она прокурорским тоном, однако это не помешало ей снова прижаться к его широкой груди. Когда они с Джо еще были вместе, оба очень любили подолгу лежать по утрам в постели и болтать о всякой чепухе. — У тебя нет ни капли совести!

— Абсолютно! — подтвердил Джо, широко улыбаясь, и поцеловал ее в макушку. Он уже забыл, когда в последний раз чувствовал себя таким счастливым, и теперь пребывал в полном согласии с собой и со всем миром.

— Послушай, а что с твоим ребенком? Почему он все время спит? — спросил он.

Джо и в самом деле было удивительно, что маленькие дети так много спят. Он всегда считал, что лет до пяти они орут ночи напролет, требуют есть или пачкают пеленки.

— С Кларки все в порядке, просто он очень спокойный ребенок, — ответила Кейт. Джо снова принялся ее целовать, и Кейт, почувствовав его желание, ответила ему самозабвенно и безрассудно. Это было как сон, как сказка, как самая прекрасная быль. Словно они и не расставались, словно и не было этих трех лет, наполненных ожиданием, разочарованием, тревогой. Их близость была настолько глубокой, что рационального объяснения этому наверняка не существовало.

Джо и Кейт были очень разными, самостоятельными, в чем-то даже самодостаточными, но это не мешало им чувствовать себя единым организмом. И это единство не нуждалось ни в словах, ни в объяснениях. Слова нужны были для взаимных упреков, извинений, оправданий. Для обещаний и клятв, которые они не могли сдержать. Но сейчас слова не значили ровным счетом ничего — ведь то, что их связывало, было вне слов.

В конце концов Кларк Александр проснулся и завопил. Пока Джо принимал душ, Кейт быстро покормила малыша, а потом отправилась в кухню, чтобы приготовить завтрак. Поев, Джо с сожалением поглядел на часы и поднялся. На сегодняшнее утро у него были запланированы важные переговоры, и как ни хотелось ему провести весь день с Кейт, остаться он не мог.

— Ты сможешь со мной пообедать? — спросил он, вставая из-за стола и накидывая пиджак.

— Что мы делаем, Джо? Что я делаю?!

Кейт смотрела на него с тревогой и смятением во взгляде. Они еще могли остановиться. Прошедшая ночь могла остаться единственной и последней. Кейт знала, что сейчас только от нее зависит, сумеет она сохранить свой дом, мужа, ребенка, или все снова пойдет прахом. Но расстаться с Джо — потерять его снова — она была не в силах. И в глубине души она сознавала, что предпринимать что-то все равно поздно.

— Я думаю, мы делаем то, что не можем не делать, — ответил Джо. — Нет, не спрашивай — я тоже не знаю, чем это кончится. Но, я думаю, со временем все встанет на свои места.

У него было свойство не замечать страшных опасностей и ловушек, которые ждали впереди, — разумеется, если только речь не шла о его любимых самолетах, — и Кейт эта самоуверенность частенько раздражала.

— Это будет не просто, — сказала она, поправляя лацканы его пиджака.

Ей нравилось, как он выглядел, нравились резкие черты его лица, нравилась маленькая ямочка на подбородке, нравились его по-мужски широкие плечи, длинные ноги и голубые глаза, которые, казалось, следили за ней постоянно, куда бы она ни направлялась. Одного их взгляда было достаточно, чтобы у Кейт начинала от счастья кружиться голова. Джо был ее идеалом, ее мечтой, и Кейт понимала, что в этой борьбе с собой ей никогда не победить. Ее тянуло к нему, как притягивает ночных мотыльков раскаленное пламя горящей на окне свечи.

— Жизнь вообще непростая штука, — спокойно заметил Джо, целуя ее. — И в ней ничто не дается просто так. У каждой вещи есть своя цена, и хотя порой она бывает непомерно высока, я никогда не боялся платить за то, что я хотел или во что верил. — Это действительно было так, но на этот раз за свое счастье им предстояло расплачиваться не только своими, но и чужими жизнями. Даже в первую очередь чужими.

— Ну так как, пообедаем вместе?

Кейт немного поколебалась, потом кивнула. Она хотела быть с ним, пока это было возможно. А потом… потом будет видно.

— Хорошо, я вызову няню. Где мы встретимся?

Джо предложил встретиться в полдень в «Ле Павильон» — одном из ее самых любимых мест в Нью-Йорке — и ровно в полдень Кейт, одетая в бледно-зеленое шелковое платье, сколотое на груди серебряной брошью, вошла в зал, где ее ждал Джо. Она выглядела изящной и хрупкой, платье великолепно подходило к ее темно-каштановым волосам, которые давно отросли и стали еще пышнее, чем прежде. Джо смотрел на нее не отрываясь, как смотрел десять лет назад, когда впервые увидел ее на балу.

В том, что они так открыто появились вместе в ресторане, где их легко могли узнать, была своя опасность, но, договариваясь о встрече, они решили, что, напротив, подобная открытость вызовет меньше подозрений, даже если они наткнутся на знакомых.

— Простите, вы, случайно, не Джо Олбрайт? — спросила Кейт, подходя к его столику, и Джо улыбнулся.

Ему безумно нравилось смотреть на нее, нравились ее шутки, ее смех, аромат ее духов, нравилась непринужденная легкость, с которой она держалась даже в самой густой толпе. Насколько он помнил, везде, где бы она ни появлялась, все мужчины замолкали и как по команде поворачивались в ее сторону. Она же как будто вовсе не замечала, что привлекает всеобщее внимание, даже не сознавала, насколько она красива, в то время как ему хотелось вцепиться в глотку каждому, кто осмеливался хотя бы посмотреть на нее.