— С какой стати? — удивилась гостья. — Разве он станет ходить с нами по магазинам?

— А-а… — только и сумела ответить Клер.

— Шопинг — это своего рода терапия, а потом мы могли бы позаниматься. Неплохо бы заглянуть и в новое кафе, не во «Встречу», конечно. «Встреча» — это прошлый век. И мне вовсе не хочется все время торчать на глазах у Оливера, он и без того меня достал — теперь, когда взял на себя защиту нашей семьи. Во все лезет, даже проверяет мои оценки, представляешь?

— Я…

— Давай спасай мою жизнь. Мне позарез нужна помощь в экономике, а эти две такие тупицы. — Моника пренебрежительно махнула рукой в сторону своих лучших подруг. — Серьезно, пойдем с нами, пожалуйста. Ты такая умная… мне это может пригодиться. Думаю, нам стоит получше узнать друг друга — учитывая, как изменилась ситуация.

Клер открыла рот и закрыла его, так и не сказав ни слова. Две последние встречи с Моникой протекали так: Клер лежала на полу фургона, где ее избивали и запугивали.

— Понимаю, это звучит грубо… — в конце концов ухитрилась произнести она, — но… какого черта ты все это говоришь?

Моника вздохнула, приняв сокрушенный вид, — поистине удивительное зрелище!

— Я понимаю, о чем ты думаешь. Да, я вела себя с тобой как последняя сука и причинила много неприятностей. Мне очень жаль.

Джина и Дженнифер, ее неизменный греческий хор, закивали, шепотом повторяя: «Очень жаль».

— Но теперь все в прошлом, идет? Прощено и забыто?

Эти слова еще больше озадачили Клер.

— Но почему ты так себя ведешь?

Моника поджала напомаженные губы, наклонилась вперед и заговорила доверительным тоном, почти шепотом:

— Ну… дело не в том, что я повредила голову, а потом проснулась и решила, что ты крутая. Просто теперь ты на самом деле другая. Я могу помочь, познакомить с нужными людьми.

— Шутишь? В каком смысле — другая?

Моника наклонилась еще ближе.

— Ты подписала контракт.

Значит, дело не в Майкле. Положение Клер изменило то, что теперь она сделалась человеком Амелии.

Ужас какой!

— Доверься мне, — продолжала Моника. — Тебе нужен кто-то, кто поможет сориентироваться.

Если бы кроме Моники на свете остался только Джек-потрошитель, Клер скорее предпочла бы его.

— Прости, — сказала она. — Сегодня я занята. Но… спасибо. Может, как-нибудь в другой раз.

И захлопнула дверь перед изумленным лицом гостьи. А обернувшись, подскочила от неожиданности — прямо у нее за спиной стоял Шейн и глядел на Клер так, словно видел впервые.

— Спасибо? — повторил он. — Ты благодаришь эту суку? За что? За то, что она избивала тебя и даже пыталась убить? За то, что погубила мою сестру? Господи! Сначала Майкл, теперь ты. Я не узнаю вас.

И, как это было ему свойственно, высказавшись, он просто повернулся и ушел. Тяжелые шаги протопали по гостиной, по лестнице, а потом наверху хлопнула дверь.

— Эй! — закричала она вслед. — Это простая вежливость!

— Ну и что за история с Моникой? — спросила Ева, когда везла Клер в университет. — Я бы сказала, что теперь тебе следует остерегаться ее даже больше, чем раньше.

— Мне показалось, она говорит искренне. Ведь ей не так-то легко признать себя неправой.

Ева бросила на Клер свой фирменный взгляд, впечатление от которого усиливал мертвенно-бледный макияж, безупречно подведенные глаза и губы цвета темной черешни.

— В мире Моники дружить — означает делать то, что пожелает Моника, и тогда, когда она пожелает. У меня не получается вообразить тебя одной из ее безмозглых подпевал.

— Нет! Я не говорила, что собираюсь дружить с ней, просто… Ты же спросила, и я ответила. — Клер с упрямым видом скрестила на груди руки и откинулась на спинку сиденья древнего «кадиллака». — Она мне не подруга! Моя подруга — ты.

— Значит, если Моника подсядет к тебе во время занятий, ты встанешь и уйдешь? Не верю — ты слишком хорошо воспитана. Не успеешь оглянуться, как начнешь повсюду таскаться с ними, а потом и сочувствовать этим тварям. Станешь рассказывать мне, что Моника не такая уж плохая, просто ее, бедняжку, никто не понимает. А потом не успеешь оглянуться, как вы станете заплетать друг другу косички и хихикать над парнями.

Клер издала звук, будто ее рвет.

— Ничего этого не будет.

— Ай, брось! Ты всех любишь, даже меня. И Шейна ты любишь, хотя, сказать прямо, сейчас он ведет себя как законченный идиот. — Вспомнив об этом, Ева сощурила глаза. — Кстати, о Шейне. Если он не возьмет себя в руки, клянусь, я ему хорошенько врежу. Ну, врежу и тут же дам деру.

Клер вообразила эту сцену и едва не рассмеялась. Даже самый удачный удар Евы разве что удивит Шейна, но Клер хорошо представляла себе обиженное, недоумевающее выражение его лица, словно говорящее: «Что такого я сделал, черт побери?»

— Я не популярная личность, — заявила она, — Моника не моя подруга, и я не собираюсь общаться с ней. Никогда. Конец истории.

— Клянешься?

— Клянусь. — Клер вскинула руку.

Но похоже, ей все же не удалось убедить Еву до конца.

— Ха! Посмотрим.

— Послушай, если мы подруги, как насчет того, чтобы угостить меня мокко?

— Попрошайка.

— Из всех нас ты одна имеешь работу.

Во второй половине дня пошел холодный, хлещущий дождь ранней осени — редкость для здешних краев. А Клер, как и девяносто процентов других студентов, даже не подумала захватить с собой зонтик. Пришлось шлепать в любимую химическую лабораторию по лужам, мимо пустых скамеек и промокших досок объявлений. Она ненавидела дождь, да и в рюкзаке не было места для плаща, который, к счастью, столь редко бывает нужен в этой части Техаса. А теперь вот придется промокнуть насквозь; как бы и книги не залило, хотя рюкзак вроде бы водонепроницаемый…

— Ты, похоже, замерзла, — произнес голос сзади.

Дождь разом как отрезало, лишь слышалось глухое постукивание капель по тонкой натянутой кровле.

Клер сморгнула воду и обнаружила, что теперь идет под зонтом, достаточно большим, чтобы под ним уместились четыре или пять таких, как она… или одна она плюс парень, который держался за ручку. Потому что он выглядел просто огромным и к тому же симпатичным, напоминая могучего футболиста. У него была шоколадного цвета кожа, блестящие карие глаза, рост примерно шесть футов пять дюймов, сложение соразмерное, вес соответственный, вид в целом очень приятный. Рядом с ним Клер выглядела совсем крошечной. Да что там — даже Шейн по сравнению с этим парнем показался бы маленьким.

— Меня зовут Джером, — представился он. Надетая на нем футболка спортивного факультета делала вопросы насчет специализации совершенно излишними. — Привет!

— Привет, — ответила она, удивляясь тому, что столь самодостаточный человек побеспокоился прикрыть ее своим зонтом. — Спасибо. А я Клер.

Встряхнув мокрый рюкзак, она взяла его в левую руку, а правую протянула парню. Он пожал ее. Его ладонь была втрое больше, чем у нее; Клер не сомневалась, что такой ладонью можно запросто обхватить футбольный мяч.

— Куда ты идешь, Клер?

— В химическую лабораторию.

Она кивнула на здание, находящееся на другой стороне внутреннего двора, через площадку размером как раз с футбольное поле, и он свернул туда.

— Послушай, это очень мило с твоей стороны, но ты вовсе не обязан…

— Никаких проблем. — Он улыбнулся, показав ямочки на щеках. — Я слышал, научный корпус — приятное местечко. И с подругой можно встретиться…

— Но меня никто не…

Джером кивнул на группку хорошеньких девушек, прячущихся от дождя под навесом научного корпуса. Стоящая в центре Моника Моррелл послала ему воздушный поцелуй.

— А, эта подруга… — пробормотала Клер. Ее мнение о Джероме упало на несколько десятков пунктов, ударилось о дно и пошло вглубь, в направлении Китая. — Послушай, я ценю твое внимание, но я не сахарная и не растаю.

Она резко свернула и пошла быстрее, однако Джером без единого слова в два шага догнал ее и опять накрыл зонтом. Клер сердито оглянулась на него.