Нина дрожащими пальцами начинает застегивать рубашку.

– Иди, выбери себе комнату, – говорю, отступая на шаг. – Где ты будешь жить.

– Как долго? – спрашивает она, и в ее тоне снова появляются нотки дерзости. Упрямая маленькая стерва.

– Пока мы тобой не насытимся, – ухмыляюсь, наслаждаясь тем, как она краснеет.

– У меня учеба…

– Будешь учиться. Составь список того, что нужно забрать из твоей квартиры, мои люди все привезут. Одежду закажу завтра.

– Могу я дяде позвонить? – просит. Ты ж моя маленькая.

– Можешь. Но только один звонок. И никаких переписок.

– Вы простите долг? – это уже похоже на торг. Мне нравится.

– Все зависит от того, будет ли нам с тобой интересно, золотце, – ухмыляюсь, чувствуя, как снова возбуждаюсь от этой словесной перепалки. – Иди.

Звонко шлепаю ее по попке. Блядь, какая же она мягкая!

Мне нравится, как ее тело реагирует на меня. Даже несмотря на страх, Нина возбуждается.

Смотрю вслед этой яркой блондинке и не могу сдержать довольной улыбки. Надоели эти куклы с силиконом, готовые на все за пару шмоток. Эту же хочется завоевать. Увидеть в ее глазах не страх, а желание.

– И что это было? – раздается голос Макара. Он уже наливает себе виски у бара. – Не знай я тебя с детства, подумал бы, что ты втюрился в эту пышку.

– Она мне интересна, – отвечаю, расстегивая верхние пуговицы рубашки. Голова немного кружится от возбуждения. – Хочу посмотреть, на сколько хватит ее смелости, гордости и дерзости.

– И мы правда спишем долг Степанычу? – выгибает бровь Макар, залпом осушая бокал. – Да у меня на нее даже не встанет!

– Уже встал, дружище, – усмехаюсь, – когда ты увидел ее восхитительные сиськи.

– Это сиськи… у меня всегда стоит на сиськи, – бурчит друг, отводя взгляд.

– Уверен, все остальное у нашей булочки тоже на высоте, – хриплю, наливая себе виски. – Я просто заебался уже от этих идеальных, но пустых кукол. Хочется подержать в ладонях что-то настоящее. Живое. Трепещущее.

– Так трахнул бы ее, и всего делов, – уперто говорит Макар. – Зачем тянуть?

– Она не хотела, Макар. Мы не самые честные люди на свете, но насиловать девушек… – осекаюсь, давая ему понять все без лишних слов.

Друг молча кивает. Он меня понимает. Не всегда одобряет, но понимает.

Поднимаюсь на второй этаж пентхауса, прислушиваясь к тишине. Захожу в свою спальню и тут… слышу шум воды в душе.

– Ну что ж, пышная малышка, – ухмыляюсь про себя, – решила осесть прямо в логове льва? Упс, а я ведь и не сказал ей, где наши с Макаром комнаты.

Меня будоражит вся эта ситуация. Эта игра. Наглость и скрытый страх Нины. Я стягиваю с себя одежду, бросаю ее на пол. Ничего не планирую. Просто иду на звук воды.

Дверь в ванную не заперта. Толкаю ее и вхожу. Пар клубится, но сквозь него я вижу ладную фигурку за матовым стеклом душевой кабины. Ниночка стоит ко мне спиной, вода стекает по ее плечам, изгибам талии, пышным округлым ягодицам…

Она замирает, почувствовав мое присутствие. Резко оборачивается. Распахивает голубые глаза.

– Я не приглашала тебя в душ, – говорит дрожащим голосом.

– Это моя ванная, золотце, – облизываюсь, подходя ближе и отодвигая стеклянную дверцу. – И мои правила.

Мой мозг отказывается обрабатывать реальность. Я только что чуть не разделалась перед двумя мафиози, а теперь бегу по бесконечному коридору их роскошного пентхауса, как мышь в лабиринте. Нужно спрятаться. Сейчас же!

Забегаю в первую же попавшуюся спальню и замираю на пороге. Боже! Это не комната, а фото из журнала по дизайну. Все в черном, белом и металлике. Гладкие поверхности, глянцевый пол, низкая кровать-платформа с черным шелковым бельем, на стене абстрактная картина с парой мазков красного.

Холодно, бездушно, но очень стильно. Хром и стекло поблескивают в приглушенном свете. Ладно, пусть будет она. Я все равно в плену. Куда уж хуже-то?

Срываю с себя форму официантки и швыряю ее в угол. Чувствую себя грязной. От их похотливых взглядов, прикосновения Германа, от его горячего дыхания.

Ванная комната – продолжение того же минимализма. Огромная, вся в мраморе. Заскакиваю в душевую кабину с матовым стеклом, захлопываю дверцу и с силой выкручиваю кран.

Хочу смыть с себя этот день. Внутри поселился страх и странная липкая тяжесть внизу живота, возникшая, когда Герман смотрел на меня голодным взглядом.

На меня никогда в жизни так не смотрели! А я-то уже поверила в свою неуязвимость. Думала, смогу всех победить. А эти двое просто забрали меня, как вещь.

Я закрываю глаза, подставляю лицо горячим струям. Дрожь понемногу отступает. Ладно, Орешкина. Да, вляпалась по уши. Но они не изнасиловали меня. Это уже плюс.

Значит, с ними можно договориться? Но как? Ублажить их…, но как без… того самого? Или притвориться, перетерпеть?

Нет! К тому же Герман видит меня насквозь. Он играет со мной, как кот с мышкой.

От одной мысли о его пронзительных серо-голубых глазах все тело пронзает странный, пугающий и приятный спазм.

– СТОП! – вслух говорю сама себе, пытаясь остановить поток развратных мыслей.

И в этот миг кожей чувствую чужой взгляд. Резко оборачиваюсь, и сердце проваливается в пяточки. В дверях, прислонившись к косяку, стоит Герман. Совершенно голый.

– Я не приглашала тебя в душ! – голос предательски дрожит, инстинктивно прикрываюсь руками.

– Это моя ванная, золотце, – мужик облизывается, как хищник, подходит и без усилий отодвигает стеклянную дверцу. – И мои правила.

Он заходит ко мне, и я жмусь к противоположной стене. Зажмуриваюсь.

– Ты никогда не видела голого мужчину? – слышу насмешливый баритон.

– Я хочу уйти… простите, я выберу другую спальню, – лепечу, чувствуя, как горит лицо.

– Нет, у тебя был лишь один шанс выбрать. Ты выбрала мою спальню, золотце.

Я пытаюсь прикрыть грудь и лобок, но чувствую себя абсолютно беззащитной. Герман стоит в полуметре, мокрый, могучий и… он смотрит.

– Тебе говорили, что у тебя красивое тело? – от хриплого низкого голоса по телу бегут мурашки.

Я молчу, стиснув зубы.

– Открой глаза, – жестко приказывает.

Я подчиняюсь. Не могу ослушаться. И замираю. О Боже!

Я думала, он красивый в костюме. Но под дорогой тканью скрывалось… это.

Тело греческого бога. Широкие плечи, мощная грудная клетка с рельефными мышцами, идеальный пресс, бедра… и между ними…

Невольно опускаю взгляд, и глаза выпучиваются сами собой. Он огромный! Толстый. И это он еще… в состоянии покоя? Упс!

Прямо на моих глазах член начинает медленно подниматься, наливаясь силой и становясь еще более пугающим.

– Нина, – возникает мысль, – твои академические познания в сексологии явно не охватывали практику такого… калибра.

Хочется истерически рассмеяться.

– Помой меня, золотце, – приказывает Герман, и его голос возвращает меня в реальность. – Я не буду тебя трахать, обещаю. По крайней мере, сегодня. Но хочу, чтобы ты меня потрогала.

– Извращенец! – вырывается у меня.

Но его это, кажется, даже забавляет.

– Почему? Я же хочу, чтобы меня коснулась красивая девушка. Не бойся… я не трону тебя.

Его голос обманчиво нежен, но я чувствую исходящую от него угрозу. Герман опаснее Макара в тысячу раз. Потому что он умный, терпеливый, и он знает, чего хочет.

И в этот момент я вдруг, к своему ужасу, ловлю себя на мысли: а какой Макар без одежды? Дикий и огромный татуированный зверь? Гоню прочь эти развратные фантазии. Я не такая!

Но руки сами тянутся к флакону с гелем для душа. Выливаю на ладонь ароматную жидкость с ароматом ментола.

Беру мочалку и начинаю водить ею по его мужскому телу. Плечи, грудь… Кожа гладкая, горячая, под ней стальные мышцы. Герман стоит, не двигаясь, и наблюдает за мной.

Мое сердце колотится с третьей космической скоростью. Опускаюсь ниже, намыливаю мощный пресс, стараясь не смотреть туда, где гордо пружинит его внушительное достоинство. Безуспешно. Взгляд постоянно соскальзывает туда.