— Делаю все, что в моих силах. Впрочем, вряд ли стоит напоминать вам, что я командую лишь половиной римского легиона. Сирийская кавалерия, как и большинство наемников, сохраняет преданность лишь при свете дня.

— Армия вам не понадобится. Разве что умение хранить тайну.

— Сенатор знает, что мне можно довериться.

— Скажи мне, Пилат, ты когда-нибудь слышал о еврее Иешуа? Вроде бы он из Назарета.

Пилат тотчас расслабился.

— Да, но не сталкивался лично. Он будоражит народ в горной Галилее, а не в Иудее. Антипа терпит его лишь потому, что боится всех блаженных. А в чем дело?

— Он стал угрозой миру.

— Только не миру в моих провинциях.

Но Вителлий с ним не согласился.

— Многие считают, что этот человек собирается провозгласить себя еврейским Мессией.

Пилат позволил себе улыбнуться.

— Ну и пусть! Он просто нищий. Бродит по Галилее без денег, без оружия, даже армию не пытается создать! Насколько мне известно, за ним следуют такие же нищие, больные и целая толпа женщин. Когда он объявит себя царем Иудейским, я, конечно, им займусь, если Антипа не справится. А до той поры…

— Человек по имени Иуда Искариот стал одним из его последователей, наместник.

— Не знаю такого.

— Разве? А у меня создалось впечатление, что ты имел с ним дело. «Самый опасный человек в Иудее». Кажется, так ты назвал его в одном из первых своих докладов в Рим.

— A-а, этот Иуда! Да, конечно, я его знаю и продолжаю придерживаться того же мнения. Он крайне опасен. Но… позвольте спросить, ваши источники совершенно уверены, что назаретянин не находится на службе у Иуды?

— Друзья в Галилее сообщают нам, что этот назаретянин не так прост, как кажется.

— Пусть так. Но Иуда не произвел на меня впечатления человека, который может стать чьим-то последователем.

— Возможно, кто-то его вдохновляет.

— Если это действительно так…

— У нас есть сведения, что Иешуа оживил умершую. Молодую девушку, которая, кстати, является дочерью раввина синагоги в Капернауме.

Пилат улыбнулся, покачал головой.

— На Востоке, сенатор, такие способности часто приписываются разным магам, волшебникам или людям, которые вообразили себя святыми. Не стоит придавать этому большое значение.

— Нет, это не просто слухи. Жена Антипы — очень разумная, как мне показалось, женщина — говорила с отцом этой девушки. Он отказывался говорить правду, но затем все же признался, под пытками. По другой информации, Иешуа встретил и накормил толпу из пяти тысяч человек несколькими хлебами и рыбами. Скорее всего, это абсурд, но если человек ни в чем не повинен и никому не нужен, как получилось, что в пустыне его встречают пятитысячные толпы?

— Понимаю! Немедленно займусь выяснением всех подробностей.

— В этом нет необходимости. В целом план действий уже определен. Нужно заставить Антипу арестовать этого человека, причем как можно быстрее, и доставить его в Иерусалим. Когда он окажется здесь, ты должен отдать приказ казнить его. Чтобы отбить у других всякую охоту называться Мессиями!

Пилат был не в восторге от этой идеи.

— Немедленно свяжусь с Антипой.

— Значит, мы поняли друг друга. И еще одно: последователей Иешуа трогать не надо.

— Мне кажется, это ошибка, сенатор. — Вителлий удивленно заморгал. — Я хотел сказать, оставлять Иуду на свободе. Будет куда как лучше, если мы казним вместе с Иешуа Иуду. Я знаю, что он собой представляет! Вы же не хотите, чтобы он затеял беспорядки, особенно в Иерусалиме.

— Я вижу, твое положение вселило в тебя уверенность.

— Благодарю, сенатор.

Вителлий помрачнел.

— Я здесь не для того, чтобы делать тебе комплименты. Приказы ты получил. Действуй.

Вителлий покинул дворец, и Пилат погрузился в невеселые размышления. Тиберий вообразил, будто это так просто, устроить для острастки публичную казнь. Но он не видел, как десять тысяч человек покорно подставили шеи мечам римлян, а все потому, что этот пример им подал Иуда! Да император понятия не имеет, как вспыльчивы и фанатичны евреи и как они безразличны к собственной жизни, стоит их только завести.

Пилат вызвал Корнелия и объяснил ему задачу.

— Разрешите откровенно, наместник?

— Говори.

— Думаю, что Иродиада нашла дрова, чтобы разжечь огромный пожар.

— Выражайся яснее.

— Война в Иудее только на руку Сеяну и дворцу Ирода. Мне кажется, Иродиада наконец поняла, как ее развязать.

— Через Иешуа?

— Да, господин. А нас тут не так много, чтобы противостоять толпам, которые Иуда поведет после того, как мы распнем еврейского Мессию. Ваша гибель станет предлогом для того, чтобы Сеян мог направить войска на усмирение Иерусалима. Когда он отомстит за вашу смерть и разрушит Иерусалим — а он об этом всегда мечтал, — Тиберий уже не сможет ему противостоять. Сеян возглавит армию, завоюет любовь народа, и тогда императору придется признать поражение.

— Но приказы исходят от Тиберия!

— Вы уверены, наместник?

Пилат вздохнул.

— Нет. Но если я попробую связаться с Тиберием и узнать правду, Сеяну сразу станет это известно.

— Тогда придется выполнять приказ… И готовиться к худшему.

— Думаю, ты прав.

Кесария

Осень — зима 29/30 года н. э.

Несмотря на просьбу Пилата арестовать Иешуа, Антипа делать этого не спешил, и святой человек продолжал свободно проповедовать в Галилее. Наместник осведомился о причинах задержки и узнал, что Иешуа выработал своеобразную тактику — говорил с людьми несколько часов, а затем быстро уходил, всегда на шаг опережая соглядатаев Антипы. «Это все равно что гоняться за ветром», как образно выразился посланник тетрарха через несколько месяцев после того, как Пилат обратился к Антипе за помощью.

Позже, оказавшись наедине с наместником, Корнелий просил разрешения высказаться. Пилат понимал, какое недовольство у Рима может вызвать эта отсрочка, и с надеждой смотрел на своего верного слугу. Разумеется, пусть говорит!

— Если человек хочет поймать ветер, наместник, глупо гоняться за ним, как это делает Антипа. Надо поставить парус и ждать.

— Иными словами, предвидеть, куда он подует? Это невозможно! Наши патрули ловят воров, которые раскинули свои шатры в пустыне, но этот человек сегодня ночует в одном месте, а завтра — в другом. У него нет лагеря, нет шатра, нет дома. Нельзя предвидеть, где он окажется в тот или иной день! Я уверен в этом. Он избегает Тивериады, Кесарии и Иерусалима.

— Насчет Иешуа не знаю, но Иуда далеко не глуп. Он знает, что Антипа гоняется за назаретянином, и должен понимать — время на исходе. Если он останется в пустыне надолго, ему конец. Но в Иерусалиме, на Песах, целая армия сторонников будет ждать своего царя.

Иерусалим

Песах 30 года н. э.

Узнав, что Пилат вместе со своим двором находится в Иерусалиме, Никодем пригласил наместника к себе в имение. Пилат прибыл в полдень с необычно большим эскортом и провел долгий и приятный день в роскошных банях друга. Вечером его ждал столь же богатый пир.

Утром Никодем и сын повезли Пилата в пустыню, чтобы полюбоваться чудом — недавно построенным акведуком. Место преобразилось до неузнаваемости, с чем Пилат и поздравил своего друга.

— Да ты настоящий провидец, Никодем! — воскликнул он.

— Напротив, друг мой, не я, а ты. Именно ты способствовал дальнейшему процветанию всей Иудеи!

— Боюсь, Иудея предпочитает смерть процветанию.

— Я не совсем понимаю…

— Много идет разговоров о каком-то иудейском царе, долгожданном Мессии. Скажи, Никодем, неужели люди и впрямь столь наивны, что считают, будто можно уничтожить власть римлян, доверившись человеку, который якобы творит чудеса?

— Есть люди, способные взбудоражить целые толпы, но они по большей части бесправны. Они находят свою аудиторию в деревнях, где жители ходят в лохмотьях и весь день работают за кусок хлеба, такой, что я бы и собаке побрезговал бросить. В городах у них нет благодарных слушателей.