Пристав подступил к Ване:

— Признавайтесь, вы ей сын?

— Ноу, ноу! Ноу андестенд ю!

Аграфена закричала с плачем:

— Как это «но андерстенд»! Не поверю, чтобы можно было отеческу говорю забыть… Иванушко, ведь я тебя узнала, что же ты молчишь!

Ваня молчит, как бумага белый. И все замолчали. А народу множество набилось. По рынку, по пристани весть полетела, что Аграфена сына нашла. А она снова завопила:

— Ежели так, пущай он рубаху снимет! У него на правом плече три родимые пятнышка рядом.

Пристав приказывает Ивану:

— Раздевайтесь!

Тогда Ваня пал матери в ноги:

— Маменька, я твой сын! Только не губи меня, отпусти! У меня в Дании жена и трое сыновей. Вот тебе все мои деньги пятьсот рублей. Возьми, только отпусти!

Аграфена застучала кулаком по столу:

— Убери свои деньги! Мне не деньги — мне сын дорог. Я без сына двадцать три года жила. Я о сыне двадцать три года плакала…

Заплакал и Ваня:

— Мама, пожалей своих внучат! Пропадут они без отца.

Заревели в голос и торговки:

— Аграфена Ивановна, отпусти ты его!

Аграфена говорит:

— Ладно, дитя, я тебя прощаю и отпускаю тебя. Только ты сними с божницы Спасов образ, сними своими руками и поклянись мне, что на будущий год сам приедешь и старшего внука мне на погляденье привезешь.

Действительно, на другой год привез старшего сына. Аграфена внука и зимовать оставила:

— Я внученька русской речи, русскому обычаю научу. Мальчик пожил у бабушки год и уезжать не захотел. Ваня привез среднего сына. И этот остался у бабки, не пожелал лететь из теплого русского гнездышка. Тогда приехала жена Ванина с младшим сыном. И полюбилась кроткой датчанке мужнева мать:

— Джон! Останемся тут! Здесь такие добрые люди. Аграфена веселится:

— Вери гут, невестушка. Где лодья не рыщет, а у якоря будет.

Аграфенины внуки-правнуки и сейчас живут на Севере, на Руси.

По имени Вани, который бегал в Данию, и фамилия их — Датские.

У кануна у праздника

Угощает князь Сеславьевич

Свою дружину хоробрую.

Ходит чаша рядовная,

Гости пьют, похваляются

Кто могутною силою,

Кто красой молодецкою.

А Сухман-то Непровьевич

Испивает по-малёхоньку,

Говорит по-редёхоньку.

Князь по гридне* похаживает,

У Сухмана выспрашивает:

— Что сидишь не улыбнешься?

Али чара шла не по ряду?

Али место не по отчине? —

Ответ держит молодой Сухман:

— Та и чаша чиновная,

Я котору ко устам несу.

То и место степенное,

На котором я сижу.—

Говорит князь Сеславьевич:

— Не спесиво ли высловил,

А не хвастливо ли вымолвил?

Ты о чем ладишь хвастати?

Богатырской ли силою

Али красой молодецкою? —

Ответ держит молодой Сухман:

— Моя сила не вам чета,

Моя красота не вам ровня.

А похвастаю силою:

Оснастишь ты, князь Сеславьевич,

Боевые лодьи мерные,

Зайдешь в лодьи с дружиною,

Со конями, со сбруями,

Я лодьи те повыздыму,

Во сине море вынесу.

А в мою-то во красоту

Поглядит солнце красное,

Полюбуются звезды частые.

Говорит князь Сеславьевич:

— Нам догадку высказываешь,

Нам загадку загадываешь.

То ведь кудесы* заветные,

То волшба, хитромудрая,

Вещим бабам показана,

Старикам заповедана.

А твои возрасты ранние,

Твои степени молодшие.

Дам тебе службу сверстную:

Ты сгуляй ко Непре-реке,

Настреляй гусей-лебедей,

Серых малых утёнышей

Во дворы-ти во княжие,

Нам в потребы домовные.

А и Сухман не ослышится.

Он и едет Непрой-рекой,

На реку-то дивуется,

У реки-то выспрашивает:

— Гой ли, мати Непра-река,

Что течешь не по-старому?

Что волной разгулялася,

Во песках замутилася? —

Отвечает Непра-река:

— Мне ведь как не мутитися.

Во песках не мешатися?

К моему-то ко берегу,

С полуденную сторону,

Подошли злы татаровья,

Семь полков, орда Синяя*.

Они мосты-то вымащивают.

Через меня-то, Непру-реку,

Переходы выкладывают.

Что они в день-то повымостят,

Что во дни-то повыстроят,

То я ночью повырою,

То я ночью повымою.

Я из сил-то повыбилась…

А идут-то татаровья

Ко княжому ко городу,

Ладят город на дым пустить,

Старых-малых повыгубить.

А и тут молодой Сухман,

Он и гонит добра коня

В полудённую сторону.

Красно солнце на закате,

Красна солнца не видети,

Что от духу татарского,

Что от поту ордынского.

А и тут молодой Сухман,

Он хватал сыр матёрый дуб

Со корнями из берегу.

А не гроза-то накатится

И не туча навалится,

А ударил молодой Сухман

На полки-то татарские.

Он здымал сыр матёрый дуб.

Выше плечи могучие,

Он и жахнул ко-западу,

Отмахнул на восточную.

То-то писку татарского,

То-то визгу Ордынского!

А и бил молодой Сухман,

Как косец-то траву косил.

А и ложатся татаровья,

Ложатся увалами,

Лежат перевалами.

А и мати Непра-река

Со постели* повыстала,

На орду-то опружилась.

Она мыла татаровей,

Уносила поганыих

Во поддоны — желты пески.

То-то ноченька грозная,

То-то ноченька светлая.

Заря-то вечерняя

С зарею со утренней

Как сестра с сестрой сойдутся.

На заре той, на утренней,

Заходил молодой Сухман

На гору на Окатову,

Он оглядывал к северу,

Отслушивал к западу.

А ни писку, ни голосу,

А ни визгу, ни шороху.

Лежит орда Синяя,

Как *трава-то покошена.

А- в живых-то осталися,

Остались три татарина.

Они под гору укрылися,

В кусты схоронилися.

А Сухман-то Непровьевич

На горе постаивает,

Сымает золотой шелом,

Расстегнул латы булатные,

Отирает кровавый пот

По трудех-то великиих.

А и три-то татарина

Тянут туги луки,

Пустили три стрелы.

Ударили три стрелы

Во крепку грудь Сухманову,

Во сердце ретивое.

То-то ноченька грозная,

То-то ноченька светлая.

Говорит Непра-река:

— Родимое мое дитятко,

Не вынимай каленой стрелы

Из сердца ретивого!

Дождись зари утренней,

Простись со дружиною.

А во ту пору времени

Во своем-то во городе

Не спит князь Сеславьевич,

С дружиною советует:

— Что без ветру река шумит?

За рекой будто гром гремит.

То не туча грозовая,

Не гроза разгулялася,

Тамо сеча кровавая,

Тамо бой-драка великая!

А и нет ли невзгодушки

Над молодым-то Непровичем?

А и князь со дружиною

На добрых коней падают,

А и гонят Непрой-рекой

В полудённую сторону.

А и тут становилися,

А и тут острашилися:

Круг горы-то Окатовы

Лежит орда Синяя,

Лежат злы татаровья,

Как трава-то покошена.

А и скачет князь с дружиною

На гору Окатову.

Стоит молодой Сухман,

О коня ослоняется,

Говорит таковы слова:

— Здравствуй, князь со дружиною!

Я служил службу раннюю

По моим малым возрастам,

По молодшим по степеням.

Набил гусей-лебедей,

Серых малых утёнышей.—

Говорит князь Сеславьевич:

— Уж ты гой еси, Непровьевич,

Богатырь святорусский!

Мне-ка чем тебя жаловать?

В города ли воеводою

Аль несчетной золотой казной? -

Ответ держит молодой Сухман:

— Уж воеводить мне некогда