12 июля 1943 года был, наверное, самым поворотным днем в этой войне. В утренней сводке Левитан сначала сказал о переименовании фронтов в зависимости от новых целей, а потом перечислил перешедшие в общее наступление. Западный, Белорусский, 1, 2, 3 и 4-й Украинские фронты. Очередной раз опять срывались с насиженного места. Но вот то, что за последний год с каждым своим перемещением становились все ближе и ближе к Берлину, сильно радовало. Поэтому собирались легко и быстро. Во время сборов нас навестил Окунин. Он проводил-таки разведчиков и саперов по своей тропе. И танки по ней прошли почти без проблем. Только три единицы техники было потеряно, но это больше из-за раздолбайства механиков. Зато укрепрайон был взят быстро и с минимальными потерями. Савелий Игнатьевич зашел попрощаться. И не просто попрощаться, а продемонстрировать новенький орден Отечественной войны 2-й степени.

— Царские-то награды, за первую войну с германцами, у меня так и сгинули. Еще в Гражданскую. Но уж этот-то со мной похоронят…

Старик, с заблестевшими глазами, протер орден рукавом. Хором его начали уверять, что до смерти ему еще далеко, тем более что он за детей по-прежнему в ответе. Мы уже знали, что командарм Игнатьев договорился с Окуниным, и тот будет жить с Петькой и Таней в Москве, ну, соответственно, приглядывая за ними. Савелий Игнатьевич после недолгих колебаний согласился, так что теперь он у нас будет столичным жителем. Отметили и награду, и новый статус. Правда, старик себя контролировал и напиваться не стал, чем вызвал еще большее уважение присутствующих. А на следующий день мы были уже в пути.

Новое место дислокации было недалеко от станции Новый Буг. Фрицев отсюда выкинули только позавчера, и поэтому мы с интересом осматривали оставшиеся следы их пребывания. Следов было много и в основном нехороших. Особенно раздражал специфический запах немецкого порошка от насекомых, которым провоняло наше новое жилище. Позже Пучков нарыл где-то порнушный журнал и теперь пребывал в приподнятом настроении. Шарафутдинов зацепился языком с саперным майором. Сначала они о чем-то спорили, а теперь ушли за околицу — испытывать какое-то новое изобретение Марата. Мы с Гусевым организовали починку слегка разрушенной близким взрывом бани и теперь контролировали процесс. В общем, каждый был при деле. А приехавший к вечеру Колычев разрушил всю идиллию. По своему обыкновению сначала дал всем нам транды, а потом, остыв, пригласил в дом на совещание. Подождав, пока все рассядутся, взял карандаш и, расстелив на столе карту, начал говорить:

— В общем так, товарищи офицеры. Немцы спешно перебрасывают с запада свежие части, и командованию необходимо знать, откуда они сняты и, главное, — куда направляются. Террор-группы уже получили задачу — всеми силами срывать передислокацию войск. Так что от вас не требуется заниматься диверсиями. Для этого есть другие. Сейчас вы будете заниматься своим прямым делом — разведкой. Ну, теперь давайте уточним детали…

И мы склонились над картой…

— Ххек!

Бум!

— Уй!

Ноги Жеки, высоко взлетев в воздух, описали красивую дугу, и он всей своей массой смачно впечатался в зеленую траву. Да так и остался лежать, пытаясь продышаться. Я не замедлил прокомментировать:

— Если вас ударят в глаз, вы невольно вскрикнете. Раз ударят, два ударят, а потом привыкнете.

После этих слов тело на земле несколько ожило и, не поднимаясь, показало мне дрожащую и невыразительную дулю. Это, наверное, значит, что не желают оне привыкать… А куда же ты денешься, родной?

Евгений Козырев, окончив диверсионную школу под Астраханью, считал себя круче яиц и выше звезд, пока не попал к нам. Вообще-то он должен был войти в личный состав террор-групп Четвертого Украинского фронта, но не срослось — как раз во время проверки пополнения там оказался Гусев. Поглядев на стрельбу бывшего курсанта, Серега, невзирая на возражения генерала Ордынцева, без долгих слов забрал чудо-стрелка с собой. Генерал возмущенно бухтел вслед, но против людей из спецгруппы ставки он не плясал, так что уже к вечеру мы познакомились с новым снайпером нашего подразделения, который сразу заполучил себе позывной — «Змей». Потому что стрелял, как герой из книги Фенимора Купера. Но Чингачгук — это слишком длинно, а вот Большой Змей — в самый раз. Правда, сразу решили, что двуспальная кличка для салабона это чересчур жирно, поэтому убрали первое слово. Так Женька и стал просто Змеем. Но стрелял парень действительно классно, даже лучше меня. И в остальном был неплох, только вот с рукопашкой существовали некоторые напряги. Стандартная подготовка бойца террор-группы это, конечно, хорошо, но нашему уровню она не соответствовала. Поэтому срочно занялись подтягиванием новенького. Все понемногу. Сегодня, например, его дрессировал Марат, я же, валяясь возле дерева, наблюдал и комментировал.

К плотным тренировкам новенького удалось приступить только сейчас, так как у нас наконец наступило время отдыха. Группа всего три дня назад вернулась из удачного поиска, поэтому кто-то до сих пор отсыпался и отъедался, а свободные от сна и обжорства гоняли молодого. Был бы выход неудачным, сейчас бы шли разборы и раздача плюх, но все прошло штатно. Скажу больше — такие рыбные рейды за передок редко встречаются! Помимо стандартного капитана-связиста, приволокли еще штабного майора, который рассказал очень интересные вещи. Оказывается, после летнего и продолжающегося осеннего наступления Красной Армии партайгеноссе Адольф впал в полную невменяемость. Правда, было с чего — фронт двигался очень резво и совсем не так, как это происходило в моем времени. К 10 сентября 1943 года мы уже освободили Нарву и Псков на севере, Радомышль в центре и Николаев на юге. Сейчас Прибалтийский фронт активно рубится в районе Витебска, а наш нацеливается на Одессу. Так что тревога господина Шикльгрубера вполне обоснована. Причем эта тревога приобрела такие размеры, что он решил — хватит Роммелю в Африках загорать, когда фатерлянд в опасности! И теперь «Лис пустыни» лично прибыл на Восточный фронт, дабы исправить положение. Прибыл он, естественно, не один, а со всеми чадами, домочадцами и службой тыла. Так что скоро, наверное, придется лицезреть «Тигры» веселенькой желтовато-коричневой окраски.

Вообще, фрицы к середине войны подрастратили многое из своего легендарного аккуратизма, и теперь новые танки вполне могут не успеть перекрасить. Особенно после того, как 1-й и 2-й Белорусские фронты под Минском основательно пощупали немчуру за теплый волосатый сосок. Так что теперь у африканских героев не останется времени заниматься тюнингом техники, а сразу с колес их сунут в бой. Ну что ж, бывшие «львы пустыни» своей странноватой для наших мест расцветкой будут очень хорошо выделяться на общем фоне остальных войск. Заодно и поглядим, чему они там, в теплых странах, научились. Мне кажется, здесь их ждет крайне неприятный сюрприз — встреча с бронированным танковым кулаком Красной Армии, это вам не англичан вокруг барханов гонять.

Кстати, при говорливом майоре был объемистый порт-фель с таким содержимым, ознакомившись с которым командир нашей спецгруппы, полковник Колычев, еще позавчера лично взялся сопровождать документы в Москву. Так что теперь, будучи оставленные без начальственного присмотра, мы откровенно балдели. Сначала просто отсыпались, а вот сейчас показывали друг другу силушку молодецкую.

Шум подъехавшей и остановившейся за нашей хатой машины заставил приподнять голову.

— Боец, где тут химики расположились?

Голос невидимого пока крикуна мне сразу не понравился из-за сквозящих в каждом слове барственно-начальственных ноток. Что ему ответили, не услышал, но, поднявшись, стал отряхиваться, потому что прибыл неизвестный по наши души. Блин! Под кого нас только не маскировали… И пехотинцами были, и летчиками, и саперами. Сейчас вот, уже недели три, с тех пор как прибыли в эту деревню — считались химиками. Хорошо еще фамилии в документах оставляли прежними, а то бы уже давно не только немцев запутали, но и запутались сами.