— А вы хотите сказать, что не пришли?

— Все как-то не так. Не так, как должно быть. Временами, — неуверенно улыбнулась Дженнифер, — мне кажется, что я схожу с ума.

— Послушайте меня, дорогая, — кивая, словно он слышал подобные излияния тысячи раз, заговорил доктор, — время — лучший лекарь. Я знаю, что это избитая фраза, но тем не менее это правда. Не старайтесь добиться какого-то особенного, правильного самоощущения. Что касается черепно-мозговых травм, каждый случай совершенно уникален. Вы можете чувствовать себя странно — «как-то не так», по вашим словам, — еще довольно долго. Давайте-ка я пропишу вам таблетки, от которых вам станет лучше. Главное — поменьше думать, — заверил ее он, второпях выписывая рецепт.

Дженнифер терпеливо выслушала его, забрала рецепт и вышла из кабинета. «Главное — поменьше думать».

Вернувшись домой, она принялась наводить порядок в доме и разбирать вещи. У нее была целая гардеробная, заваленная одеждой. В шкатулке из орехового дерева лежало четыре золотых кольца с драгоценными камнями, а в другой шкатулке, побольше, — прочая бижутерия. У Дженнифер в наличии имелось двенадцать шляпок, девять пар перчаток и восемнадцать пар обуви, отметила она про себя, убирая последнюю коробку. На торце каждой коробки она написала: «Низкий каблук», «Бордовые вечерние», «Зеленый шелк». Она подержала в руках все туфли, пытаясь вспомнить, когда надевала их. Пару раз в ее сознании на мгновение появлялась расплывчатая картинка: ее собственные ноги, обутые в туфли из зеленого шелка, она выходит из такси, возможно, по дороге в театр, — но все эти картинки были раздражающе эфемерными и исчезали, прежде чем она успевала разглядеть их.

«Главное — поменьше думать».

Ту книжку она заметила случайно, убирая последнюю пару туфель в коробку. Под слоем оберточной бумаги оказался исторический любовный роман в дешевом издании. Она взглянула на обложку и удивилась, что, в отличие от книг, попадавшихся ей на глаза раньше, совершенно не помнит сюжет.

Возможно, я купила его, а потом передумала и не стала читать, решила Дженнифер, пробежав взглядом по первым страницам, — кажется, вещица довольно-таки мрачная. Полистаю сегодня перед сном, а если не понравится — отдам миссис Кордозе. Дженнифер положила книгу на тумбочку и отряхнула пыль с юбки. Сейчас надо заняться более насущными проблемами: например, убрать весь этот развал и в конце концов решить, что надеть сегодня вечером.

С дневной почтой в офис пришли два письма. Как будто под копирку написаны, подумала Мойра, прочитав их: одни и те же симптомы, одни и те же жалобы от рабочих одной и той же фабрики, где они оба начали работать около двадцати лет назад. Возможно, начальник прав и все это происки профсоюзов, однако, если раньше такие письма приходили крайне редко, то теперь шли одно за другим.

Оторвавшись от чтения, она увидела, что мистер Стерлинг вернулся с обеденного перерыва. Что же ему сказать? На прощание он пожал руку мистеру Велфорду, и по их довольным улыбкам Мойра поняла, что встреча прошла удачно. Недолго думая, она убрала письма в верхний ящик стола. Положу их к остальным, решила она, зачем его расстраивать? К тому же она и так прекрасно знала, какова будет его реакция.

Босс проводил мистера Велфорда из конференц-зала до самого лифта. Глядя на него, Мойра вспомнила, что он сказал ей утром. Кроме них, в офисе еще никого не было. Остальные секретарши приходили не раньше девяти, а вот Мойра, в отличие от них, всегда являлась за час до начала рабочего дня, включала кофеварку, рассортировывала необходимые документы, проверяла поступившие за ночь телеграммы — словом, делала все, чтобы к приходу мистера Стерлинга все уже было налажено. Во-первых, это ее работа, а во-вторых, ей нравилось завтракать на работе — здесь она чувствовала себя не так одиноко, как дома, особенно после смерти мамы.

Стерлинг привстал и слегка поднял одну руку, жестом приглашая ее зайти в кабинет, прекрасно зная, что она заметит. Мойра всегда вполглаза следила за ним на случай, если ему что-то вдруг понадобится. Она разгладила юбку и быстро вошла в кабинет, ожидая, что он продиктует ей очередное письмо или попросит принести какой-нибудь бухгалтерский отчет, но он вдруг встал и тихо прикрыл дверь за ее спиной. Мойра изо всех сил старалась не выдать волнения — за все пять лет он впервые захотел поговорить с ней при закрытых дверях. Она нервно поправила прическу.

— Мойра, насчет того дела, о котором мы с вами говорили несколько недель назад… Помните? — тихо произнес мистер Стерлинг, подходя к ней вплотную.

Она уставилась на него, оцепенев от его близости, от неожиданного поворота событий, и непонимающе покачала головой — с ужасно глупым видом, как говорила она себе впоследствии.

— Дело, о котором мы говорили, — нетерпеливо повторил он, — после того, как моя жена попала в аварию. Я просто хотел уточнить… Вы уверены, что ничего не приходило?

— Ах да, да-да, конечно, — затараторила Мойра, нервно теребя воротничок блузки. — Нет, сэр, что вы, сэр. Я сходила туда дважды, как вы просили, — нет, ничего не приходило. Вообще ничего, — помедлив, добавила она, — я уверена.

Он с облегчением кивнул, а потом, против обыкновения, ласково улыбнулся ей и сказал:

— Спасибо, Мойра. Вы же знаете, насколько высоко я ценю вас, правда? — Мойра слегка покраснела от неожиданной похвалы, а он подошел к двери и, открыв ее, добавил: — Умение хранить тайны — одно из ваших самых главных достоинств.

— Я… Вы всегда можете на меня положиться, сэр, — запинаясь, ответила она. — Вы же знаете.

— Что с тобой стряслось, Мойра? — спросила ее одна из машинисток, столкнувшись с ней после этого в дамской комнате, и тут Мойра поняла, что напевает себе под нос какую-то песенку. — Ты выглядишь как кошка, которой дали сметаны! — воскликнула она, подкрашивая губы и нанося немного духов на запястья. — Неужели Марио из почтового отдела наконец-то пал к ногам нашей красотки? — спросила машинистка, и из кабинки донесся язвительный женский смех.

— Если бы ты внимательно относилась к работе, а не к глупым сплетням, Филлис, то, возможно, не засиделась бы в младших машинистках! — бросила ей в ответ Мойра.

Как только она закрыла за собой дверь, из туалета донесся взрыв хохота, но в тот день даже это не испортило ей настроения.

Площадь была украшена рождественскими гирляндами: белые лампочки конусообразной формы висели между фонарными столбами в викторианском стиле и на деревьях в скверах и парках.

— С каждым годом все раньше и раньше, — заметила миссис Кордоза, поворачиваясь от панорамного окна в гостиной к вошедшей в комнату Дженнифер и задергивая шторы. — А ведь еще даже не декабрь.

— Зато как красиво, — надевая сережки, возразила Дженнифер. — Миссис Кордоза, если вас не затруднит, застегните мне, пожалуйста, пуговицу сзади — мне самой не достать.

Рука постепенно заживала, но подвижность еще не восстановилась настолько, чтобы Дженнифер могла одеться без посторонней помощи. Пожилая экономка взялась за края воротничка, застегнула его на обтянутую синим шелком пуговицу, сделала шаг назад и посмотрела на Дженнифер:

— Это платье всегда очень вам шло.

Дженнифер уже привыкла к тому, что в такие моменты едва успевала сдержаться, чтобы не спросить: «Правда? А я его уже когда-то надевала?» Она научилась виртуозно скрывать свои чувства, убедив всех окружающих в том, что прекрасно осознает свое место в их жизни. Немного подумав, она сказала:

— Что-то не помню, когда я надевала его в последний раз…

— На ваш день рождения, мадам. Вы ходили ужинать в какой-то ресторан в Челси.

— Да-да, — быстро ответила Дженнифер, пытаясь скрыть разочарование оттого, что вспомнить об этом ей не удалось, — прекрасный был вечер…

— Сегодня какой-то особенный случай, мадам?

Дженнифер посмотрела на свое отражение в висящем над камином зеркале — белокурые волосы ниспадали на плечи мягкими локонами, глаза были искусно подведены тщательно растушеванным карандашом — и ответила: