— Полагаю, она — наилучшая партия, но хотелось бы узнать ее поближе.

Она прекрасно воспитана, хороша собой. Умна, но не чрезмерно.

— Похоже, она настоящее сокровище.

Дамиан вдруг резко повернулся к брату.

— А ведь ты, возможно, с ней знаком. Недавно она была в гостях у своих родственников неподалеку от твоего нового поместья — как, кстати, оно называется? Никак не могу запомнить.

Джон ощутил дурное, тошнотворное предчувствие — оно возникло где-то в глубинах желудка и быстро распространилось по всему животу.

— Поместье называется Блетчфорд-Мэнор, — холодно сообщил он.

— Отвратительное название. Тебе следует поменять его.

— Согласен с тобой. Так ты говорил о…

— Ах, да. Ее зовут леди Арабелла Блайдон.

Джон вздрогнул, как от удара. Он не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть, а лицо Дамиана показалось ему зловеще многозначительным.

— Я знаком с леди Арабеллой, — наконец выговорил Джон, находя горькое удовлетворение в том, что его голос прозвучал твердо, как обычно.

— Как приятно! — заметил Дамиан. — Она приглашена на эту вечеринку.

— Я буду рад возобновить наше знакомство.

— Отлично, тогда решено. Слуга проводит тебя в твою комнату. А я зайду позднее и сообщу некоторые подробности о предстоящем вечере. — Дамиан сдержанно улыбнулся и покинул комнату.

Быстро и бесшумно вошедший дворецкий известил Джона, что его вещи уже перенесены в комнату для гостей на верхнем этаже. Не успев прийти в себя, Джон последовал за дворецким к себе, где вытянулся на постели, уставился в потолок и дал волю ярости.

Его брат! Его родной брат! Он никогда бы не подумал, что Белл способна на такой коварный удар. Ему хотелось напрочь забыть о ней — его беспокойство зашло слишком далеко, а Белл явно не заслуживала таких хлопот. Но Джон потерпел неудачу. Каждый раз, когда он пытался перевести мысли на еду, лошадей или что-нибудь безобидное, знакомая белокурая головка и сияющая улыбка мешали ему. А затем улыбка сменялась усмешкой, и Джон представлял Белл рядом с братом.

Будь проклята эта женщина!

Когда пришло время собираться в гости, Джон тщательно оделся, выбрав черный костюм, который оживляла лишь крахмальная белизна рубашки и галстук. В экипаже брат завязал с ним вежливую беседу, но Джон был слишком поглощен мыслью о предстоящей встрече с Белл, чтобы поддерживать этот разговор. Он не винил брата, слишком хорошо зная чары Белл, но злился на женщину, которая задумала такую коварную месть.

Прибыв в особняк семейства Фортрайт, Джон позволил дворецкому избавить его от пальто и немедленно огляделся, надеясь увидеть Белл. Она сидела в углу комнаты, оживленно беседуя с высоким темноволосым красавцем. Несомненно, она не теряла времени в эти две недели разлуки, с горечью подумал Джон. Внимание Дамиана немедленно отвлек один из гостей, и, поскольку хозяйка была чем-то занята, Джон сумел избежать долгого, утомительного представления гостям. Он пробрался к Белл, отчаянно желая не дать выхода своему гневу. Оказавшись прямо за ее спиной, он произнес:

— Добрый-вечер, леди Арабелла.

Он не вполне доверял себе, чтобы отважиться на большее.

Белл обернулась в таком восторге, что даже не успела позаботиться о холодном тоне.

— Джон! — воскликнула она, просияв от нескрываемой радости. — Какой сюрприз!

Он приехал! Приехал! Радость и облегчение охватили ее, но к ним примешивалась доля досады на себя. Проклятие, она не догадалась надеть синее платье. Она и не предполагала, что Джон прибудет в Лондон так быстро.

— В самом деле? — отозвался Джон.

Белл заморгала.

— Прошу прощения?

— Может быть, вы представите меня своему другу? — больше всего Джону хотелось поговорить с Белл наедине, но он не видел способа избавиться от ее собеседника.

— О, разумеется, — с запинкой произнесла Белл. — Лорд Блэквуд, это мой давний приятель мистер Уильям Данфорд.

Данфорд улыбнулся — чересчур фамильярно, с точки зрения Джона.

— Вот уж не думал, что вы помните мое имя, Белл, — насмешливо заметил он.

— О, перестаньте, Данфорд! В следующий раз я назову вас Эдвардом, лишь бы подтвердить ваши предположения.

При виде простоты их отношений ревность в душе Джона мгновенно пустила свежие побеги. Тем не менее он машинально протянул руку. Данфорд пожал ее, пробормотал вежливое приветствие и под благовидным предлогом удалился. Как только Данфорд исчез, Джон дал волю своим чувством.

Белл задохнулась и попятилась при виде ярости, которая засверкала в его глазах.

— Джон, в чем дело?

— Как вы могли, Белл? — выпалил он. Как вы могли?

Она ожидала ревности, но не такого неукротимого бешенства.

— А что такого я сделала?

— Не разыгрывайте невинность! Это вам не идет.

— О чем вы говорите? — срывающимся голосом повторила Белл.

Джон окинул ее яростным взглядом.

Только тут Белл вспомнила план, с помощью которого она хотела заставить Джона приехать в Лондон. Возможно, он решил, что она с Данфордом… — Причиной этому — Данфорд? — быстро спросила она. — Если так, беспокоиться незачем. Он один из моих давних приятелей, только и всего. Кроме того, он лучший друг Алекса.

— Данфорд здесь ни при чем, — прошипел Джон. — Речь идет о моем брате.

— О ком?

— Вы же слышали. — О вашем брате? Джон резко кивнул.

— Я даже не знакома с вашим братом.

— Если вы не перестанете лгать, Белл, то в конце концов запутаетесь.

И поверьте мне: я не собираюсь крутиться поблизости, чтобы поддержать вас в случае неудачи.

Белл едва справилась с замешательством.

— Пожалуй, нам будет лучше продолжить разговор в уединенном месте. Вскинув голову, она вышла из комнаты на балкон.

К тому времени, как они достигли укромного уголка, ее смущение преобразилось в гнев. Белл резко повернулась к Джону, ее глаза бешено сверкали.

— Вам слово, лорд Блэквуд. Теперь, когда мы больше не рискуем привлечь чужое внимание, прошу вас объяснить, что все это значит.

— На вашем месте я не стал бы требовать объяснений, миледи.

— Уверяю вас, я и не подозревала, что в моем поведении должны быть какие-либо ограничения.

Джон вскипел. Он испытал неудержимое желание схватить ее за плечи и встряхнуть — и трясти до тех пор, пока… О Господи, как ему хотелось поцеловать ее! Но гнев Джона был сильнее этого желания, и потому он, мрачно уставившись на Белл, заявил:

— Я понимаю, что по отношению к вам я не всегда вел себя безукоризненно, но метить мне, пытаясь подцепить на крючок моего брата, — глупая и недостойная выходка. Не говоря уже о том, что он почти вдвое старше вас.

Белл до сих пор не понимала, о чем именно говорит Джон, но не желала ни в чем оправдываться и потому ответила с надменной снисходительностью. — В высшем свете весьма распространены браки, в которых мужчины значительно старше женщин. Мы — женщины — взрослеем быстрее, поэтому естественно, что считаем своих ровесников, а иногда и тех, кто старше нас на восемь — десять лет, — она сделала многозначительную паузу, — лишь докучливыми детьми.

— Значит, вы считаете меня докучливым ребенком? — приглушенным голосом переспросил Джон.

— Не знаю, да и стоит ли выяснять? А теперь прошу меня простить: эта беседа кажется мне невыносимо скучной и несерьезной, и вообще я собиралась провести этот вечер совсем иначе.

Джон сжал ее руку словно железными тисками.

— Вы никуда не уйдете — в отличие от вас у меня нет способа иначе провести время. Я хочу задать вам один вопрос и добиться ответа. — Он помедлил, и его молчание вынудило Белл взглянуть ему в глаза. — Вы всегда прибегаете к такой обдуманной жестокости?

Белл отдернула руку.

— Следовало бы ответить вам пощечиной, — прошипела она, — да я опасаюсь запачкать ладонь о вашу щеку.

— Уверен, вы будете счастливы узнать, что вам удалось причинить мне боль — но всего на минуту, миледи. Эта минута прошла, и я говорю вам, что не желаю иметь дела с женщиной, которая готова окрутить моего брата, лишь бы отомстить мне.