— Ты чего?

Спросила его, когда уже спускались на нижний этаж клиники с черного хода, и он едва ли не чечётку зубами начал выбивать.

— Ничего.

— Не верю, Вилли. Разговор с Фо как-то не так прошел? Чего нервничаешь?

Парень не ответил и молчал долго. Мы пришли самыми первыми, не то, что не опоздали — до сбора час. И думала, что он не заговорит. Ошиблась:

— Никто ведь не знает, что это я вас познакомил. И думают, что это ты, а не я, сообщил о месте и времени сегодняшней встречи… вот и дергаюсь.

— Не поняла. Хочешь скрыть, что лично знаком с некромантом?

— Да. Боюсь только, что он этого не скроет.

— А в чем проблема?

Вилли посмотрел на меня с таким упреком, что стало неловко. Будто уязвила в больное:

— Не говори, что не понимаешь. Ты сразу все поняла про меня, да?.. Я вообще жалею, сколько ни думал, что повез тебя тогда к нему домой… Идиотом стал.

— Это было лучшее решение в твоей жизни.

— Для всех, кроме меня. Если Фо сегодня хоть слово лишнее скажет, все всё поймут и мне конец.

Какие тут слова подобрать для утешения? Посмотрев на лоскут так и не ожившего до конца его духовного трупа, вздохнула. Получается, что объяснения между ним и некромантом недостаточно для возрождения. И ни о какой личной жизни и взаимности парню не мечтать даже, пока эти остатки есть. Фортен такого к себе физически не подпустит, пусть будет и влюблен в Вилли всей душой.

— Не конец, а начало. Думаешь, над тобой посмеются и руки не подадут? Зря.

— Иди ты знаешь куда…

Не зло, но с обидой, Вилли тихонько ругнулся и ушел в дальний угол к фальшивому подоконнику с экранированной доской. Как раз туда, где я собиралась сидеть, чтобы минимизировать эффект отвращения, когда придет некромант. Встречу пропускать не хотелось. Перетерпим оба, но присутствовать я должна. От парня не отстала, пусть хоть на стену лезет, а от помощи не сбежит.

— Если еще не заметил, то мы не похожи на тех, кто однажды над тобой посмеялся. Забудь уродов. Память о прошлых родных, друзьях, возможно, первом мальчишке, что однажды понравился и послал с презрением — тебе сейчас жизнь отравляет. Фортену ты нравишься, если не сказать больше. Я, считай, что сестра тебе, буду только рада, если ты счастлив. Троица самый старший и самый классический, но не нужно из-за этого ставить клеймо узколобости на старике.

— Ну-ну… скажи еще, что Нольд с Яном сочтут за равного. Первый, может, смолчит из вежливости, а уж Ян по мне пройдется.

— Плохо ты о Яне думаешь.

— А ты слишком мало его знаешь. Хватит об этом. — Вилли же обратил нервы в злость и с раздражением договорил: — Это вообще личная жизнь, она никого не касается. Нет ничего преступного в том, что я не хочу ее выставлять напоказ даже перед друзьями.

Ушла в сторону и заняла пока место за столом. Сама себе призналась, что мне трудно понять страх этого рода — быть осмеянным. Некромант, признаваясь обычным людям в своей сути, обливался отвращением. И страхом того, кто узнал правду. Но никогда, ни один, не был принижен снисхождением и брезгливостью как к больному уроду и извращенцу. Не мне учить Вилли храбрости в этом случае.

За полчаса до времени приехал Нольд, и, зайдя, без всяких колебаний подошел и поцеловал меня в щеку. Легко и привычно, будто всегда так делал при встрече при посторонних. Я улыбнулась — теперь и мне так можно, а просьба держаться холоднее отменена?

Шагнул к Вилли, протянул руку для стандартного для мужчин «привет», а получил внезапное, как снежок в лицо:

— Я - гей.

Нольд на секунду застопорился:

— Если ты теперь всегда так будешь здороваться, то я против. Почему вдруг решил сейчас об этом сказать?

Вилли покраснел и придушился. Дверь закрыта, и я отчетливо видела, как полоска духовного призрака заползла ему на шею, сдавив петлей.

— Руку-то жать будешь?

Тот пожал — вяло и заторможено, а Нольд оставшись с вопросом без ответа, вернулся ко мне:

— Утром ничего не было? Я никого не заметил, когда уезжал.

— Я тоже. Вроде бы тихо.

— Ева, я думал и решил — только не спорь. Тебе пора уходить из Инквиза. К концу месяца сделаем официальный перевод, чтобы странно не смотрелось. Якобы вернешься на юг. Вилли, займешься документами и запросом?

Парень молчал, а Нольд пожал плечом. Еще через десять минут пришел Ян. Переодеться не успел, был в служебном, и на вид слегка замотанный, — он последнее время часто таким был. Мне кивнул, Нольду первым пожал руку, потому что тот ближе, шагнул к Вилли. Тот с внезапностью запоздал, стоял истуканом, как приговоренный на плахе, и только когда Ян уже пожал ему ладонь, тихо выдал:

— Я - гей.

— Учту… — Занял за столом место, и как будто только включился. Посмотрел на всех нас по очереди: — У нас сегодня на повестке какая-то особая новость что ли? Вилли? Ты не просто так разродился признанием, пару нашел?

— Вы… вам… пофиг?

Я едва удержалась, чтобы не засмеяться от растерянности парня, который готовился к другому, и сейчас спрашивал про другое, а Ян серьезно сказал:

— Не пофиг, конечно. Дело личное, но все три года смотреть как ты тухнешь в одиночестве, как-то кисло. Если нашел, я рад за тебя.

— В смысле? Нет… я про…

— Вилли, сядь уже. — Нольд махнул на стул. — Ты никому глаза не открыл. Великую тайну все знали с самого начала знакомства. И с Троицей не обязательно здороваться тем же признанием, он в курсе.

— Вы знали?! Прямо с самого начала?

— И что? Что это меняет?

Вилли сел, потому что от слабости мог упасть, — на ватных ногах он дошел до первого ближайшего места и плюхнулся на него в состоянии едва ли не шока.

Нольд подумал, и спросил:

— Ты из-за некроманта так разговорился? Он твоя пара?

Слабый кивок. Краснота с лица Вилли не ушла, даже усилилась.

— Отлично. Вот и познакомимся, кроме дела.

— Только, пожалуйста… не надо явно… мы не… мы знакомые…

— Выдохни. Теперь вдохни, и еще раз выдохни.

Троица пришел с небольшой коробкой в руках. Деловито раскрыл крышку, и я увидела ровный ряд флакончиков в специальной ячеистой подставке. Все объемом миллилитров на пять, с навершием распылителя, как у пробников для духов.

— Сколько нужно, не знаю, но из-за срочности успел сделать сорок пять… Как зовут нашего будущего союзника?

— Фортен.

— Прекрасно. Пока его нет, Ева, я принес кость — на испытание. Сейчас… — Троица только начла ко мне подходить, полез в нагрудный карман по ходу, но не дошел пары шагов, как замер: — Она дрожит! Она у меня дрожит!

Подтянулись посмотреть все, а старик вытянул ее на ладони. Артефакт даже визуально трясло, как крошечный будильник от взведенной пружинки.

— Отходи назад потихоньку. — Попросил Ян.

На пятом от меня шаге кость на ладони Троицы затихла.

— У сектантки есть такая же. Вот как она распознала Еву, решив дополнительно обличить ее царапиной. Не вышло. Получились противоречивые признаки.

— Ева?

Ян первый заметил, что я переменилась в лице еще по какой-то причине.

— Господин Троица… я не чувствую ваших смертей. Дверь точно закрыта?

Вилли метнулся и поверил. А я буквально подошла вплотную и потянула носом воздух, при всем понимании, что это никогда не был физический запах, и рецепторы не при чем. Нейтрально! Слепо!

— Вилли…

И не договорила — «возьми ты», потому что взглянув на парня, не увидела больше призрака. Последний лоскут исчез после признания, теперь от Вилли веяло очень слабым ясным воздухом, сквознячком с утреннего поля, который только-только начал набирать силу. Он станет, как северяне, по-настоящему чистым!

Парень мой возглас понял по-своему и забрал кость себе. Запах плесени к Троице вернулся. Во всем остальном ничего не изменилось.

— И сколько у них таких артефактов?

— В теле человека больше двухста костей, и это минимум. Если крупные дробить…

— На полтысячи человек хватит.

Ян с сомнением хмыкнул: