Когда они подъезжали к отелю, их взаимная неловкость растаяла, и им обоим стало казаться, будто они расстались только вчера. При этом Кейт не покидало ощущение, что она не видела его целую вечность, и это сочетание было довольно странным. Но потом Кейт поняла, в чем дело. После того, как они были вместе в прошлый раз, — после того, как она зачала от него ребенка, а потом потеряла, — она стала настоящей женой Джо. Самой настоящей женой, хотя они не регистрировались в мэрии и не венчались в соборе! Ей не нужны были ни кольца, ни формальные бумажки с печатями — ничего из того, что обычно называют браком. Она просто знала, что принадлежит ему, и к этому уже ничего нельзя было прибавить.

Прежде чем загнать машину на стоянку, Джо вытащил из багажника небольшой дорожный чемоданчик, после чего оба прошли в вестибюль. Остановившись у стойки, они зарегистрировались как «Майор Олбрайт и миссис Олбрайт». Имя и фамилия Джо оказались хорошо знакомы дежурному регистратору, который отнесся к ним со всей возможной предупредительностью.

— Вы тот самый Джо Олбрайт?! — воскликнул он. — Невероятно!.. Я ваш давний поклонник, мистер Олбрайт!

Он даже вызвал боя, чтобы тот отнес наверх их немногочисленные пожитки, но Джо отказался.

— Спасибо, мы сами справимся, — сказал он с улыбкой, и регистратор торжественно вручил ему ключ от номера.

— Самый лучший номер, сэр. Коридорная служба доставит вам все необходимое.

В лифте, доставившем их на нужный этаж, оба молчали. Когда Джо отпер дверь номера, Кейт заглянула внутрь и с облегчением вздохнула, увидев, что комнаты здесь действительно большие и светлые, а обстановка совершенно новая и подобрана с большим вкусом. Отчего-то она ожидала, что им снова достанется темная, тесная, грязноватая комнатка, больше напоминающая чулан, чем номер в отеле. Не то чтобы это имело для них значение, и все же обстановка этой гостиницы развеяла последние сомнения Кейт в том, что они поступают правильно. Сначала ей было немного не по себе оттого, что она едет в отель с мужчиной, но тщательно прибранный номер, всеми окнами выходивший на юг, помог ей отбросить ложный стыд. Ничего, что она никогда этого не делала; наплевать, что все вокруг твердят, будто поступать так — безнравственно. Ведь она же пришла сюда не с кем-нибудь, а с Джо! Это была единственная возможность побыть с ним наедине, и Кейт никогда бы не простила себе, если бы упустила этот шанс из-за того, что в детстве ее воспитывали так, а не иначе. С тех пор прошло много лет, и ситуация в корне изменилась: шла война, и тысячи мужчин и женщин проживали каждый день так, словно он был последним в их жизнях.

И порой он действительно оказывался последним…

Когда Кейт и Джо вошли в номер, они снова почувствовали непонятное смущение, но оно продолжалось всего несколько секунд. Вытянувшись на диване, Джо похлопал рукой по обивке рядом с собой, и Кейт, улыбнувшись, опустилась на сиденье, положив его голову к себе на колени.

— Мне до сих пор не верится, что это ты, — сказала Кейт. — Что ты вернулся…

— Что поделать, мне тоже… — ответил Джо.

Всего два дня назад он прикрывал бомбардировщики, летевшие бомбить Берлин. В этом бою они потеряли четыре самолета, один из которых взорвался буквально в нескольких ярдах от него, мгновенно превратившись в багровый огненный шар, перевитый траурными космами дыма. И вот он вдруг оказался в чистеньком номере отеля в мирном и тихом Бостоне, и рядом с ним была Кейт, которая казалась ему прелестнее, чем когда-либо. Она выглядела совсем юной, свежей, почти неземной — или, во всяком случае, бесконечно далекой от той жизни, которую Джо вел в последние два года.

О том, что ему предстоит командировка домой, Джо узнал лишь за два часа до вылета. По пути в Штаты он ужасно боялся, что не сумеет увидеться с Кейт, и этот вечер в отеле воспринимал как неожиданный дар небес. Даже теперь, когда она была рядом, все происходящее продолжало казаться Джо чуточку нереальным. Он вдруг подумал, что они с Кейт похожи на странствующих голубей, которые всегда возвращаются домой, где бы им ни довелось побывать. И действительно, что бы с ними ни случалось, они всегда находили друг друга — на мысе Код, в Вашингтоне, здесь, — и каждый раз они начинали с того места, на каком закончили в прошлый раз, словно и не было долгой, мучительной разлуки, и жестокое время не имело над ними никакой власти. Нежность и страсть всякий раз вспыхивали в них с новой силой, заново будя ту магию, которая соединила их три года назад в последнее предвоенное Рождество.

Не произнеся больше ни слова, Джо притянул Кейт к себе и нежно поцеловал. Она казалась ему сейчас источником чистой родниковой воды, из которого он так жаждал напиться. А Кейт, поняв, что ему нужно, и зная, что любима, готова была давать, давать без конца.

И по ее мнению, это был справедливый обмен.

Несколько минут спустя они встали с дивана и перешли в спальню. Раздеваясь, Джо снова почувствовал себя законченным эгоистом. Он собирался пригласить Кейт пообедать, немного поболтать и только потом заняться с ней любовью, но ни ей, ни ему не хотелось сидеть в ресторане, где их окружали бы десятки посторонних людей. Остаться наедине друг с другом и со своим чувством — вот к чему стремились оба. Им даже не нужны были слова — и без них каждый понимал, что хотел сказать другой.

Впрочем, в какой-то момент Джо показалось, что Кейт что-то от него скрывает. Смущаясь и краснея, она сказала, что должна на минутку отлучиться в ванную. Джо ни о чем не спросил ее, и лишь много времени спустя — после того, как они, наконец, разжали объятия, — он поинтересовался, в чем дело. Кейт снова бросило в краску, однако она все же рассказала о том, что приняла меры предосторожности, и Джо с облегчением вздохнул.

— Знаешь, — сказал он, блаженно вытягиваясь на чистых простынях и прижимая ее к себе, — после того раза я очень волновался. Я все думал, что мы будем делать, если ты… если у тебя будет ребенок. Ведь я, скорее всего, не смог бы срочно прилететь, чтобы жениться на тебе!

Кейт молча кивнула. Она была очень рада, что Джо думает именно так, что он тревожился о ней — и, уж во всяком случае, не собирался отказываться от ребенка. До сих пор она не представляла его реакции, однако эти последние слова успокоили ее настолько, что Кейт решилась.

— Ты не ошибся. В тот раз я действительно забеременела, Джо, — сказала она тихо.

Они лежали, уютно прижавшись друг к другу; голова Кейт покоилась на его плече, а ее волосы щекотали шею Джо. Однако, услышав эту новость, он вздрогнул и, приподнявшись на локте, повернулся к ней.

— Вот как?! Что же ты… предприняла?

Джо был ошарашен, растерян, сбит с толку. Он ни секунды не сомневался, что если что-то случится, то Кейт или ее мать — в особенности ее мать — не преминут известить его. Но Кейт ничего не написала, и Джо был уверен, что в тот раз все кончилось благополучно.

— Почему ты ничего мне не сообщила? — другим, более требовательным тоном спросил он. — И если у тебя должен был быть ребенок, то… Куда же он делся?

Увидев выражение его лица, Кейт не сдержала улыбки. На нем был написан не столько испуг, сколько удивление, любопытство, ожидание. Джо даже огляделся, словно рассчитывал увидеть на тумбочке маленький пищащий сверток.

— Он… Сначала я не знала, как быть, но потом решила сохранить ребенка. Я знала, что никогда себе не прощу, если сделаю аборт, а с тобой что-то случится….Ведь это был твой ребенок, Джо! Но… Словом, у меня был выкидыш. На третьем месяце.

В глазах Кейт блеснули слезы, и Джо молча прижал ее к себе.

— Твои родители знают? — спросил он после долгой паузы.

— Нет, они даже не догадываются. Я собиралась сказать им в апреле: ведь мне все равно пришлось бы взять в колледже академический отпуск. Но однажды мы с подругами возвращались из кино, и на нас налетел какой-то пьяный на мотоцикле. Я упала… Вот поэтому все и случилось.

Джо был в ужасе. Он никогда не оказывался в подобном положении — в положении отца неродившегося ребенка. С его знакомыми случалось что-то похожее, но он всегда был очень осторожен, стараясь не навлечь беду на женщину, с которой был близок. Только с Кейт… О, это было совсем другое дело. Ее он любил… и поэтому потерял голову.