— Именно потому, что Рамой решил оставить меня здесь. Наверное, он просто хочет меня.

— Он не хочет тебя, puta[39]. Зачем ты ему? У него есть я.

— Так почему же он целовал меня?

Глаза Миранды потемнели от гнева, но она не удивилась, ибо знала об этом. Женщины, сидевшие в двуколке, видимо, догадались, что между ними произошло, а может, даже решили, что Рамон из-за этого покинул лагерь.

— Как всякий мужчина, — сказала Миранда, — Рамон стремится овладеть любой женщиной, готовой ублажить его.

Кэрли пожала плечами, сделав вид, будто собирается уходить.

— Ну, если ты согласна делить его…

— Твое возвращение к дяде грозит Рамону опасностью. Ты выдашь его властям.

Кэрли в упор посмотрела на Миранду:

— Я не сделаю этого, если мы заключим договор. Дай слово, что поможешь мне бежать, а я поклянусь, что не выдам Рамона.

— Разве я могу верить gringa?

— Но ведь и мне трудно верить женщине Района, способной послать меня по ложному пути или заманить в ловушку! Однако чтобы добиться своего, нам придется положиться друг на друга.

Миранда задумалась, и сердце Кэрли затрепетало от надежды. Они обе рискуют. Сдержит ли слово женщина Рамона? Опасности, названные Кэрли, были весьма реальны. Ей следует проявить предельную осторожность, особенно после бегства.

Сейчас Кэрли пообещала бы что угодно, лишь бы покинуть лагерь, и не хотела думать о том, будет ли молчать, вернувшись домой.

— Я дам тебе ответ сегодня ночью, — проговорила Миранда. — Оставь окно в своей спальне открытым. В полночь ты узнаешь мое решение.

Кэрли боялась надеяться, однако впервые почувствовала, что у нее есть шанс. Миранда явно ненавидит ее, но едва ли способна на убийство. Конечно, она может указать неправильный путь в расчете на то, что соперница умрет в горах, но скорее всего просто откажет ей.

Миранда беспокоится за Рамона, и не без оснований. Будь его женщиной Кэрли, она пошла бы на все, чтобы защитить его. Однако если Миранда любит испанца, то сделает все, чтобы не отдать его сопернице.

Внезапно Кэрли охватила тревога. Рамон де ла Герра — преступник, возможно, даже убийца. Ей придется выдать его, тем самым нарушив слово. Это смущало девушку.

Поужинав с Педро и Флоренсией, Кэрли сослалась на головную боль и отправилась в свою спальню. В полночь снаружи послышались тихие звуки шагов.

— Сеньорита Мак-Коннелл?

— Я здесь, Миранда. — Кэрли стояла возле открытого окна.

— Завтра на рассвете повозка направляется за продуктами в Сан-Хуан-Батиста. Править ею будет ковбой Франсиско Виллегас. За небольшой кусочек золота он готов сделать все. Я заплатила ему, чтобы он отвез тебя в долину и показал дорогу к ранчо твоего дяди.

Охваченная возбуждением, Кэрли закрыла глаза.

— Поняла.

— Ты должна сесть в повозку до восхода солнца. Она будет стоять неподалеку от твоего окна.

— Хорошо.

— Клянешься не выдавать Рамона?

Кэрли глубоко вздохнула:

— Клянусь.

— Если солжешь или скажешь кому-то, что я помогла тебе, умрешь. Ты меня слышала?

Кэрли облизнула пересохшие губы.

— Да.

За окнами заскрипел гравий — Миранда ушла. Кэрли понятия не имела о том, что сделает, покинув лагерь. Но события начали развиваться, и она хотела увидеть, к чему они приведут.

Сняв с кровати простыни, Кэрли изготовила походную постель, сунула в нее полученную от дона шаль, вторую юбку, блузку, принесенную Флоренсией, и свечу из белого жира. Тяжелый чугунный подсвечник высотой в два фута можно использовать как оружие. Последние два дня девушка делала запасы пищи. Она завернула их в грубое полотняное полотенце и сунула в узел.

После этого Кэрли заплела косу, закрепила ее шнурком и легла вздремнуть. Но заснуть ей не удалось: она металась, ворочалась, боролась с сомнениями.

В четыре часа Кэрли написала записку Флоренсии и попросила ее не готовить завтрак, сообщив, что пошла на рассвете с женщинами помыться и постирать в ручье. Она поест позже с Томазиной.

Надо выиграть время.

Перед рассветом было холоднее, чем она думала. Кэрли накинула на плечи шаль, надела сандалии и вылезла из окна с узлом в руках.

Возле повозки никого не было. Забравшись в нее, она накрылась брезентом. Время тянулось мучительно медленно. Наконец Кэрли услышала голоса и позвякивание упряжи — в повозку впрягли лошадей. Телега заскрипела под тяжестью мужчины, забравшегося на сиденье. Франсиско Виллегас, подумала девушка.

Несмотря на холод, лоб Кэрли покрылся испариной, ладони увлажнились, сердце неистово забилось. Когда повозка набрала скорость, девушка достала чугунный подсвечник и спрятала его под узлом. На каждом ухабе Кэрли подкидывало, и она ударялась о доски.

Тут она поняла, что повозка повернула не к выезду из лагеря, а в другом направлении. Она бы и не проехала по той крутой горной тропе, по которой девушка поднималась в лагерь.

Значит, есть второй въезд в Льяно-Мирада. Рамон обманул ее.

Сомнения в том, что ей действительно помогут, отчасти улеглись. Рамону она больше не доверяла. Когда Кэрли стала его пленницей, он сказал, что ей не угрожают его посягательства, а потом неистово поцеловал и ласкал ее, возможно, готовый даже на большее. Бегство было для девушки единственным выходом.

Возничий поднял край брезента.

— Лежи тихо, — сурово сказал он. — На тропе караульные.

Кэрли кивнула, и брезент опустился, но девушка успела разглядеть крупного мужчину с блестящей золотой коронкой.

Ее опасения вернулись, и ей никак не удавалось избавиться от них.

Встревоженный и хмурый Педро Санчес затянул подпругу и вскочил на серого в яблоках жеребца. Флоренсия стиснула пухлые руки.

— Куда же она девалась?! — воскликнула женщина. — Никто из караульных не видел ее.

Было почти десять часов утра. Поиски начали только в девять, когда кухарка заметила Томазину, Идущую к ручью стирать белье. Ни Томазина, ни другие женщины не видели Кэрли.

— Она могла бежать лишь одним способом, — мрачно сказал Педро. — В повозке с Сиско Виллегасом. Вчера он был чем-то встревожен. Видимо, подумывал о новой добыче или о том, как потратить деньги, вырученные за лошадей.

Флоренсия перекрестилась:

— Madre de Dios. Сиско здесь хуже всех. Для девушки безопаснее повстречаться с горным львом.

Заметив оживление возле загона, Педро увидел, что туда подъехал Рамон де ла Герра на высоком гнедом коне.

Педро смутился — он не усмотрел за маленькой gringa.

— Рад видеть тебя, дон Рамон.

— Что случилось, Педро? Вижу по твоему лицу — что-то не так.

Педро тяжело вздохнул:

— Девушка пропала. Ее мог забрать с собой только Виллегас. — Рамон побледнел. — Мы с Руисом скачем в погоню. Прости, что подвел тебя, но я доставлю ее назад.

Рамон помолчал, но в глазах его вспыхнул гнев.

— Ты не виноват. Я сам предоставил ей некоторую свободу. Откуда тебе было знать, что Виллегас этим воспользуется?

Испанец сдвинул шляпу назад, и она упала ему на спину. Рамон озабоченно провел рукой по волосам:

— Этот bastardo[40] хочет продать ее. Когда они исчезли?

— Пришла его очередь отправиться за провизией. Он уехал на рассвете.

Рамон спешился и бросил поводья Руису Доминго:

— Седлай Вьенто, и поскорее.

— Si, дон Рамон.

Испанец бросил взгляд на Санчеса:

— У вас есть запас еды в седельных мешках?

— Дня на три.

— Он мне понадобится.

— Я попрошу Флоренсию принести еще, если ты едешь с нами.

Рамон покачал головой:

— Я еду один. Так будет быстрее. К тому же это дело касается только Виллегаса и меня.

Педро хотел напомнить дону, как опасен Сиско, но промолчал. Он видел такую решимость в его глазах лишь однажды — в ту ночь, когда умер Андреас.

— Мне нужно оружие, — сказал Рамон.