Изображение дрожало, но отчетливо различалась стена с фотографиями над небольшим письменным столом. Камера приблизилась вплотную к самой большой фотографии — старой, выцветшей; на ней была запечатлена маленькая девочка со светлыми волосами, она стояла на качелях и хохотала, а мужчина без пиджака, с сигаретой за ухом ее раскачивал.

Натан включил фары и тронулся с места; одной рукой держась за руль, другой нажал кнопку вызова справки на мобильном. Попросил соединить его с больницей Стейтсн-Айленда — очень хотел поговорить с Гудричем.

— Доктор уже ушел, — ответила дежурная. — Завтра он не работает, поэтому могу предположить, что поехал домой, в Коннектикут.

— Я хотел бы узнать адрес.

— К сожалению, мы не имеем права давать такую информацию, — отозвалась она настороженно.

— Я его друг, и это срочно.

— Если вы действительно друг, у вас должен быть его адрес…

— Послушайте, — бесцеремонно перебил ее Натан, — я приходил вчера и три дня назад тоже был у нас. Может, вы меня вспомните? Я адвокат и…

— Сожалею.

— Дайте мне этот чертов адрес! — заорал Натан в трубку: он был сильно раздражен.

На другом конце провода дежурная глубоко вздохнула. Смена Салли Грэхем заканчивалась через полчаса; ей платили семь долларов в час, врачи и санитарки относились к ней без малейшего уважения. У нее не было желания выслушивать этого сумасшедшего, и, чтобы побыстрее от него отделаться, она решила дать адрес.

— Гм, спасибо, — пробормотал Натан, удивленный тем, что одержал победу.

Но Салли уже положила трубку.

Двести восемьдесят пять лошадиных сил под капотом «Рейндж Ровера» легко несли его по дороге. Манхэттен остался позади, по 95-му шоссе Натан направился в Коннектикут. Кадры из записи, которую он недавно смотрел, проносились в голове; адвокат ехал быстро, слишком быстро. Мельком взглянул на спидометр — стрелка зашкаливала. Он нажал педаль тормоза.

Натан любил Новую Англию, ее не тронутые временем деревушки, будто сошедшие с картинок Нормана Роквелла. В его представлении это была древняя Америка, страна пионеров и традиций, — Америка Марка Твена и Стивена Кинга. Через час он подъехал к небольшому местечку Мистик. В давние времена здесь был центр охоты на китов, теперь — точная копия порта девятнадцатого века.

Прошлым летом Натан уже проезжал деревню по пути в Филадельфию и запомнил эти изящные дома — в таких жили в былые времена капитаны китобойных судов. Летом здесь полно туристов, а зимой тихо; в этот вечер все казалось спокойным, даже мертвым, будто холодный соленый ветер с океана превратил Мистик в город-призрак. Еще несколько миль на восток по автостраде № 1, и, не доезжая Стонигтона, Натан остановился у дома на отшибе. Если дежурная дала ему верный адрес, здесь он найдет Гудрича.

Выбравшись из машины, адвокат пошел по песчаной тропинке к дому. Несколько раз пришлось прикрывать рукой глаза, защищаясь от поднимаемых ветром облаков песка. Рядом океан; шум волн смешивался с пронзительными криками чаек — странный, почти нереальный звук.

Дом выглядел таинственно: трехэтажное здание, высокое и узкое, оно как бы нависало над самим собой. На каждом уровне маленькие балконы разного размера; они придавали стенам ломаную, неровную форму. Звонка на двери не оказалось. Натан несколько раз сильно постучал. «Ладно, успокойся, это тебе не мотель „Бейтс“» [9].

Гаррет довольно быстро открыл дверь: в заляпанном фартуке, рукава рубашки закатаны. Посмотрел на адвоката и как-то странно улыбнулся.

— Я ждал вас, Дель Амико.

Натан молча прошел за ним на кухню: довольно уютно, стены в синем кафеле. Длинный рабочий стол из темного дерева занимал всю стену, над, ним в ряд висели надраенные медные кастрюли.

— Чувствуйте себя как дома. — Гудрич протянул адвокату бутылку. — Попробуйте белого чилийского вина, оно восхитительное.

Потом врач стал суетиться у плиты и больше не проронил ни слова, поглощенный приготовлением какого-то сложного, изысканного блюда. Ароматы даров моря витали по всему помещению.

Натан озадаченно наблюдал за Гарретом — этот человек решительно его удивлял. Кто он на самом деле? Гаррет казался очень оживленным, но непочатая бутылка вина на закусочном столике не была тому причиной. «Я уже видел его. Я когда-то видел этого человека. Это было давно, но…»Натан попытался представить Гудрича без бороды — не получилось.

Гудрич достал из шкафчика две тарелки.

— Надеюсь, вы поужинаете со мной. А пока мы едим, вы мне расскажете новости.

— Послушайте, Гаррет, я здесь не для того, чтобы вы проводили надо мной кулинарные эксперименты. Я хотел поговорить о…

— Не люблю есть в одиночестве, — перебил его Гаррет, наливая в тарелки суп-пюре из моллюсков и лука.

— Вы не женаты, Гудрич? — Натан попробовал суп.

— Как вам кусочки жареного бекона? Хрустят…

Натан коротко рассмеялся:

— Я задал вопрос, Гаррет: вы живете один?

— Да, господин инспектор. Первая моя жена умерла более двадцати лет назад. Потом я снова женился, но дело кончилось разводом. У меня хватило ума больше не испытывать судьбу.

Гость развернул большую льняную салфетку:

— Это ведь было? Давно?

— Простите?..

— Мы ведь с вами уже встречались. Но это было давно.

Гудрич не ответил.

— A как вам мой холостяцкий дом — уютно, правда? Здесь неподалеку есть славные места для рыбалки. Завтра утром мне не нужно на работу — пойду рыбачить. Хотите — милости прошу со мной!

С очевидным удовольствием Гаррет поглощал вкуснейший рис. Мужчины открыли вторую бутылку чилийского вина, потом еще одну. Впервые за долгое время Натан ощутил, что внутреннее напряжение его отпустило. Блаженство разлилось по всему телу, и вдруг он почувствовал, что ему близка вся эта атмосфера.

Гаррет рассказывал об ужасной реальности, которую приходилось преодолевать на работе: неизлечимые больные, которых он оперировал изо дня в день; смерть, которая неожиданно приходила к тем, кто не готов был уйти в мир иной; постоянная обязанность спасать, лечить себе подобных, облегчать их страдания. Доктор упомянул, что любит заниматься кухней и рыбачить — это помогало ему восстановить силы в выходные дни.

— Очень сложно держаться, понимаете… Нельзя сливаться воедино со своим пациентом, но в то же время необходимо быть рядом, чтобы поддержать и посочувствовать. И не всегда приходит на ум верный способ поведения.

Натан вновь подумал о людях, которых видел в Центре паллиативной помощи, об их физических и моральных страданиях. Как продолжать заботиться о них, когда знаешь, чем все кончится? Где взять силы, чтобы поддерживать их до самого конца?

— Нелегко найти верное средство, — закончил свою мысль Гудрич будто в ответ на эти, неведомые ему, мысли гостя.

Потом долго молчал. Нарушил тишину Натан:

— Расскажите мне о Кандис Кук.

Кухню и гостиную соединяла большая арка. Покрытый керамической плиткой пол во всем доме делал незаметным переход из одного помещения в другое. Гостиная выглядела особенно уютной — Натан сразу это оценил. В таком месте он с удовольствием проводил бы вечера с Бонни и Мэллори.

Все здесь, казалось, служило для того, чтобы создавать домашнюю атмосферу, даже балки потолочных перекрытий, не говоря уже о стенах, сохранявших тепло. На камине стояла модель трехмачтового парусника, в углу комнаты, прямо на полу, — плетеные корзины с рыболовными снастями.

Натан устроился в кресле из золотистого ротанга; Гаррет осторожно управлялся со старинным кофейником.

— Итак, вы с ней встретились? — спросил он.