— Дай ей горячего чаю, — попросил он. Затем он повел ее в гостиную и зажег камин.

— Люкас, что ты знаешь о пожаре?

Он нахмурился, услышав ее тусклый, бесстрастный голос. Он прекрасно понял бы слезы и нервозность, но это…

— Ничего, мадам. Деймон сказал, что они увидели огонь и тут же бросились к мистеру Делу.

— Понятно.

Лин внесла в комнату чай, и Чонси тут же отпила его. Ее руки, вероятно, дрожали, так как она пролила несколько капель на руку и резко вскрикнула. Ожог напомнил ей, что где-то на складе бушует огонь и, возможно, погибают ни в чем не повинные люди.

Люкас взял из ее руки чашку и осторожно поставил на стол. В глазах хозяйки застыл страх, и ему вдруг захотелось, чтобы мистер Дел поскорее вернулся домой.

Время тянулось ужасно медленно. Чонси сидела на диване, поджав ноги и положив голову на колени, и смотрела на огонь невидящим взглядом.

Услышав шум подъехавшей кареты, Люкас вскочил и бросился к выходу. Он хотел первым узнать, не ранен ли хозяин. Увидев его целым и невредимым, слуга облегченно перекрестился и вздохнул. Делани был покрыт гарью и копотью, но был абсолютно здоров.

— Похоже, мы потеряли не слишком много, — сказал он и радостно улыбнулся Люкасу.

— Боже мой, я так рад, что вы вернулись целым и невредимым! Миссис Чонси чувствует себя неважно, мистер Дел. С ней происходит что-то неладное.

Делани замер и побледнел.

— Что ты, черт возьми, хочешь сказать?

— Она очень расстроилась из-за пожара и чуть было не умерла от страха, что вы можете погибнуть. Как вы себя чувствуете?

— Нормально, Люк. Присмотри, пожалуйста, за Брутусом.

Делани вихрем вскочил в дом и тут же наткнулся на жену. Чонси испуганно вытаращила глаза на его грязное лицо, закопченные руки и прогоревшую местами рубашку. Опомнившись, она издала радостный крик и бросилась ему на шею.

— Что это значит? — спросил он шутливым тоном, нежно поглаживая ее по голове. Чонси дрожала, как осиновый лист, не находя в себе сил, чтобы успокоиться. — Тише, дорогая, успокойся. Все нормально. Ты же видишь — я жив и здоров.

— Мне очень жаль, Дел, — промямлила она сквозь слезы. — Боже мой, я ужасно сожалею!

— Сожалеешь? О чем?

— Я… Я не должна была отпускать тебя! Во всяком случае, одного!

— Знаю, милая. Это было крайне эгоистично с моей стороны, но сейчас уже все позади. Я абсолютно не пострадал. Вытри слезы и успокойся. Все живы и здоровы, к счастью. Даже большая часть товара осталась цела, на что я не надеялся, откровенно говоря. Ущерб минимален.

Делани чуть отстранил жену и заглянул ей в лицо. Оно было мертвенно-бледным, а глаза — широко открытыми. Он почувствовал, что Чонси стала иной. Дело было даже не в страхе за его жизнь, а в чем-то другом.

— Я не смогла бы… жить, если бы ты… — Последние слова застряли у нее в горле, и она крепко прижалась к мужу, уткнувшись лицом в его грязную рубашку. — Я не могу ненавидеть тебя! — неожиданно выпалила она. — Не могу.

Делани оцепенело уставился на нее, не понимая, почему, черт возьми, она должна ненавидеть его. И почему для такого признания нужно было пережить пожар на складе? Он сокрушенно покачал головой.

— Я знаю, дорогая. О какой ненависти ты говоришь! Я даже начинаю думать, что было бы неплохо, если бы этот негодяй поджег мой склад раньше, — пробормотал он скорее себе, чем ей.

— Поджег? — едва слышно прошептала она.

— Да, похоже на то. Понимаешь, двери склада были открыты, а один из моих охранников нашел на полу несколько сгоревших спичек. К счастью, мерзавец бросил спичку в ящик с китайскими фейерверками и сбежал, как только начались взрывы. Надо сказать, дорогая, что они наделали много шума, но большая часть товара осталась нетронутой. Разве что многие вещи слегка пропахли дымом.

Ее рука скользнула под рубашку и замерла.

— Боже мой, ты же обгорел! Дел, ты же сказал, что с тобой все в порядке!

— Нет, дорогая, не волнуйся, только рубашка. На теле нет ни единой царапины. — Он обхватил ее лицо обеими руками и посмотрел в глаза. — А сейчас вытри слезы и перестань кудахтать, как наседка. Все хорошо. Думаю, нужно подняться наверх и хорошенько вымыться. Ты по-прежнему прекрасна, — добавил он с улыбкой, вытирая гарь с ее щеки кончиком пальца, — но слегка перепачкана.

К его удивлению, Чонси стыдливо опустила глаза и стала нервно перебирать пальцами. С ее губ, казалось, вот-вот сорвутся какие-то очень важные слова, «Господи, — думала она, — что же теперь делать?» Она понимала, что все ее хитроумные планы провалились. Все, за исключением единственного — она все-таки вышла замуж за этого человека, за своего заклятого врага. Но именно это и нарушило ее планы. Она любила его и ничего не могла с собой поделать.

— Дел, я должна тебе кое-что сказать…

— Чонси, милая, что случилось? Что тебя беспокоит?

— Я… Я люблю тебя!

— У-гу, — довольно хмыкнул он. — Наконец-то. Эти слова заставили ее на секунду забыть о своих переживаниях и резко отпрянуть от него.

— Что значит «наконец-то»?

— Я очень надеюсь, — мягко прошептал он, — что скоро наступит время, когда ты все мне расскажешь. А сейчас нужно помыться и ложиться спать. Не знаю, что со мной творится, но у меня такое ощущение, что я в любую минуту могу рухнуть от усталости.

Он не заметил, что ее лицо перекосилось от невыносимого чувства вины.

На следующий день Чонси проснулась очень поздно. Делани к тому времени уже ушел.

— Мистеру Делу предстоит привести в порядок свой склад, — сообщила Лин, когда принесла завтрак.

— Да, — тихо промолвила она, — еще бы. Первым порывом Чонси было немедленно отправиться в порт и посмотреть своими глазами, что она там натворила, но в этот момент к ней заявилась Агата Ньютон и стала долго рассказывать о Сиднейских утках, которых она считала виноватыми в поджоге.

— Слава Богу, — облегченно вздохнула Агата, — что люди Дела не спускают глаз с этих бандитов.

Когда Агата сочувственно обняла Чонси и ушла домой, той уже хотелось вновь расплакаться от раскаяния и чувства вины. Люкас застал ее в тот самый момент, когда она уже собиралась обратиться к Улафу с просьбой, чтобы он отвез ее на склад.

— Мадам, меня прислал мистер Дел, — сказал слуга. — Ему нужны какие-то бумаги из его стола. По-моему, какие-то документы на страховку.

Чонси молча кивнула и отправилась в дом. Она была в кабинете мужа лишь один раз, да и то очень давно. Ей там очень понравилось — даже в мелких деталях кабинет походил на английские кабинеты, обитые деревянными панелями, с огромным количеством книжных полок и гигантским письменным столом. Она подошла к столу и выдвинула верхний ящик. «Господи, — подумала она. — Почему я раньше не порылась в его бумагах?»

Отдав Люкасу документы по страхованию имущества, она вернулась в кабинет и стала выдвигать один за другим ящики стола, внимательно просматривая бумаги и письма. Пока ей не попалось ничего, что имело бы хоть какое-то отношение к ее отцу. В нижнем ящике она обнаружила какую-то деревянную коробку, запертую на ключ. Чонси потрясла ее и поняла, что там лежат какие-то бумаги. Не мудрствуя лукаво, она вынула из волос заколку и просунула ее в щель замка. Раздался легкий щелчок, и крышка коробки открылась. Какое-то время она смотрела на документы, боясь прикоснуться к ним. Ей очень не хотелось отыскать там доказательства вины мужа. Набравшись храбрости, она все же протянула руку и взяла лежавший сверху сложенный лист бумаги. Это была копия письма, которое Сэкстон отправил Полу Монтгомери около четырех месяцев назад. Чонси медленно прочитала его, чувствуя, что у нее в глазах потемнело от неожиданного открытия. Затем она изучила все копии банковских счетов, выписанных на имя ее отца. Они бесстрастно доказывали, что Делани абсолютно невиновен. Он регулярно перечислял деньги на счет отца, причем очень большие деньги, а Пол Монтгомери столь же регулярно утаивал их от своего клиента.