Белл покачала головой.

— Я не могу ждать, Эмма, ни единого дня, — и затем она рассказала ей свою историю.

Эмма помогла кузине облачиться в свадебное платье, приговаривая, что Белл — самая ослепительная из невест, каких ей доводилось видеть.

— Полагаю, это значит, что глаза у меня не покраснели, — пошутила Белл.

Эмма серьезно покачала головой.

— Хочешь, тебя поведет Алекс?

Белл нахмурилась.

— Я надеялась, что Нед успеет приехать, и рядом со мной будет хотя бы брат. Но папа придет в ярость оттого, что ему так и не удалось повести меня к алтарю.

— Ну, зато он был моим посаженым отцом, — утешила ее Эмма. — Этого вполне достаточно. Нед прислал ответ?

— У него не было времени.

Эмма прикусила губу.

— Может, мне спуститься и попросить подождать еще немного? Я скоро вернусь.

Она выскользнула за дверь и прошла в гостиную. Джон вышагивал по ней не столько нервно, сколько нетерпеливо.

— Чего мы ждем? — спросил он.

Эмма поджала губы и взглянула на часы.

— Сейчас всего десять минут восьмого. Это удивительная пунктуальность для свадьбы, назначенной на семь.

— Ох уж эти женщины! — повторил муж Эммы, развалившийся на диване, слишком хрупком для его мощной фигуры. Данфорд сидел напротив, мрачно усмехаясь.

Эмма обвела их всех недовольным взглядом, прежде чем повернуться к будущему зятю.

— Мы вскоре будем готовы, — сообщила она.

— Эмма, дорогая, — непривычно мягким тоном позвал ее супруг, — не могла бы ты подойти сюда на секунду?

Эмма подозрительно оглядела мужа, но подошла поближе.

— Видишь вон там священника? — прошептал Алекс.

Эмма кивнула.

— Ты не замечаешь в нем никаких… странностей?

Эмма склонила голову, обозревая тучного джентльмена.

— Похоже, он немного кренится набок.

— Вот именно. Он провел здесь тридцать минут и пьет уже четвертый стакан бренди. Пожалуй, церемонию надо начинать немедленно — пока он еще в состоянии совершить ее.

Эмма молча покинула комнату и поднялась наверх. В комнате Белл она заявила:

— Дольше медлить нельзя.

— Еще несколько минут.

— Нет, если ты хочешь выйти замуж сегодня.

Белл не представляла, что это означает, но решила поверить Эмме на слово. Схватив белое испанское кружево, она приколола его к прическе.

— Очевидно, Неда нам уже не дождаться. Позови Алекса, чтобы он вывел меня.

Эмма бросилась вниз, схватила мужа за руку и попросила Персефону сесть за пианино. Они с Алексом встретили Белл на верхней площадке лестницы в ту минуту, как пальцы Персефоны коснулись клавиш.

— Боже милостивый! — простонал Алекс, услышав немыслимую какофонию. Неужто это Бетховен?

— Могу поклясться, я просила Баха, — хмуро заметила Белл.

— По-моему, это даже не Бах, — высказался Алекс, — это вообще ни на что не похоже.

— Остается лишь надеяться, что она не запоет, — подытожила Эмма. Одарив кузину еще одной улыбкой, она спустилась по лестнице, изображая посаженую мать.

— Вряд ли она поет хуже тебя, — не преминул уколоть жену Алекс.

Белл взглянула на кузину, которая уже спустилась до середины лестницы.

— Надеюсь, она тебя не слышала, — прошептала она.

— Тогда мне повезло. Ну, идем? — Алекс предложил ей руку. — Полагаю, теперь очередь за нами.

Они чинно спустились по лестнице, усыпанной розами, и вся тревога и неуверенность Белл в преддверии поспешной свадьбы оставили ее наконец, уступив место чувству радостного ожидания. С каждым шагом она приближалась к любимому человеку, жизнь которого вскоре окажется неразрывно связанной с ее жизнью. Шагнув в гостиную и увидев Джона, который стоял рядом со священником, Белл с трудом удержалась, чтобы не броситься к нему в объятия.

Наконец они с Алексом вышли на середину комнаты, Алекс вложил руку Белл в ладонь Джона и отошел.

— Возлюбленные братья и сестры! — затянул Дауэс.

Пары спиртного из его рта окутали Белл. Она кашлянула и сделала шаг назад.

Персефона не заметила поданный ей знак и продолжала терзать пианино, явно довольная собой. Дауэс с раздражением повернулся к ней и возопил:

— Я сказал: "Возлюбленные братья и сестры!”

Персефона прервала свои музыкальные упражнения.

Воспользовавшись тем, что Дауэс на минуту отвлекся, Белл прошептала Джону:

— А ты уверен, что он действительно священник?

Джон едва сдержал улыбку.

— Совершенно уверен.

Дауэс повернулся к паре.

— Как я уже сказал, возлюбленные братья и сестры… — поморгав, он оглядел немногочисленных гостей, — или вернее, — добавил он, — вы, все трое…

Белл не сумела сдержаться.

— Позвольте заметить, здесь четверо гостей.

— Прошу прощения?

— Я сказала, — повторила она еще отчетливее, — что здесь четверо гостей. Понимаю, эта свадьба необычна, но я бы хотела, чтобы вы упомянули всех четверых приглашенных. — Она почувствовала, как Джон рядом с ней затрясся в беззвучном хохоте.

Дауэс был не из тех, кто пасует сразу, да еще перед женщинами, особенно подкрепившись пятью стаканами чистого бренди.

— Я вижу лишь троих.

— И все-таки их четверо.

Дауэс начал считать, тыкая пальцем в Алекса, Эмму и Данфорда.

— Один… два… три!

— Четыре! — торжествующе закончила Белл, указав на Персефону, которая с любопытством наблюдала происходящее из-за пианино.

В этот момент Данфорд взорвался громким смехом, заразившим Алекса и Эмму, которые до сих пор ухитрялись держать себя в руках. Побагровев, Дауэс возразил:

— Это таперша.

— Она — моя гостья.

— Ну, будь по-твоему, упрямая девчонка, — проворчал он, вытирая лоб мокрым платком. — Возлюбленные, мы собрались здесь перед лицом четырех свидетелей…

Несколько минут церемония шла на удивление гладко. Джон едва смел верить своему везению. Еще несколько минут, думал он, и они обменяются клятвами и кольцами, а Белл отныне и навсегда будет принадлежать ему. Охваченный нетерпением, он с трудом удерживался, чтобы не схватить за грудки и не встряхнуть болтуна священника, заставив его веселее шевелить языком. Джон понимал, что ему следовало бы наслаждаться каждой минутой священного обряда, но единственное, чего ему хотелось, — поскорее покончить с этим и удалиться в какой-нибудь укромный уголок, где и провести с новобрачной следующую неделю.

Однако все надежды Джона на быстрое завершение церемонии обратились в прах, когда он услышал, как парадная дверь дома распахнулась с оглушительным треском. Дауэс недоуменно уставился на него, и Джон вежливо кивнул, прося продолжать.

Дауэс не перестал болтать, даже когда в коридоре загремели тяжелые шаги. Не желая очередных проволочек, Белл смотрела прямо перед собой, но Джон не удержался и, обернувшись, увидел, как в комнату ворвался темноволосый юноша. Такие синие глаза могли быть лишь у брата Белл.

— Боже милостивый! — воскликнул Нед Блайдон, перепрыгивая через диван. — Вы еще не добрались до клятв?

— Пока нет, — отозвался Дауэс, нос-картошка которого рдел в отблеске свечи. — Не добрались.

— Отлично. — Нед схватил Белл за свободную руку и оттащил ее от импровизированного алтаря. — Ты соображаешь, что делаешь? — прошипел он. — Кто этот человек? Что тебе известно о нем? Что происходит? Как ты могла послать мне записку за день до свадьбы? О чем ты думала?

Белл терпеливо переждала эту возмущенную тираду.

— На который из вопросов ты хочешь получить ответ в первую очередь?

— Послушайте! — взревел Дауэс. — Так мне продолжать церемонию или нет? Мне уже…

— Продолжать, — решительно заявил Джон.

— Я занятой человек, — оповестил собравшихся Дауэс, — я не могу…

— Мистер Дауэс, — мягко перебил Данфорд священника, — прошу простить нас за прерванную церемонию. Мы весьма сожалеем, что человеку в вашем положении приходится терпеть подобное. Не хотите ли выпить со мной стаканчик бренди, пока ситуация не прояснится?