С другой стороны, было страшно. Это же Ершов. Мерзавец, который ворвался в мой размеренный мирок и по щелчку пальцев все там перетряхнул, перекрутил, вывернул наизнанку. Я сомневалась, что ему можно верить. Вдруг играет? Вдруг все это очередная попытка подставить бестолковую доверчивую Белку? Если так, то это очень жестоко. Очень.

Вечером дома мы тоже не пересеклись. Он вернулся относительно рано, часов в семь, но тут же ушел к себе, чтобы хорошенько выспаться перед игрой.

И снова неуместный приступ разочарования. Оказывается, я ждала, что он снова без спросу ввалится в мою комнату. Вот что у меня в голове происходит? Кто-нибудь может объяснить?

Я никогда не любила ходить на соревнования, потому что для меня это слишком эмоционально, слишком нервно. Я из тех болельщиков, которые половину матча закрывают ладонями лицо и сквозь пальцы следят за игрой, жмурясь в самый ответственный момент. Мне все время кажется, что если я буду смотреть, то непременно что-то случиться.

Но пропустить игру я все же не смогла.

В первом матче наши сошлись с двадцать девятой школой. Первые полчаса будто примеривались к противнику, оценивали, на что он способен, а потом понеслось. Мяч за мячом, приносили нашей команде все больше очков. Противники были явно слабее. Парни у них какие-то вялые, неповоротливые, не то, что наши. У нас не просто команда, а волчья стая, прущая напролом.

Я совру, если скажу, что любовалась их игрой. Конечно нет. Я смотрела исключительно на Ершова.

Мне еще не доводилось видеть, его в деле, и теперь я откровенно млела, наблюдая за ним. Взгляд, словно привязанный метался за Максом по полю, жадно ловил каждый жест, каждое движение, наполненное дикой энергией.

Как он играл. Мммм. Быстрый, резкий, сильный. У меня даже колени от восторга затряслись.

А за 5 минут до финального свистка, когда разрыв между командами был такой, что уже ничего не нагнать, не исправить, случилось это.

Очередной пас. У мяча практически одновременно оказываются Макс с Денисом. Я будто в замедленной съемке вижу, как Меньшов грубо подсекает моего «братца», попутно задевая плечом и бежит дальше с мячом, а Макс на полном ходу валится на пол. Причем неудачно валится — когда поднимается, мы все видим, как по лицу бежит кровь.

Мне дурно настолько, что все проваливается в туман. Свисток, возмущенные вопли на трибунах, крики тренера. Все это по-боку. Я вижу только Ершова, который морщится, прижимая ладонь ко лбу.

— Не заливай мне пол кровью. В медпункт живо! — командует тренер, и я срываюсь со своего места, будто эта команда предназначалась мне.

Проталкиваюсь сквозь ряды зрителей, выскакиваю из зала и несусь к раздевалкам, как раз успевая на выходе перехватить Ершова.

— Макс!

Пока я бегу, кажется, что он едва держится на ногах, почти при смерти, но стоит подойти ближе, как становится очевидно, что все прекрасно у него с ногами. Он бодрый, но злой, как черт.

Я робею, сбавляю ход и настороженно приближаюсь, с ужасом глядя, на пятна крови.

— Ты…ты как? — дрожащими пальцами нащупываю в сумке пачку салфеток и протягиваю ему, — Держи.

Он молча ее забирает, достает сразу несколько штук, прикладывает к лицу, а я едва стою на ногах, крутит так, что зуб на зуб не попадает. А еще, кажется, я собираюсь зареветь. Приходится закусывать губы, чтобы сдержать жалкий всхлип, рвущийся наружу.

— Белка, ты чего? Из-за меня что ли переживаешь? — спрашивает Макс, подозрительно вглядываясь в мою несчастную физиономию.

— Что? Нет! — да какого черта я отпираюсь! —  Да! Конечно, переживаю! Ты же весь в крови! Вдруг перелом, сотрясение? Черепно-мозговая травма?

Я причитаю, как старая курица наседка, а он внезапно смеется.

— Что смешного? Тебе надо в травмпункт. На рентген. Или в больницу, — я лезу за телефоном, готовая поднять на ноги МЧС, полицию, скорую, да хоть военно-морской флот, но он перехватывает мою руку:

— Расслабься, Ян. Все в порядке. Просто небольшая производственная травма. В спорте такое часто бывает.

— У тебя идет кровь!

— Ну так радуйся, что я раненый, — нагло усмехается он, — а то б я тебя сейчас утащил в укромный уголок, и плевать на то, что обещал дать подумать.

Похоже, с ним действительно все в порядке. Все тот же несносный нахал, от которого у меня начинается нервная тряска.

— Да иди ты на фиг, Ершов! — шиплю, тыкая в него пальцем, — я чуть с ума не сошла, а тебе весело!

— Ладно, Белка, не буянь. Вечером поговорим, а сейчас пойду к медикам…пока кровью не истек и не упал в обморок.

— Дурак!

Он беспечно подмигивает и уходит, а я стою посреди коридора, прижимая руки к пылающим щекам. И не знаю, чего во мне больше. Облегчения, оттого что с засранцем все в порядке, или возмущения от его поразительной способности выводить меня из равновесия.

Меня понесло так, что уже не остановиться.

Я не стала возвращаться в зал, чтобы досмотреть последние минуты игры — без Макса не интересно, но зато после финального свистка ворвалась в мужскую раздевалку. Как раз в тот момент, когда туда возвращалась команда.

Первым, далеко оторвавшись от остальных, шел бешеный Меньшов. Бледный, взъерошенный, с нервными красными пятнами на щеках.

— Денис, ты совсем с ума сошел?! — я подскочила к нему и изо всех сил толкнула в грудь. Мой бывший явно не ожидал от меня такой прыти и отшатнулся на пару шагов назад, — ты специально это сделал!

Глаза, которые когда-то казались мне красивыми, моментально налились лютой злобой.

— Белецкая, да я тебя сейчас… — и шагнул ко мне.

Я даже испугаться не успела, потому что между нами вклинился один из игроков, закрывая меня плечом, а следом налетел капитан. Схватил его за шкирку и как плюшевого медвежонка откинул к стене.

— Меньшов, тебе конец! Понял?

— Отвали! — тот попробовал брыкаться, но мигом получил затрещину и затих.

— Ты Макса подставил!

— Просто так получилось. Я не виноват, что этот дебил под ноги не смотрит!

— Да врет он! — не выдержала я, — все видели эту подсечку!

— Заткнись, — прорычал Дэн, глядя на меня так, будто это я была виновата во всех его проблемах.

— Ты ее не затыкай. Янка права, — Егор придавил его локтем, так что Меньшов засипел, — там такая явная подстава была, что даже слепой заметит. Не мог найти другого времени для разборок? Обязательно надо было права во время игры качать? Или хотел публично вы***ся?

— Мы победили, что не так?

— Победили. Только ты тут не причём. Ни одного меча не забил! Тупил как придурок, а под конец вывел из игры Ершова, от которого пользы в сто раз больше, чем от тебя!

При упоминании Макса, Дениса просто затрясло.

— Да он вообще…

— Все, заткнись. Я предупреждал. Мне разборки в команде не нужны. Поэтому ты собираешь свои манатки и идешь на хрен.

— Что значит на хрен? — взвился Денис.

— То и значит. На поле ты больше не выйдешь. Вместо тебя будет Леха из запасных.

— Не ты меня в команду брал, не тебя меня и выгонять.

— Правда? — ухмыльнулся Егор, отталкивая Дена так, что тот впечатался спиной в стену, — так ты к тренеру подойди. Он тебе мигом объяснит, кто будет дальше играть, а кто нет.

Яростно сжимая кулаки, Меньшов дернулся вперед, но в последний момент остановился. Против целой команды не попрешь, он это прекрасно понимал. Бешеным взглядом обвел всех присутствующих, зло сплюнул мне под ноги и, оттолкнув с дороги одного из парней вылетел, из раздевалки.

Правда далеко не ушел. На выходе его поймал тренер. Схватил за шкирку, как дворового щенка, и куда-то потащил:

— Ты чего, гаденыш, творишь? — это последнее, что донеслось до нас, прежде чем дверь захлопнулась.

На нервной почве у меня зашумело в голове. Я зажмурилась, сдавила пальцами виски, досчитала до пяти, пытаясь успокоиться, а когда открыла глаза внезапно осознала, где нахожусь. В мужской раздевалке, в окружении взмыленных, злых, но одновременно довольных парней из команды. И все они смотрели на меня.