Даже Латимеру были заплачены проклятые деньги. Доминик передал ей золото, как и обещал, и это слегка укололо девушку, — ведь Фолли уже не целиком принадлежал ей. Но в то же время Мелисса почувствовала, что с ее плеч свалилась тяжелая ноша, когда они вместе с мистером Смитфилдом подготовили документ, свидетельствующий о том, что последние долги отца заплачены. Более того, мистер Смитфилд все уладил, и Мелиссе не надо было самой нести деньги Лагимеру, виновнику всех ее несчастий.

Через три дня после объявления о помолвке Доминик уехал в Тысячу Дубов, где он должен был проверить ход работ и подготовить жилье в главном доме, и вернулся в Батон-Руж только одиннадцатого августа, когда Мелисса уже начала забывать, какое влияние на ее чувства оказывало его присутствие. И, сидя за столом, покрытым льняной скатертью, за обедом в Дубовой Лощине по его возвращении и глядя на лицо жениха, она была потрясена необычайностью впечатления, вызванного очарованием этого человека.

Салли и Джош пожелали поднять тост за пару, вступающую в брак. Но Мелисса думала только об одном-единственном человеке из всех присутствующих, мужчине, который скоро станет ее мужем. Она незаметно бросила взгляд на его лицо и, заметив на нем выражение надменности и презрения, слегка вздрогнула. Каким он будет мужем? Жестоким? Или таким мотом, как ее отец? Или великодушным и проницательным, как ее дед? Да, он волнует ее, думала девушка, но достаточно ли этого для счастья в замужестве? Для того чтобы доверить ему свою жизнь? В этом у нее не было уверенности. Слишком многое из сказанного о нем Джошем всплывало у Мелиссы в памяти, и она напряженно сидела за столом, не позволяя себе замечать приятный изгиб губ Доминика, его веселый смех, иронию в глазах и ямочки, когда он улыбался. Он не должен ей нравиться! Ее вынудили выйти за него замуж, и она не собирается стать его рабыней.

Может быть, другие и ослеплены его очарованием, но Мелисса не входит в их число.

Доминика беспокоил напряженный вид девушки, он ставил его в тупик. Слэйд ожидал большей приветливости и не был готов к тому, что его будущая невеста встретит его так холодно. «Что ей еще надо?» — размышлял он. Мелисса получила богатого мужа, а Доминик — красивую, но взбалмошную жену. Неужели ей не надоело делать вид, что их свадьба ей не по душе? Должно же быть хоть какое-то чувство меры!

Однако дни летели, и Доминик чувствовал, как растет его разочарование, вызванное холодностью невесты. Ему редко удавалось побыть наедине с Мелиссой, и девушка явно стремилась избегать его общества. Слэйду уже не верилось, что он держал ее в своих объятиях! По мере приближения дня свадьбы его недоумение росло. Однако ему льстило впечатление, которое его невеста производила на родственников, когда он знакомил их. Все члены его семьи, жившие в усадьбах вокруг Батон-Ружа, были очарованы ее улыбкой, ее грацией, — в том числе и Леони, приехавшая вместе с Морганом за два дня до свадьбы: подойдя к Доминику после знакомства с Мелиссой, она бросила на него сияющий взгляд и тихо сказала:

— Ну, теперь посмотрим, мой друг! Я ведь говорила: единственное, чего тебе не хватает, — это жены. Доминик, она прекрасна! Она как раз то, чего бы я желала для тебя! — И Леони озорно добавила:

— Особенно мне приятно, что она не влюблена в тебя по уши. Ты был бы несчастлив, женившись на девушке, для которой любая твоя прихоть явилась бы законом.

Доминик надеялся, что Леони не заметит холодность Мелиссы к нему, что невестка не будет сыпать соль на раны, и неуверенно заявил:

— Да, послушная жена мне бы наскучила. Ты знаешь меня. В порыве искренности он добавил:

— Я уверен. Мелисса мне никогда не наскучит. — Доминик умолчал о своем предчувствии, что Мелисса станет раздражать его, даже бесить, и тем не менее он будет у нее в плену.

И на самом деле он был в плену. Невеста была к нему равнодушна, но это не мешало Слэйду неотрывно следить за ней взглядом, вспоминая сладость ее губ и гибкость тела. И если он ждал дня свадьбы без особого восторга, то с предвкушением следующей за ним ночи. Конечно, он предпочел бы, чтобы не только физическое влечение связывало его с Мелиссой, но если оно единственное, что им дано, то он хотел полностью этим воспользоваться. Доминик заказал в Натчезе для их спальни в Тысяче Дубов роскошную кровать: широкую, с мягкими пышными перинами, пологом из золотистого шелка; ему представлялась обнаженная Мелисса на ней…

Наконец настал канун свадьбы. Собрались гости и друзья, соседи Сеймуров. Вряд ли кто-нибудь из живших вниз и вверх по реке между Натчезом и Нью-Орлеаном не знал, что завтра Доминик Слэйд берет в жены Мелиссу Сеймур.

Джулиус Латимер, конечно, тоже узнал об этом, получив записку от Мелиссы и свои деньги. И к тому же он с сестрой тоже были приглашены. Мелисса, конечно, предпочла бы его не видеть на торжествах, но это было невозможно. И она успокоила себя тем, что может больше его не бояться и в силах заставить себя встретить его на людях вежливо.

В последний день перед свадьбой Доминик пригласил Мелиссу покататься верхом; он вел себя таинственно, похоже, жених приготовил ей сюрприз. Но это не заинтересовало девушку, ей не хотелось ехать с Домиником Слэйдом, и, к его разочарованию, она превратила уединенную прогулку в нечто коллективное, пригласив Моргана с Леони, Ройса и Захария поехать с ними. И когда женщины ждали на галерее мужчин с лошадьми, Мелиссе передали письмо от Джулиуса Латимера. Мелисса извинилась и отошла в сторону, чтобы прочесть его послание в одиночестве. Латимер писал:

«Моя дорогая Мелисса, Вы не можете себе представить, как ноет мое сердце, как неловко я себя почувствовал, получив Ваше письмо, извещавшее о скором браке с Домиником Слэйдом.

Я хотел бы промолчать, но не могу. Знаю, мое предложение Вам было оскорбительным, и я приношу Вам извинения; но неужели нежелание провести время в моем обществе так сильно, что Вы готовы продать свою жизнь такому подлецу, как Слэйд? По крайней мере, я был честен с Вами в своих намерениях, как бы ошибочны они ни были. Но можно ли то же самое сказать о нем? Слэйду нельзя доверять. Я могу рассказать Вам о нем такое, на фоне чего мои проступки перед Вами покажутся Вам шалостью школьника. Возможно, Вы сомневаетесь в моей правдивости, имея на то все основания, но спросите об этом у моей сестры. Она-то знает, что он из себя представляет, и боится за Вас. Однажды она поддалась его чарам и знает цену этому подлому соблазнителю и любителю поиздеваться над другими. Я повторяю — ему нельзя доверять. Мне больно это писать, но Вам постоянно следует быть с ним настороже, иначе Вы можете попасть в такое же положение, в каком оказалась моя несчастная сестра, которая, уже зная, что он пройдоха и обманщик, все еще томится по нему. Что хуже всего, он знает об этом и продолжает играть на ее чувствах к нему: вчера он посетил ее, выбрав время, когда меня не было, чтобы я не мог отказать ему во встрече с сестрой. Если я сумею предостеречь Вас не поддаться его чарам, то это возместит ту неловкость, которую я испытывал, сообщая Вам об этом.

Мне бы очень хотелось, чтобы у нас все сложилось иначе. Дорогая Мелисса, я надеюсь, несмотря на все происшедшее, что Вы согласитесь считать меня своим другом; если Вам понадобится помощь, обратитесь ко мне. Конечно, я упал в Ваших глазах, сделав оскорбительное предложение, но клянусь, я Вас не подведу. Я виновник Вашего несчастного брака, но сердцем чувствую, что, когда Вам понадобится моя помощь, я сумею искупить свою вину, доказав Вам свою преданность».

Скомкав письмо. Мелисса, жалея, что распечатала его, невидящими глазами уставилась на зеленую лужайку. Она не верила Латимеру, чувствуя, что его слова — ложь, но его предостережение запало ей в душу: ведь ничего нового он ей не сообщил. Разве Джош, рассказывая о Доминике, не предупреждал ее? Но сообщение о его визите к Деборе, сестре Латимера, сильно взволновало Мелиссу, заставив ее испытать укол ревности. И только стук копыт и голоса мужчин вернули девушку к реальности.