Халаддин некоторое время безотрывно глядел на язычки пламени, пляшущие над углями (странно: костер горит себе и горит, а назгул вроде бы ничего в него не подбрасывает). У него было явственное чувство, будто Шарья-Рана и вправду уличил его в чем-то недостойном. Какого черта!..

– Одним словом, доктор, в голове у вас, извините, полная каша. Решения принимать умеете – этого у вас не отнимешь, – а вот ни одну логическую конструкцию довести до конца не можете, съезжаете на эмоции. Впрочем, в нашем с вами случае это в известном смысле даже неплохо…

– Что именно – неплохо?

– Видите ли, решившись принять мое предложение, вы вступите в схватку с противником, который неизмеримо сильнее вас. Однако ваши действия зачастую совершенно иррациональны, так что предугадать их ему будет чертовски трудно. Вот в этом, возможно, и состоит наша единственная надежда.

– Любопытно, – обронил Халаддин после краткого раздумья. – Валяйте – что за предложение, я заинтригован.

– Обождите, не так вот сразу. Прежде всего имейте в виду: ваша Соня жива и здорова. И даже в относительной безопасности… Одним словом, вы можете уехать с нею – в Умбар или в Кханд. Продолжайте там свои исследования. В конце концов именно накопление и сохранение знаний…

– Слушайте, будет вам!.. – скривился он. – Никуда я отсюда не уеду… вы ведь это хотели услыхать, верно?

– Верно, – кивнул Шарья-Рана. – Но у человека должен быть выбор – а для людей вроде вас это важно втройне.

– Вот-вот! Чтоб вам потом можно было развести руками и заявить на голубом глазу: «Ты ведь сам влез в это дерьмо, парень, – никто тебя древком алебарды в спину не подпихивал!» А ну, как я сейчас и в самом деле пошлю вас на хрен со всеми вашими делами и свалю в Умбар – что тогда?

– Так ведь не свалите же!.. Вы только не подумайте, Халаддин, что я ловлю вас «на слабо»: здесь сейчас будет бездна работы, тяжелой и смертельно опасной, так что нам понадобятся все: солдаты, механики, поэты…

– А эти-то зачем?

– «Эти» понадобятся как бы не более всех остальных. Нам ведь предстоит спасать все, что еще можно спасти на этой земле, но прежде всего – память о том, кто мы есть и кем были. Мы должны сохранить ее, как угли под пеплом – в катакомбах ли, в диаспоре, – а тут без поэтов никак не обойдешься…

– Так я буду участвовать в этих ваших «спасательных операциях»?..

– Вы – нет. Я должен открыть вам печальную тайну: вся наша нынешняя деятельность в Мордоре, по сути дела, ничего уже не в силах изменить. Мы проиграли самую главную битву в истории Арды – магия Белого Совета и эльфов одолела магию назгулов, – и теперь ростки разума и прогресса, лишенные нашей защиты, будут беспощадно выполоты по всему Средиземью. Магические силы перестроят этот Мир по своему вкусу, и отныне в нем не будет места технологическим цивилизациям, подобным мордорской. Трехмерная спираль Истории утеряет вертикальную составляющую и опадет в замкнутый цикл: минуют века и тысячелетия, но меняться будут лишь имена королей да названия выигранных ими битв. А люди… люди навсегда останутся жалкими, ущербными существами, не смеющими поднять глаза на владык Мира – эльфов: это ведь только в меняющемся мире смертный способен обратить свое проклятие в благословение и, совершенствуясь в череде поколений, превзойти бессмертных… Пройдут два-три десятилетия, и эльфы обратят Средиземье в подстриженный и ухоженный газон, а людей – в забавных ручных зверушек; они отнимут у человека сущий пустяк – право на Акт творения, а взамен даруют ему бездну простых и незатейливых радостей… Впрочем, уверяю вас, Халаддин, – огромное большинство совершит этот обмен безо всякого сожаления.

– Это большинство меня не волнует – пускай оно позаботится о себе само. Так выходит, что наш главный враг – не гондорцы, а эльфы?

– Гондорцы – такие же жертвы, как и вы, и о них вообще речи нет. Собственно, и эльфы – не враги в обычном смысле; можно ли назвать человека врагом оленя? Ну, охотится на него – экая важность, так ведь и охраняет в королевских лесах: опять же – воспевает грациозную мощь старого рогача, млеет от бархатных глаз оленухи, кормит с ладони осиротевшего олененка… Так что нынешняя жестокость эльфов – штука временная, в некотором смысле – вынужденная. Когда Мир придет к неизменному состоянию, они наверняка станут действовать мягче; в конце концов, способность к Акту творения – это бесспорное отклонение от нормы, и таких людей можно будет лечить, а не убивать – как нынче. Да и незачем будет бессмертным мараться самим – найдутся свои, местные… Уже сейчас находятся… И, кстати сказать, тот, эльфийский, Мир будет по-своему неплох: застойный пруд, конечно же, эстетически проигрывает ручью, но ведь цветущие на его поверхности кувшинки поистине восхитительны…

– Ясно. А как помешать им превратить все наше Средиземье в это самое… болото с восхитительными кувшинками?

– Сейчас объясню, только вот начать придется издалека. Жаль, вы не математик – так было бы проще… Если что будет непонятно – сразу спрашивайте, ладно? Так вот, любой из обитаемых Миров включает в себя две составляющих; фактически речь идет о двух различных мирах – они имеют свои собственные законы, но сосуществуют в единой оболочке. Их принято называть «физическим» и «магическим» миром, хотя названия эти довольно условны: магический мир вполне объективен (и в этом смысле физичен), а физический имеет ряд свойств, несводимых к физике, – их можно числить за магические. В случае Арды это будут, соответственно, Средиземье и Заокраинный Запад с населяющими их разумными расами – людьми и эльфами. Миры эти параллельны, а граница между ними воспринимается их обитателями не как пространственная, а как временная: любой человек прекрасно знает, что сейчас-то волшебников, драконов и гоблинов уже не существует, но вот его прадеды всех их, несомненно, застали – ну, и так из поколения в поколение. И это не вымысел, как полагают многие, а вполне объективное следствие двухкомпонентной структуры обитаемых Миров; можно продемонстрировать вам соответствующие математические модели, но вы ведь в них все равно не разберетесь. Пока доступно?

– Вполне.

– Идем дальше. По неведомой причине (хотите – считайте это странным капризом Единого) в нашей с вами Арде – и только в ней! – возник прямой контакт между физическим и магическим мирами, который позволяет их обитателям взаимодействовать между собой в реальном пространстве-времени… ну, попросту говоря – стрелять друг в дружку из луков. Существование этого межпространственного «коридора» обеспечивается так называемым Зеркалом. Оно некогда возникло в магическом мире (именно возникло, а не было там изготовлено!) вместе с семеркой «Видящих камней» – палантиров – и не может существовать отдельно от них: дело в том, что и Зеркало, и палантиры есть продукты разделения единой субстанции – Вековечного Огня…

– Постойте, палантир – это, кажется, система сверхдальней связи, нет?

– Ну, можно его использовать и так. А еще можно, к примеру, заколачивать им гвозди… хотя нет, неудобно – круглый, скользкий… Но вот уж в качестве грузила он точно бы сгодился! Понимаете, каждый из этих магических предметов имеет бездну свойств и применений, но для подавляющего большинства из них в здешнем мире нет даже названий. Вот и используют их черт знает для чего: палантиры для дальней связи, Зеркало – для примитивного предсказывания будущего…

– Ничего себе – «примитивного»!

– Уверяю вас, это сущая чепуха по сравнению с иными его возможностями… Да и потом, Зеркало ведь рисует не объективную картину будущего Арды, а варианты – именно варианты! – индивидуальной судьбы того, кто в него заглянул. Вам ли, ученому-экспериментатору, не знать, что измерительный прибор прямо влияет на результаты измерения – а здесь-то прибором служит не что-нибудь, а человек, существо со свободой воли…

– Нет, что бы вы там ни говорили, а предсказание будущего – это впечатляет…

– Далось вам это «предсказание будущего», – досадливо отмахнулся Шарья-Рана. – А нарушение закона причинности [2], к примеру, вас как, не впечатляет?