К счастью, прежде чем это положение переросло из затруднительного в стеснительное, в столовую вошла Анжела, и обстановка сразу разрядилась. Бассет объявила о нашей помолвке, а Анжела поцеловала Бассет и сказала, она надеется, мы будем очень, очень счастливы, а Бассет поцеловала Анжелу и сказала, она надеется, Анжела будет очень, очень счастлива с Гусиком, а Анжела ответила, что она в этом не сомневается, потому что Гусик просто чудо, и Бассет опять её поцеловала, а Анжела поцеловала Бассет, после чего я не выдержал и потихоньку ретировался.

Как вы понимаете, мне хотелось смыться не только потому, что я терпеть не могу, когда девицы распускают слюни и начинают тискать одна другую. Я просто должен был уединиться, чтобы тщательно всё обдумать, так как, честно признаться, никогда ещё Бертраму не приходилось так туго.

Казалось, это был конец. Даже когда несколько лет назад я по великому несчастью обручился с устрашающей кузиной Тяпы, Гонорией, у меня не возникало такого ощущения, будто я захлёбываюсь и тону, а помочь мне никто не может.

Я вышел в сад и закурил сигарету, не почувствовав её вкуса. Испытывая адские душевные муки, я пошёл по тропинке, не соображая, куда иду. Я словно впал в транс, с ужасом представляя свою дальнейшую жизнь, если Бассет будет всё время торчать у меня перед глазами, и одновременно стараясь гнать эти жуткие мысли прочь. Я до такой степени углубился в себя, что не заметил, как налетел на Дживза, которого я сперва принял за дерево.

— Прошу прощенья, сэр, — сказал он. — Мне следовало отойти в сторону.

Я промолчал и уставился на него во все глаза. По правде говоря, вид Дживза натолкнул меня на одну мысль.

«Вот стоит Дживз, — подумал я. — Мне казалось, он окончательно потерял свою форму и больше ни на что не способен. Но вдруг я ошибся? А что, если пустить его по следу? Вдруг он найдёт выход, которого я в упор не вижу, и вызволит меня из беды? Вдруг ему удастся всё уладить?»

Не стану вас обманывать, я пришёл к выводу, что Дживз на такое вполне способен.

В конце концов, голова у него как выпирала, так и продолжала выпирать сзади. Ничего не изменилось. В его глазах по-прежнему светился недюжинный ум.

Учтите, после того, как мы разошлись во мнениях по поводу моего клубного пиджака с бронзовыми пуговицами, я не собирался сдавать свои позиции. Естественно, я хотел лишь проконсультироваться с Дживзом, не более. Но, вспоминая его былые триумфы (дело Сипперли, эпизод с моей тётей Агатой и псом Макинтошем и блестяще проведённую операцию с дядей Джорджем и племянницей буфетчицы), я чувствовал, что просто обязан дать Дживзу шанс реа: реаби: реабилитироваться и прийти на помощь своему молодому господину в трудный для него час.

Впрочем, прежде чем обратиться к нему за советом, я должен был внести ясность в один вопрос. Да, в данном вопросе полная ясность была необходима.

— Дживз, — сказал я, — мне надо с тобой поговорить.

— Сэр?

— Я немного запутался, Дживз.

— Мне очень жаль, сэр. Могу ли я чем-нибудь вам помочь?

— Возможно, Дживз, возможно. Если, конечно, ты не потерял свою форму. Скажи мне честно, Дживз, в настоящий момент у тебя мозги не набекрень? Я имею в виду, с работой мысли затруднений не испытываешь?

— Нет, сэр.

— А рыбой продолжаешь питаться?

— Да, сэр.

— Ну, тогда ладно. Но прежде всего давай внесём ясность в один вопрос. В прошлом, когда ты помогал мне лично или одному из моих друзей выпутаться из какой-нибудь передряги, ты пользовался моей благодарностью для достижения корыстных целей. К примеру, заставил меня отказаться от лиловых носков. А также брюк для гольфа и старых добрых итонских штрипок. Улучив момент, ты с дьявольской хитростью подкрадывался, когда я, сам не свой от облегчения, терял бдительность, и заставлял меня избавиться от многих шикарных предметов моего туалета. Так вот, если тебе сейчас удастся удачно провернуть дело, ты не должен произнести ни одного худого слова про мой белый клубный пиджак с бронзовыми пуговицами.

— Слушаюсь, сэр.

— Значит, когда всё закончится, ты не попросишь меня выбросить мой пиджак на помойку?

— Конечно, нет, сэр.

— Ну, если ты согласен на мои условия, тогда слушай. Дживз, я помолвлен.

— Надеюсь, вы будете счастливы, сэр.

— Не говори глупостей, Дживз. Я помолвлен с Медлин Бассет.

— Вот как, сэр? Я не знал:

— Я тоже не знал. Меня как громом поразило. Однако факт остаётся фактом. Она уведомила меня о нашей помолвке в той самой записке, которую ты мне передал.

— Странно, сэр.

— Что тут странного?

— Странно, сэр, что записка содержала сведения, о которых вы мне сообщили. Когда мисс Бассет вручила мне конверт, настроение у неё было далеко не радостное.

— Оно и сейчас далеко не радостное. Неужели ты думаешь, она всерьёз хочет выйти за меня замуж? Ха и ещё раз ха, Дживз. Разве ты не понимаешь, что это один из тех самых дурацких жестов, от которых в Бринкли-корте скоро дышать будет нечем? Пропади все жесты пропадом, если хочешь знать моё мнение.

— Да, сэр.

— Ну, что мне делать?

— Вы считаете, сэр, мисс Бассет, несмотря ни на что, продолжает испытывать нежные чувства к мистеру Финк-Ноттлю?

— Спит и видит, как бы выскочить за него замуж.

— В таком случае, сэр, первым делом необходимо вновь свести мисс Бассет с мистером Финк-Ноттлем.

— Да, но как? Вот видишь, Дживз. Ты стоишь и шевелишь пальцами. Ты в недоумении.

— Нет, сэр. Я шевелил пальцами, чтобы помочь, как вы ранее заметили, работе мысли.

— Тогда шевели ими, сколько влезет.

— В этом нет нужды, сэр.

— Как? Неужели ты что-то придумал?

— Да, сэр.

— Я потрясён, Дживз. Давай, выкладывай.

— Мой план, сэр, не изменился. Однажды я уже представил его на ваше рассмотрение.

— Когда это ты представил мне свой план?

— Если вас не затруднит, сэр, вспомните тот вечер, когда мы прибыли в Бринкли-корт. Вы были так добры, сэр, что поинтересовались, нет ли у меня программы действий, которая помогла бы уладить недоразумение между мисс Анжелой и мистером Глоссопом, и я осмелился предложить:

— Великий боже! Ты предложил ударить в пожарный колокол!

— Совершенно верно, сэр.

— И ты до сих пор не передумал?

— Нет, сэр.

Сами можете судить, в каком жутком душевном состоянии я находился, если вместо того, чтобы послать Дживза куда подальше и высказать о его дурацком плане что полагается, я глубоко задумался, пытаясь найти ложку мёда в бочке дёгтя, если вы меня понимаете.

Хочу вам напомнить, когда Дживз впервые изложил мне свою программу действий, где надо было трезвонить в пожарный колокол, я накинулся на бедного малого и отчитал его по первое число. К тому же я пришёл к заключению, что Дживз совсем опустился и окончательно впал в детство. Но сейчас мне начало казаться, что в его плане что-то есть. По правде говоря, я дошёл до того, что готов был на любую глупость, лишь бы как-то выкрутиться из создавшегося положения.

— Ну, хорошо, объясни мне всё с самого начала, — задумчиво сказал я. Возможно, я был к тебе несправедлив и не уловил каких-то тонкостей.

— Вы критиковали мой план за сложность и вычурность, сэр, но на самом деле он довольно прост. Я предвижу, сэр, что обитатели дома, услышав пожарный колокол, вообразят, что пламя бушует со страшной силой и медлить нельзя ни минуты.

Я кивнул. Мне нетрудно было следить за ходом его мысли.

— Да, тут ты прав.

— В результате, сэр, мистер Глоссоп бросится спасать мисс Анжелу, а мистер Финк-Ноттль поспешит на помощь мисс Бассет.

— Это психология, Дживз?

— Да, сэр. Возможно, вы помните аксиому, которую покойный сэр Конан-Дойл вложил в уста своего вымышленного сыщика, Шерлока Холмса: во время пожара инстинкт заставляет человека спасать то, что дороже всего его сердцу.

— Тогда ты рискуешь, что Тяпа первым делом бросится спасать пирог с говядиной и почками. Не торопись, Дживз, подумай хорошенько. Ты уверен, что всё получится?