На площади напротив миссии установили виселицу с четырьмя петлями. Одна из них предназначалась для Анхела де ла Герра.

Анхел всегда подозревал, что кончит таким образом. Ему удалось избежать виселицы после первого убийства. Но теперь он не спасется, даже если скажет им, что они ошиблись, приняв его за Эль Дракона. Он скрывался в Льяно-Мирада, стрелял в добровольцев и ранил как минимум четверых.

Его разыскивали в связи с убийством охранника в тюрьме при побеге.

Он чуть не улыбнулся. Эль Драконом был Андреас, но он умер. Рамон де ла Герра также пользовался этим именем. Анхел, как и они, носил фамилию де ла Герра. Почему бы не присвоить чужую славу и не стяжать все лавры, если его ждет смерть?

Эта мысль умиротворила Анхела. Рамон никогда не разгласит правду, как и его люди. Анхел уйдет как человек-легенда. Как разбойник, прославившийся не меньше Хоакина Мурьеты.

Он хотел бы уйти именно так, раз уж его вздернут на виселице. Он прислонился к холодной стене камеры. По полу пробежал таракан. Запах сырости и мочи раздражал Анхела. Если бы ему пришлось выбирать между смертью и длительным заключением в таком месте, он предпочел бы погибнуть.

Анхел раздавил таракана каблуком сапога. Возможно, справедливость в романтическом смысле слова восторжествует. Рамон вечно одерживал победы над ним, а теперь Анхел войдет в историю — справедливая компенсация за ночь, которую он так и не провел с хорошенькой женой кузена.

— Надеюсь, ты уверен в этом?

Флетчер Остин бросил суровый взгляд на своего управляющего Клива Сандерса, стоящего рядом с ним возле конюшни. Они седлали коней. Солнце уже скрылось, но на горизонте еще горела пурпурная полоса.

Сандерс улыбнулся:

— Не сомневаюсь в источнике информации. Я же сказал вам, что слышал, но можете сами спросить женщину.

Флетчер нахмурился. Рита не выдаст своих испанских друзей. Ему пришлось бы выбить из нее правду, но он не хотел делать этого без крайней необходимости.

— Думаю, нам известно достаточно. Мы впустим их, но, когда они выйдут из города, встретим. Тогда никто из горожан не пострадает при стрельбе, и мы возьмем негодяев с поличным.

— Это вполне разумно. — Сандерс удовлетворенно улыбнулся. — Поскольку мы знаем, в какую сторону они направятся, нам останется только дождаться их.

— Точно.

Флетчер, вскочив на лошадь, нетерпеливо ждал, когда остальные присоединятся к нему. Вдруг он увидел, как в окне дома чуть отодвинулась занавеска и племянница посмотрела во двор.

Через мгновение Кэрли уже бежала к нему. Господи, неужели она никогда не научится вести себя как леди?

— Куда вы едете, дядя Флетчер? — Девушка задыхалась и явно нервничала. — Я не знала, что вы собираетесь куда-то отправиться с людьми сегодня вечером.

— Не беспокойся, дорогая. У нас есть дело в городе.

— В Сан-Хуане?

— Верно. Не жди нас сегодня. Скорее всего мы вернемся завтра.

Кэрли облизнула губы:

— Но вы вооружены! Готовитесь к каким-то неприятностям?

— Я сказал — можешь не волноваться. Возвращайся в дом. Нам пора в путь.

— Но… — Кэрли повернулась и пошла к дому. Срлетчер почти не разговаривал с ней последние два дня, сердясь, что племянница приняла подарок Рамона — лошадь. Он даже потребовал, чтобы Кэрли отправила ее в Лас-Алмас, но та наотрез отказалась сделать это.

Теперь она жалела о том, что не сумела уладить этот инцидент. Возможно, тогда дядя сказал бы ей о своих планах на эту ночь. Кэрли случайно заметила во дворе всадников и отчаянно встревожилась. Как только они скрылись за холмом, девушка побежала в конюшню и вывела свою лошадь во двор.

Через несколько минут Кэрли уже мчалась во тьму.

Господи, откуда же дядя узнал о плане освобождения Педро и других людей? А что, если он только подозревает, что такая попытка возможна, поскольку казнь назначена на завтра?

Нет, в таком случае тюрьму тщательно охраняли бы в течение последних двух ночей, не зная, на какую именно назначен налет. Но Кэрли не сомневалась, что это известно точно. Кто-то об этом сообщил. Но кто это знал и оказался предателем?

Кто, кроме нее?

Голова у Кэрли так закружилась, что она едва не упала с лошади. Господи, да ведь Рамон решит, что это она сказала дяде! Рамон погибнет с мыслью, что Кэрли снова предала его!

О нет, она не могла даже думать об этом!

Со стиснутым от ужаса сердцем девушка пустила лошадь в галоп. Она должна незаметно догнать преследователей, выяснить замысел дяди и предупредить Рамона.

Кэрли спешила. Узкий серп месяца бросал на дорогу слабый серебристый свет, но то и дело находили плотные облака и вокруг разливалась тьма.

Поднявшись на перевал, Кэрли увидела впереди мужчин, скачущих галопом, и последовала за ними на безопасном расстоянии.

Почти без сил Кэрли добралась до окраины Сан-Хуан-Батиста, увидела огни и, пустив лошадь шагом, направилась вдоль высохшего русла. Вскоре она услышала голоса мужчин и, поняв, что они спешились, натянула поводья.

Еще минута — и она поползла по каменистому руслу высохшей реки, не замечая острых камней, резавших ее руки и ноги. Приблизившись наконец к мужчинам, Кэрли поняла, что они подыскивают место для засады, готовясь к встрече с Рамоном и его людьми.

Опасная засада! Никто не вырвется из нее!

Охваченная страхом Кэрли поползла назад, к своей лошади.

Рамон сидел верхом на своем вороном коне Вьенто Прието. Конь домчал его сюда так быстро, словно действительно был ветром, несущимся сквозь ночь. Испанца сопровождали Руис Доминго, Игнасио Хуарес и еще несколько ковбоев — все, кто уцелел после налета на Льяно-Мирада. Они смотрели на Сан-Хуан-Батиста, раскинувшийся в плодородной долине у подножия гор.

— Каждый помнит, что должен делать?

— Si, дон Рамон, — дружно ответили мужчины. Они были в таком напряжении, что даже кони, ощущая его, фыркали, прядали ушами и били копытами землю.

— Руис и Игнасио пойдут со мной в тюрьму, — напомнил Рамон. — Эмилио и Эстебан будут охранять дверь, остальные займут определенные ранее позиции. Вы готовы? — Они кивнули. — Рассредоточьтесь и двигайтесь бесшумно. Не жалейте лошадей, когда люди окажутся на свободе и мы выедем из города.

Они спускались с горы, сосредоточенные и серьезные; каждый знал, что в случае неудачи их друзей повесят, а они сами тоже умрут.

В соответствии с планом они рассредоточились, въехали в город по узким улочкам и добрались до конторы шерифа, расположенной почти напротив миссии на другой стороне улицы. Рамон стиснул зубы, увидев стоящую на площади виселицу, — четыре раскачивающиеся петли были мрачным напоминанием о том, что может ожидать их всех. Двигаясь незаметно, он приблизился к массивной бревенчатой тюрьме с двумя маленькими окнами, кивнул одному из своих спутников, и тот быстро снял часового, охранявшего заднюю стену.

Удар по голове рукояткой пистолета заставил затихнуть второго охранника, прислонившегося к стене дома, в котором находилась контора шерифа. Вывеска над дверью закачалась. Рамон насторожился, опасаясь, что кто-то услышит скрип цепей. Звук стих, но никто не появился из-за двери. Еще один охранник беззвучно упал на землю — крупный ковбой придушил часового.

Никто не был убит: Рамон просил друзей избегать лишнего насилия, чтобы преследование не было слишком ожесточенным. Кроме того, он вообще избегал убивать слуг закона — это противоречило его убеждениям.

Испанец приблизился к охраннику, который стоял у входа в тюрьму с дробовиком в руках и курил толстую сигару.

— Славный вечерок, верно?

Услышав голос, тот обернулся.

— Кто вы, черт возьми? — пробормотал охранник, не вынимая сигару изо рта.

Рамон замахнулся длинноствольным ружьем и нанес ему удар в подбородок гладким деревянным прикладом. Издав сдавленный стон, часовой рухнул на землю.

Из тени вышел Игнасио:

— Шериф с двумя людьми в кабинете. В тюрьме только один охранник.