— Точно, того,—улыбнулся Тирм, который заговорил впервые после того, как Тар объявил его учеником. — Не случайно ведь легенда гласит, что в недрах Праведника скрыты самые крупные залежи алмазов в империи Младших, вот только добыть их не под силу ни единому смертному — ни альву и ни гриффону даже, хотя они-то знают толк в камнях и в том, как их добывать из-под земли.

Из одного такого камушка и был сделан священный меч Амфоса.

— А я слышал другую легенду, — не выдержал Кифр, который провел во дворце в Горе девяти драконов гораздо больше времени, чем Нырок, пусть и стоя на карауле в одном из коридоров. — Волшебный меч Амфоса сделан вовсе не из камня, а из волшебного ключа, который обронил когда-то древний бог, спасаясь от преследования оскорбленной богини солнечного света. Именно поэтому он рассекает с одинаковой легкостью и самый прочный доспех, и гранитную плиту, и тонкое птичье перо. Никакое заклятие тут ни при чем.

— Разговорился, воин! — не выдержав, обернулся Вепрь. — Да у меня был такой меч — вам и во сне не приснится. Рубил все подряд, по моему желанию становился то большим, как двуручник, то крошечным, как пилка для ногтей. Легкий, удобный, острый. Подлец Остайя украл, когда в плен меня захватил, и конечно же не вернул. Ничего, я с ним еще на обратной дороге встречусь — посчитаюсь.

— Один раз ты уже посчитался — едва к жизни вернулся, — пробормотал Нырок, но, поймав какой-то чересчур пристальный взгляд Вепря, поспешил сделать вид, что разглядывает обшарпанные стены домов, мимо которых шел отряд.

— А что, Тар, — неожиданно встрял в разговор шедший впереди Хельви, который прекрасно слышал историю меча Амфоса, — ведь гора Праведника имеет какую-то собственную легенду, которую я, признаться, никогда не слышал. Как сторожил здешних мест, может, расскажешь ее нам, пока мы выйдем из этих улиц? Уж тебе-то она должна быть известна в мельчайших подробностях.

Ожидающий предпочел не заметить иронического тона, с каким было произнесено это приглашение. Не то чтобы он привык спускать обиды, но ссориться с Хельви сейчас было все равно что поливать огонь в камине свежим — маслом. Кажется, наместнику пришлось пережить сегодня какое-то тяжелое испытание, проницательно подумал Тар и сделал вид, что ничего не случилось.

— История Праведника и впрямь хорошо известна мне. Если никто не желает рассказать ее, то могу взять эту приятную обязанность на себя… Двенадцать древних основателей нашей империи спустились с Дальних гор, которые лежат далеко на востоке и уже давно не принадлежат Горе девяти драконов — долгие войны с гриффонами и людьми привели к тому, что эти владения оказались навсегда отрезанными от страны. Но в древние времена небольшие колонии альвов селились там, сеяли хлеб, торговали с местными аборигенами — в общем, родиной основателей были именно Дальние горы, самые древние на этой земле.

— Это мы уже как будто слышали, — нетерпеливо буркнул Нырок, который не любил повторений.

— Самой же высокой вершиной в Дальних горах считался Нечестивец — очень высокая гора, которая поднималась вверх на две тысячи шагов. Вечные снега украшали его царственную шапку, множество птиц и зверей скрывались в пещерах и расселинах этой громадины. А назван он был в честь какого-то проходимца, то ли человека, то ли мари, который некоторое время жил у подножия горы и прославился тем, что вслух хулил и позорил богов. Легенда гласит, этот полоумный вообще сомневался в их существовании. И это в те времена, когда боги еще не избрали путь вечных странников, а ходили по нашим землям, довольно часто встречаясь с Младшими. И с людьми, конечно, — добавил Тар, вспомнив, что наместник категорически отрицает тот факт, что он и его соплеменники принадлежат к Младшим.

— И что ж, они не могли его разубедить? — Кифр, воспользовавшись тем, что отряд вышел на широкую улицу, обогнал Тирма и Нырка и оказался прямо под боком у рассказчика, — Я хочу сказать — ведь богам достаточно было просто появиться перед упрямцем.

— Видно, вера его была так крепка, что он в самом деле мог увидеть белое черным, а черное — белым, поэтому появление богов вряд ли решило бы эту проблему, — пожал плечами Ожидающий. — Есть такие упрямцы, которых не сдвинуть во мнении даже под угрозой смерти.

— Наверняка он был человеком, — расхохотался алхин, внимательно слушавший рассказ приятеля.

— Разве в те древние времена уже появились алхины? — язвительно отозвался на эту реплику Хельви.

— Алхины, хороший мой, появились в тот момент, когда самый первый колдун сотворил первый же магический артефакт!

— Не ссорьтесь, — взмолился Кифр, и вновь его желание сбылось — Хельви и Вепрь перестали переругиваться и прислушались к рассказу.

— Этот странный упрямец в конце концов пропал. Тут легенды говорят разное. По одной версии, разочарованный собственными представлениями о том, что никаких высших магических существ, а значит, и высшей истины и справедливости в мире нет, он прыгнул вниз с вершины Нечестивца и разбился о скалы. По другой, просто сбежал тихой, безлунной ночью подальше от негостеприимных камней. Однако название прижилось — гора Нечестивца, а затем и просто — Нечестивец. Причем и на языке альвов, который позже стал универсальным для всей империи, и на языке людей и гриффонов она называлась одинаково. Ко времени появления основателей империи все эти события уже превратились в легенду. Объединив земли от Дальних гор до леса Ашух, они основали столицу у самых Черных гор, потому что там еще водились драконы, и местным жителям требовалась постоянная защита войска, во главе которого стал Амфос. Тогда-то и были предприняты несколько отчаянных вылазок в горы — разорить гнезда крылатых тварей. Во время одного из походов отряд Амфоса остановился на ночь перед столь большой горой, что командир сперва подумал, что воины заблудились и какой-то волшебной тропой вышли к Нечестивцу. Однако наутро поняли, что они все еще в Черных горах, а неизвестная вершина перед ними еще только нуждается в имени. Пусть в Дальних горах остается Нечестивец, пусть в Черных горах пребудет Праведник, сказал Амфос, и сбылось так.

— А что, издалека они эту огромную гору разглядеть не могли? — тут же спросил дотошливый Нырок.

— А ты разглядел Праведника с берега Теплого озера? — заступился за неизвестных создателей легенды Кифр.

— А я слышал более поэтические версии этой легенды, — неожиданно вмешался Тирм. — Правда, они повествуют не столько о присвоении горе имени, сколько о создании священного клинка и о гибели Амфоса, который был якобы захоронен в одной из штолен Праведника.

Вепрь, который собирался вставить фразу о том, как любят некоторые Младшие рассказывать сказки и пугать ими некоторых несмышленых воинов, вдруг замолк на полуслове. Отряд вышел на рыночную площадь — туда, откуда и началось их странное приключение по заколдованному городу. Она была пуста. Голые торговые ряды были покрыты толстым слоем песка. В широкой чаше на том месте, где бил сияющий фонтан, ветер гонял сухую ветку. Ворота, сквозь которые они прошли внутрь, были распахнуты, и за ними виднелась часть белого берега и сине-зеленое море. Незримые хозяева ясно указывали непрошеным гостям на дверь.

— Вот и кончились чудеса, — грустно сказал Хельви. — Думаю, бессмертные услышали наше пожелание продолжить путь и не стали чинить препятствий. Тар, веди отряд через ворота. На всякий случай не выпускайте из рук подаренные клинки, — может, они и останутся с нами.

Ожидающий кивнул, быстро расставил воинов, и они побежали вниз, благо что никакого багажа из города царей они не выносили. Алхин напоследок кинул тоскливый взгляд куда-то в глубь разрушенных зданий. Не забрался-таки в местную сокровищницу и расстроился, подумал Хельви. Сам он тоже не удержался от последнего взгляда в сторону города и тут же решил, что не' выдержал бы и дня в этом заколдованном месте. Слоняться долгие тысячи лет по полупустым развалинам, постепенно забывая собственное имя, встречая все те же полубезумные от тоски лица, изредка развлекаясь на кровавых состязаниях, во время которых на смертных, случайно забредших на проклятый берег, натравливают кошмарных чудовищ, — это чересчур ужасная перспектива для молодого и амбициозного правителя Верхата и наместника Западного края. Хельви усмехнулся — останется ли он хоть в одной из этих должностей, если не успеет первым принести ко двору голову дракона? Останется ли он вообще жив при новом императоре Младших? И что станет тогда с Сури?