— Или кончается ею.

Куру Кан склонил голову: — Возможно. Неожиданный выпад фехтовальщика. Важно? Увидим еще. Да? Начинается или кончается? Итак. Если Курган под угрозой сдачи, почему он присутствует постоянно? Может быть, нам придется стать свидетелями обещанного события. Опасно.

— Цеда, вы посетили место Азата?

— Да. Башня и земля вокруг не изменились. Присутствие Оплота остается сильным и постоянным. Теперь переведи взор, финед. Что дальше?

— Ворота в виде распахнутой драконьей пасти.

— Пятая в Оплоте Драконов. Как она связана с Курганом Азата? Врата впереди или позади? За все время моей жизни я первый раз вижу в схеме плитку Драконов. Мы свидетели — или будем свидетелями — важнейшего события.

Брюс глянул на Цеду: — Мы близки к Седьмому Завершению. Это важно. Должна возродиться Первая Империя. Король Дисканар преобразится — он возвысится и примет древний титул Первого Императора.

Куру Кан обхватил себя руками: — Таково популярное толкование. Но настоящее пророчество, финед, гораздо… темнее.

Брюса тревожила реакция Цеды. Он и не знал, что обычное толкование неточно.

— Темное? Почему? «Король, что правит при Седьмом Завершении, преобразится и станет возрожденным Первым Императором».

— Точно. Но есть вопросы. Преобразится — как? Возродится — во плоти? Первый Император был уничтожен вместе с Первой Империей, в далекой стране. Его колонии остались без поддержки. Мы уже долго живем в изоляции, финед. Дольше, чем ты можешь вообразить.

— Семь тысяч лет.

Цеда улыбнулся: — Языки меняются со временем. Искажаются значения слов. Ошибки нарастают при каждом переписывании книг. Даже стойкие поборники точности — числа — могут измениться в один беззаботный миг. Открыть ли тебе мои подозрения, финед? Что ты скажешь, если я считаю: один или несколько нулей выпали в самом начале Седьмой Эпохи.

— Семьдесят тысяч лет? Семьсот тысяч?

— Описывай следующие четыре плитки.

Чувствуя беспокойство, Брюс заставил себя вернуться в полу. — Узнаю вот эту. Предатель из Пустого Оплота. И следующую: Белый Ворон из Точек Опоры. Третью не знаю. Осколки льда, один из которых выпирает вверх и блестит под лучами солнца.

Куру Кан вздохнул и закивал головой: — Семя, последняя в Оплоте Льда. Снова непредвиденное появление. А четвертая?

Брюс покачал головой: — Она пуста.

— Именно так. Гадание закончено. Возможно, его блокировали события, еще не произошедшие, решения, еще не принятые. Или это означает, что данный миг — миг перемены, нового начала. Ведущего к концу, который — Курган. Необычайная тайна. Я теряюсь.

— Кто-то еще видел все это, Цеда? Вы обсуждали свои затруднения с другими?

— Был извещен Первый Евнух, чтобы он не вышел на Большую Встречу слепым и не ведающим о возможных осложнениях. А теперь — ты. Нас трое, финед.

— Почему я?

— Ты Королевский Поборник. Твоя задача — защищать его жизнь.

Брюс вздохнул: — Он меня отсылает.

— Я снова напомню о тебе, — сказал Куру Кан. — Он должен отказаться от любви к одиночеству, привычки не видеть никого рядом. Теперь скажи, к чему королева подстрекала сына, там, в тронном зале?

— Подстрекала? Она говорила нечто совсем иное.

— Неважно. Расскажи, что ты видел, что слышали твои уши. Скажи мне, Брюс Беддикт, что прошептало тебе сердце.

Брюс уставился на пустую плитку. — Халл может стать проблемой, — сказал он уныло.

— Это и шепчет сердце?

— Да.

— На Большой Встрече?

Он кивнул.

— Почему?

— Цеда, я боюсь, что он может убить принца Квилласа.

На первом этаже здания прежде помещалась лавка плотника, на втором, до которого можно было добраться по подвижной лестнице — несколько скромных комнат для сдачи жильцам. Перед фасадом, обращенным на канал Квилласа, находился причал, служивший, вероятно, для снабжения плотника необходимыми материалами.

Теол Беддикт прошелся по просторной мастерской, заметил в полу отверстия, в которых некогда укреплялись станки, а на стенах крючки для инструментов — форма некоторых еще угадывалась по выцветшим силуэтам на штукатурке. Вдоль одной из стен сохранился очень длинный верстак. Воздух пах стружкой и замазкой. Еще он подметил, что вся передняя стена сложена из съемных панелей. — Вы купили все? — спросил он, оглянувшись на троих женщин, стоявших у подъема на второй этаж.

— Дело владельца расширялось, — сказала Шенд, — как и его семейство.

— Выход на канал… дом должен был немало стоить…

— Две тысячи долей. Мы купили и большую часть обстановки в верхних комнатах. Сегодня ночью доставили заказанный нами стол. — Шенд повела рукой. — Это твое место. Советую соорудить комнату — или две — оставив коридор к лестнице. Та глиняная труба — слив кухни. Мы обрезали секцию, ведущую наверх, потому что решили — твой слуга будет готовить на четверых. Туалет во дворе, опорожняется в канал. Есть также холодный подвал с ледником достаточного размера, чтобы уместилась целая семья нереков.

— Богатый был плотник, и жил здесь долго, — заметил Теол.

— У него талант, — дернула плечами Шенд. — Теперь за мной. Контора будет вверху. Надо кое-что обсудить.

— Не нравится мне, как это звучит. Словно вы уже все обсудили и решили. Могу вообразить, насколько Багг обрадуется. Вы любите фиги?

— Можешь занять крышу, — сладко улыбнулась Риссарх.

Теол скрестил руки на груди, покачался на пятках. — Дайте-ка скажу, как мне все видится. Вы угрожаете раскрыть мои ужасные тайны, потом предлагаете соучастие в авантюре, суть которой не потрудились объяснить. Да, такое сотрудничество обречено пустить глубокие корни и принести обильные плоды.

Шенд скривилась. — Давайте отлупим его до бесчувствия, — предложила Хеджан.

— Все просто, — заявила Шенд, проигнорировав предложение Хеджан. — У нас есть тридцать тысяч долей, и с твоей помощью мы хотим сделать десять.

— Десять тысяч долей?

— Десять пиков.

Теол уставился ей в лицо: — Десять пиков. Десять миллионов долей. Ясненько. И что же вы намерены свершить с таким количеством монеты?

— Хотим, чтобы ты купил остальную часть островов.

Теол шагал взад и вперед, схватившись рукой за волосы. — Вы сумасшедшие. Я начинал с сотни доков и чуть не погиб, делая один пик…

— Только потому, что вел себя несерьезно, Теол Беддикт. Ты сделал пик за год, но работал едва день или два в месяц.

— Ну, это были убийственные дни.

— Лжец. Ты ни разу не ошибся. Ты вкладывал и вынимал, и все плелись у тебя в хвосте. Они тебя благословляли за намек.

— Пока ты их не срубил, — усмехнулась Риссарх.

— Рубашка задралась, — сказала Хеджан.

Теол поправил одежду. — Ну не то чтобы срубил. Что за ужасные образы. Всего один пик. Я не первый, кто сделал пик. Разве что быстрее всех.

— Из одной сотни доков. Может, хотя бы из сотни сум? Я зарабатывала сотню доков за три месяца, когда в детстве продавала апельсины и оливки. Никто не начинает с доков. Кроме тебя.

— А сейчас мы даем тридцать тысяч долей, — прибавила Риссарх. — Расчерти табличку. Десять миллионов ПИКОВ? Почему бы нет?

— Если вы считаете, что это так просто, почему самим не заняться?

— Ума нам не хватает, — сказала Шенд. — С другой стороны, мы не склонны расслабляться. Мы напали на твой след, и вот мы здесь.

— Я не оставлял следов.

— Таких, какие может заметить кто угодно — нет. Но я же говорю, мы не расслабляемся.

Теол все ходил взад и вперед. — Палата Торговых Сборов насчитывает во всем летерасском богатстве около двенадцати или пятнадцати пиков. Возможно, еще пять в тени…

— Эти пять включают твой один?

— Помню, меня забыли вписАть.

— Ну, ты же долго кровью пИсал. Десять тысяч кошелей затоплены в нижней части канала, и на каждом твое имя.

Хеджан удивилась: — Да ну, Шенд? Может, проще купить право на водолазные работы?

— Поздно, — сказал Теол. — Бири уже их провел.

— Бири — человек для прикрытия, — сказала Шенд. — ТЫ купил эти права, Теол. Бири даже не знал, что трудится на тебя.