В лифте я нажала скоростной набор номера Байрона и услышала автоответчик.

— Байрон! — с нажимом сказала я. — Не говори пока в отделе о сокращении. Слышишь? Я сама это сделаю. Повторяю, ничего никому не говори!

Не глядя по сторонам, я кинулась из лифта в свой кабинет и закрыла дверь. Меня трясло. Я была просто раздавлена. Как сообщить о ликвидации отдела? Что сказать? Как выйти и заявить в лицо подругам, что они остались без работы?

Я бегала по комнате, ломая руки и борясь с подступающей тошнотой. Это хуже любого экзамена, любого теста, всего, с чем мне приходилось сталкиваться раньше…

И тут из коридора до меня долетел чей-то голос:

— Она у себя?

— Где Лекси? — спросил кто-то еще.

— Она что, прячется? Вот сволочь!

На секунду мне захотелось забиться под диван и больше не вылезать.

— Она наверху? — В коридоре говорили все громче.

— Нет, я видела, как она пришла! Она в кабинете. Лекси! Выходи сейчас же!

В дверь забарабанили. Вздрогнув, я заставила себя сдвинуться с места, пересекла кабинет, ступая по ковру, робко вытянула руку и открыла дверь.

Они уже знают.

Они стояли за дверью. Все пятнадцать сотрудниц отдела продаж напольных покрытий молча и с упреком смотрели на меня. Фи стояла впереди всех с совершенно неподвижным лицом.

— Это… Это не я. Пожалуйста, выслушайте меня. Пожалуйста, поймите, это было не мое решение. Я пыталась… собиралась… — На этом я замолчала.

Я руководитель, а значит, именно мне надо было спасти отдел. Но я не смогла.

— Простите меня, — прошептала я, чувствуя, как глаза наполняются слезами, переводя взгляд с одного сурового лица на другое. — Мне очень, очень жаль…

В невыносимой тишине я почти боялась расплавиться от ненависти, сквозившей в устремленных на меня взглядах. И тут все повернулись ко мне спиной и молча ушли. На дрожащих ногах я добрела до своего стола и опустилась в кресло.

Как Байрон им сообщил? Какими словами он объявил о грядущем увольнении?

И тут я заметила в своем инбоксе коллективную рассылку под заголовком: «Коллеги, плохие новости!»

Я с тревогой открыла сообщение и, увидев первые же слова, застонала от отчаяния. Это разослали всему коллективу? От моего имени?!

Вот и все. Мне захотелось застрелиться.

Когда я приехала домой, Эрик сидел на террасе, нежась в лучах заходящего солнца, с «Ивнинг стандард» в одной руке и джином с тоником в другой.

— Как прошел день? — спросил он, поднимая глаза от газеты.

— Если честно, то плохо, — ответила я дрожащим голосом. — Просто ужасно. Уволили целый отдел. — Когда произнесла последнюю фразу, то не выдержала и разрыдалась. — Всех моих подруг! Они потеряли работу и ненавидят меня за это, и… я их не виню.

— Дорогая, — отложил газету Эрик, — бизнес есть бизнес. В деловом мире всякое случается.

— Я знаю, но это мои подруги! Мы с Фи дружим с шести лет!

Эрик, казалось, задумался над моими словами. Сделав несколько маленьких глотков, он пожал нлечами и вновь уткнулся в газету.

— Могу лишь повторить: в жизни всякое случается.

— Ничто не происходит без причины, — неистово замотала я головой. — Все можно предотвратить. Но нужно бороться.

— Дорогая… — Казалось, Эрика забавлял наш разговор. — Ты же не потеряла работу?

Нет.

— И компания не разорилась?

— Нет.

— Ну так и не о чем горевать. Выпей джина с тоником. Как он мог такое сказать? Да что он, из камня, что ли?

— Я не хочу джина с тоником, ясно? — Мой голос неудержимо срывался на крик, я чувствовала себя на грани истерики. — Не хочу чертового джина с тоником!

— Тогда бокал вина?

— Эрик, ты что, не понимаешь? — Я уже с трудом сдерживалась. — Ты не в состоянии понять, как ужасно то, что случилось?

Весь гнев, который я испытывала по отношению к Саймону Джонсону и членам совета директоров, подобно смерчу, поменял направление и двинулся на Эрика с его уединенной террасой на крыше, бокалом уотерфордского хрусталя и невероятным довольством жизнью.

— Лекси…

— Этим людям нужна работа! Они не принадлежат к верхушке ультрасуперкрупного, мать его, капитала и не имеют миллиардов в загашнике! — Я обвела рукой наш изумительный современный балкон. — Им нужно выплачивать ссуду за дом. Платить за съемное жилье. Сыграть на что-то свадьбу.

— Ты слишком бурно реагируешь, — заметил Эрик, переворачивая газетную страницу.

— Зато ты у нас римский полководец Нолемоций — полное отсутствие реакции! Я просто отказываюсь тебя понимать! — Бросая это Эрику в лицо, я ожидала, что он отвлечется от газеты и объяснит наконец свою точку зрения.

Но он и ухом не повел.

Я готова была кричать от разочарования и бессилия. Мне очень хотелось вырвать у него из рук джин с тоником и бросить за перила.

— Отлично, — сказала я. — Давай не будем говорить об этом. Давай притворимся, что все отлично и мы согласны друг с другом, даже если это не так… — Я резко повернулась, собираясь уйти, но вдруг замерла от неожиданности.

В дверях, ведущих на террасу, стоял Джон в черных джинсах, белой футболке и темных очках, не позволявших разглядеть выражение его лица.

— Привет, — сказал он. — Меня впустила Джианна. Я не помешал?

— Нет! — Я быстро отвернулась, чтобы он не видел замешательства. — Конечно, нет. Все хорошо. Все просто замечательно.

Надо же такому случиться, чтобы из всех людей на свете в гости заявился именно он. Чтобы окончательно меня сегодня добить! Ну так я даже не взгляну на него. Сделаю вид, будто его нет рядом.

— Лекси немного расстроена, — сказал Эрик Джону, чуть понизив голос, как сообщают приятелю о капризах жены. — У нее в компании уволили несколько человек.

— Не просто несколько человек! — не удержавшись, выпалила я. — Целый отдел! Ая ничего не сделала, чтобы их спасти. Они надеялись на меня, своего руководителя, а я облажалась. — По щеке побежала предательская слеза, которую я быстро вытерла.

— Джон, — обратился к приятелю Эрик, — позволь предложить тебе выпить. У меня с собой план Бэйсуотера, надо поговорить… — Он поднялся и направился в гостиную: — Джианна! Джианна, вы здесь?

— Лекси… — Джон пересек балкон и подошел ко мне. Его голос звучал тихо и настойчиво.

Нет, ушам своим не верю — он опять за свое!

— Оставь меня в покое! — пошла я на него. — Ты что, еще не понял? Ты мне неинтересен! Ты просто бабник и врун! Даже если бы я тобой интересовалась, время сейчас ну самое неподходящее — весь мой отдел сегодня раздавили, как клопа, одним голосованием. Поэтому если у тебя нет решения этой проблемы, изволь отвалить ко всем чертям!

Повисла тишина. Я ожидала услышать легкий треп и в зубах навязшие сомнительные истории о моем так называемом прошлом, но Джон снял очки и с недоумением почесал лоб.

— Не понимаю. А что случилось с твоим планом?

— С каким еще планом? — агрессивно осведомилась я. — С тем, который курят?

— С твоей крупной ковровой сделкой.

— С какой сделкой? При чем тут ковры?

Джон вытаращил глаза. Несколько мгновений он смотрел на меня не мигая, словно ожидая, что я вот-вот признаюсь в розыгрыше.

— Ты шутишь! Ты и об этом не знаешь?

— О чем не знаю? — повысила я голос, сдерживаясь из последних сил. — Понятия не имею, о чем ты, так-перетак, говоришь!

— Господи Иисусе, — выдохнул Джон. — Ладно. Лекси, слушай меня. Ты придумала какое-то очень выгодное дело с коврами и держала его в строжайшем секрете. Ты говорила, вудто это все изменит, привлечет кучу денег, позволит трансформировать отдел… Да, действительно, вид отсюда замечательный! — не моргнув глазом сменил он пластинку, едва Эрик появился в дверях с джином и тоником.