– Послушай, – он оставил наконец попытки собрать в кучу разбегающиеся мысли: на поверхность все равно неуклонно вылезали всякие пустяки, – а ты не будешь скучать там, в Эмин-Арнене? Это ведь, если по-честному, такое захолустье…

– Знаешь, я тут в нашей столице мира за свои двадцать восемь годков навеселилась под завязку – хватит на три оставшихся жизни. Не бери в голову… И вообще, господин барон, – тут она обольстительнейшим образом изогнулась, закинув руки за голову, – не пора ли вам приступить к исполнению своих супружеских обязанностей?

– Всенепременнейше, дорогая баронесса!..

В рассветном саду пел вивино; птаха устроилась на ветке каштана прямо напротив распахнутого окна их спальни, и печальные мелодичные трели поначалу казались Тангорну нитями, вытащенными из ткани его собственного сна. Он осторожно, чтобы не потревожить спящую Элвис, выскользнул из постели и подкрался к окошку. Крохотный певец запрокинул головку так, что желтые перышки на шее встопорщились пенным жабо, и щедрыми горстями рассыпал по округе переливы великолепного финального росчерка; потом он с деланным смущением отвернулся в полупрофиль и выжидательно глянул на барона: «Ну как тебе? Понравилось?» «Спасибо, малыш! Я ведь знаю: вивино – лесная птица, она терпеть не может город… Ты прилетел специально, попрощаться со мной?» «Ну вот еще!» – насмешливо мигнул тот и упорхнул в глубь сада; да, вивино был истинным умбарцем, и нордическая сентиментальность была ему явно чужда.

Быстро и едва слышно прошлепали по полу босые ступни, и теплая со сна Элвис прильнула к нему сзади, скользнув губами по лопаткам и позвоночнику.

– Что ты там увидал?

– Там пел вивино. Настоящий вивино – в городе, представляешь?

– А-а… Это мой вивино. Он живет тут уже почти месяц.

– Поня-атно, – протянул Тангорн, ощутив – вот ведь смешно! – нечто вроде укола ревности. – А я-то уж решил, будто он прилетел сюда ради меня…

– Слушай… а может, он и в самом деле не мой, а твой? Ведь он появился у меня в саду одновременно с тобой… Да, точно – в первых числах!

– Что ж, в любом случае это лучший прощальный привет Умбара, какого можно пожелать… Ты глянь-ка, Эли, а вон еще один прощальный приветик! – вдруг расхохотался он, указав на мрачного заспанного полицейского, занявшего позицию на противоположной стороне Яшмовой улицы рядом с ювелирной лавкой Чакти-Вари. – Секретная служба тактичным покашливанием напоминает мне, чтобы до отъезда я «ходил опасно»… Ну ладно: насчет отъезда – ты как, не передумала? Может, двинешься позже, уладив здешние дела?

– Нет уж, – отрезала она, – я с тобой! В том караване два свободных бактриана – ну чем не перст судьбы? А дела… С ними все равно придется разбираться моему юристу, тут работы не на одну неделю. Наверное, лучше будет все обратить в золото – ценные бумаги у вас там, на Севере, кажется, не в ходу?

– Там про такое никто и не слыхивал, – кивнул он, с улыбкой наблюдая за одевающейся Элвис. – Ну и парочку мы с тобою являем, подруга, – просто классика: промотавшийся в дым аристократишка, все достояние которого – меч да траченный молью титул, женится на деньгах преуспевающей вдовушки из мещанского сословия…

– …Каковая вдовушка начинала некогда свою карьеру торгуя направо и налево собственным телом, – в тон ему продолжила Элвис. – С какой стороны ни глянь – совершеннейший мезальянс… Не история, а золотая жила для кумушек из обоих сословий.

– Это точно… – Ему, похоже, пришла в голову внезапная мысль, и сейчас он что-то прикидывал про себя. – Послушай, я вдруг подумал… До полудня бездна времени. А что, если мы поженимся прямо сейчас? По ритуалу любой из умбарских религий – на твой выбор.

– Да, милый, конечно… А по какому ритуалу – мне тоже все равно… Давай по аританскому, благо их храм в двух шагах отсюда.

– Да что с тобой, Эли? Ты вовсе не рада?

– Нет-нет, что ты!.. Просто вдруг накатило предчувствие, очень скверное… как раз когда ты заговорил о женитьбе.

– Чепуха, – твердо отвечал он. – Одеваемся, и вперед; аритане – так аритане. Кстати… твой камень, если я не путаю, сапфир?

– Да, а что такое?

– Пока ты прихорашиваешься, я как раз успею прогуляться через улицу до лавки достопочтенного Чакти-Вари – на предмет свадебного подарка. Время, конечно, неурочное, но за такие деньги, – он подкинул на ладони мешочек с остатками Шарья-Раниного золота, – старикан выпорхнет из постели как вспугнутый фазан…

И тут он осекся, увидав лицо Элвис: та стремительно бледнела, а глаза ее из васильковых сделались черными – один зрачок.

– Нет!!! Тан, милый, не ходи, умоляю тебя!!

– Да что с тобой, маленькая? Это… это опять твои предчувствия? – Она быстро закивала в ответ, не в силах вымолвить ни слова. – Пойми, мне ничто не угрожает – я вышел из игры и просто никому больше не нужен…

– Хорошо, – она уже овладела собою, – пойдем. Но только вместе, ладно? Я буду готова через пять минут. Ты обещаешь, что не станешь выходить из дому без меня?

– Да, мамочка!

– Вот и умничка!

Элвис чмокнула его в щеку и выскользнула в коридор; слышно было, как она отдает какие-то распоряжения недовольно ворчащей Тине. «Браво, господин барон, – мрачно подумал он, – дожили… любимая женщина поведет вас за ручку, обеспечивая вашу безопасность – сами-то вы даже на это уже не способны… Ты и так вышел из игры битым (что никак не способствует самоуважению), но если ты сейчас и впрямь послушно дождешься Элвис, то просто потеряешь право называться мужчиной… Ну а если предчувствие ее не обманывает – тем хуже для них. И пускай цена ему как шпиону пятак в базарный день, но уж третьим-то мечом Гондора он от этого быть не перестал… У него есть Снотворное и мифриловая кольчуга – рискните, ребята! И пусть ваши головы станут моим утешительным призом – настроение как раз подходящее… Тьфу ты! – Он едва не расхохотался. – Кажется, я начинаю всерьез относиться к женским предчувствиям». Окинул взором пустой сад (из окна второго этажа он просматривался как на ладони), совершенно безлюдную Яшмовую улицу с дээсдэшником в полицейской форме… В лавке Чакти-Вари – сторожевые кобры… И что с того?.. «Черт, – успел подумать он, перекидывая ноги через подоконник, – клумбу бы не помять, а то Эли мне за свои левкои голову оторвет…»

…Элвис была уже почти готова, когда уловила краешком глаза движение в саду. С остановившимся сердцем она дернулась к окну и узрела на дорожке Тангорна: тот послал ей воздушный поцелуй, а затем направился к садовой калитке. Шепотом адресовав своему благоверному парочку выражений, более приличествующих ее портовой юности, нежели нынешнему статусу, Элвис с некоторым облегчением убедилась, что барон при оружии и, судя по его походке, явно не склонен разевать варежку навстречу красотам летнего утра. Он настороженно миновал калитку, пересек улицу, обменявшись парою фраз с полицейским, и протянул руку к бронзовому дверному молотку на входе в ювелирную лавку…

– Та-а-а-а-а-ан!!! – прорезал тишину отчаянный крик.

Поздно.

Полицейский вскинул руку ко рту – ив тот же миг барон, судорожно хватаясь за горло, осел на мостовую.

Когда она выбежала на улицу, «полицейского» уже и след простыл, а Тангорн доживал последние секунды. Отравленная колючка, выпущенная из улшитана – маленькой духовой трубки дальнехарадских пигмеев, – вонзилась ему в шею, на палец выше ворота мифриловой кольчуги: извлечь из ножен Снотворное «третий меч Гондора» так и не успел… Барон стиснул до синяков руки пытающейся приподнять его Элвис и с хрипом выдохнул: «Фарамиру… Передай… Сделать…»; силился выговорить что-то еще (на самом-то деле заготовленная им фраза была – «Фарамиру передай – сделать не вышло»), но не хватило воздуха в легких: алкалоиды анчара, составляющие основу пигмейского яда, вызывают паралич дыхательной мускулатуры… Ни выполнить свою миссию, ни хотя бы дать знать товарищам о ее провале барон так и не сумел; с этой мыслью и умер.

…С соседнего чердака наблюдал за этой сценой через затянутую паутиной отдушину человек по кличке Перевозчик – чистильщик из организации Эландара. Он в недоумении опустил свой арбалет, тщетно пытаясь сообразить – кто же это его так ловко опередил?.. ДСД? Для Приморской, 12, слишком уж чисто сработано… А если все это лишь очередная уловка барона?.. Может, для верности все-таки всадить в него стрелу?..