Зинаида Федоровна сидела за столом. Глаза у нее покраснели, но она не плакала. Девушка наклонилась и обняла ее.

-    Простите, - прошептала она. - Простите. Я постараюсь что-нибудь придумать.

-    Ты здесь ни при чем. Неужто я б их бросила. Да я б и не дошла до Наташки, Бог ей судья, ничего б и не знала. Ребятишки бы пропали. Мне обидно, что Мишаня слушается ее во всем, гадину эту, Светку.

-    Любит, наверное.

- Да где там! Он Любашку раньше любил. Со школы. Потом в армию ушел, она, как водится, хахаля завела. Тот ее и обрюхатил. Ну, расписались, как положено. А Мишка мой до того обиду затаил, уехал в Москву, на комбинат устроился, и вот Светку сразу подцепил, она бухгалтершей там была. Погуляли немного, поженились. Она-то в него втюхалась по уши, а он, видать, так Любку и не забыл. Кто ж такое прощает? И детей у нее не просит, и сюда таскается. Семью рушить не хочет, вот и терпит, а она вся в злобе. Обидно ей, поди.

Варе стало даже жалко эту Свету. Хуже нет, чем быть нелюбимой. Каждого может ожесточить. Но в чем-то она не ошиблась: у Вари не было никаких прав на детей. Пока над ней висела проблема с Газиевым, им грозила опасность. Никто не знал, на что он мог пойти, чтобы отомстить. У Вари не было ни жилья, ни постоянной работы, и шансы получить опеку над детьми после суда о лишении родительских прав были ничтожно малы. Поэтому она страшно боялась обращаться в государственные органы: ребят могли забрать в детский дом.

К несчастью, до того, как ей удалось придумать хоть какую-то стратегию, в органы сбегала невестка Зинаиды Федоровны. В понедельник к ним нагрянули представители опеки с участковым. Они осмотрели соседский дом, зафиксировали отсутствие матери и приняли решение изъять детей.

Старушка плакала, умоляла дать отсрочку, Варя уговаривала и требовала, вцеплялась в полицейского, висела у него на руке. Из нее словно вынимали внутренности одну за другой, а она могла только смотреть.

-    Господин полицейский... Начальник... Простите, я не знаю, как правильно... Они под надежным присмотром. Посмотрите, они чистые, умытые... Им здесь лучше, понимаете? Я сама была в детском доме, я точно знаю. Я оформлю все документы.

-    Девушка, отойдите от меня. Не вынуждайте применять силу, - дохнул рыбным запахом представитель правопорядка и облокотился на печку.

-    Послушайте, - Варя кинулась к крупной женщине с тонкими нарисованными бровями. - Они ко мне привыкли. Мы уже учим буквы. Катюш... Вот, букварь, видите?

Она лихорадочно брала с подоконника детские книжки и альбомы с рисунками.

-    Это снеговик, мы рисовали...

-    Что Вы от меня хотите? - дама раздраженно повела плечами: ей явно неудобно было сидеть за столом в тесном зимнем пальто. - У нас есть инструкция. Есть закон. Вы - родственники?

Варя замялась и кинула быстрый взгляд на Зинаиду Федоровну.

-    Да, - кивнула она через мгновение. - Их покойный отец - мой двоюродный дядя. По материнской линии.

-    И как его звали? - полицейский усердно пытался достать ногтем что-то застрявшее между зубами.

-    Так Митька, кто ж его не знал? Эх, до чего душевный мужик был! - торопливо встряла Зинаида Федоровна.

-    Бабуль, кто ж тебя спрашивал? - он извлек-таки кусочек пищи и теперь сосредоточенно изучал его. - Какой Митька, какой двоюродный дядя, когда она сама только что сказала, что детдомовская!

- Жеглов паршивый, - проворчала старушка.

-    Что?! - блюститель порядка выпрямился и вытер пальцы о штаны.

-    Ничего-ничего, - Варя на всякий случай загородила собой бабу Зину. - Куда их теперь?

Дама за столом лениво перелистала документы.

-    Младшего в дом малютки, девочку - в детский. Все, как положено.

-    Как?! Вы их собираетесь разделять?

-    Такие правила.

Девушка снова подошла к полицейскому, встала на цыпочки и чуть слышно зашептала:

-    Давайте договоримся. Назовите сумму. Я все соберу, - она прижалась к нему сильнее и положила руку на пивное брюшко. - Я сделаю все, что Вы хотите. Абсолютно все.

-    Отойдите, я сказал! - рявкнул тот. - Я женат. И я ничего не решаю. В опеку уже поступило сообщение, мы обязаны его взять в работу.

-    Хотите проблем? - она отшатнулась и уперла руки в боки. - Я устрою! Слышите? Вас всех вышибут пинком под зад! Ясно? Вы хоть представляете, кого я знаю?! Имя Газиева Вам что-то говорит? Он вас раздавит. Всех вас. Вы знаете Петрухина, Соколовского, Абрамяна?! Это все его круг. Понятно?

-    И Путин, конечно, тоже, - женщина продолжала писать, даже не обернувшись на Варю. - Вот он пусть приходит и забирает детей. А сегодня они едут с нами.

И ребят посадили в казенную «газель» и увезли. Прямо так, не дав даже толком одеть: просто завернули Ваню в куртку, как будто с пожара забирали. Катя, увидев, как несут брата, взяла его шапочку и валенки и молча пошла следом, обернувшись и посмотрев на Варю своими черными, полными слез, глазами.

Что было дальше, девушка помнила плохо. Она лежала в темноте и видела перед собой бледное Катино лицо. Страх и обида - вот, что было на нем. Обида.

-    Варюшка, ты не достанешь мне таблетки? Что-то голова кружится.

Ее словно за шиворот вытащили из ямы, в которую она, сдавшись, падала. Она не имела права раскисать. Встать и бороться.

- Иду, Зинаида Федоровна. Сейчас.

Измерила старушке давление, дала лекарства, накормила и уложила спать. Чуть позже, когда она мыла посуду, к дому подъехала знакомая красная машина. Михаил взволнованно вбежал в комнату.

-    Варвара, простите, ради Бога! Мама позвонила, сказала, что тут случилось! Я знаю, это вина моей жены. Клянусь, я никогда ей этого не прощу! Я... Я ушел от нее. Я не смогу быть с ней, зная, что она способна на такую подлость. Прошу Вас, скажите, чем я могу помочь? - он осунулся, глаза лихорадочно блестели.

Она молчала.

-    Мне придется пожить здесь. Я не смогу один снимать квартиру в Москве и, скорее всего, должен буду сменить работу, найти что-то поближе. Зато буду сам помогать маме. Вы извините, я не смогу Вам платить, но Вы можете пока остаться. Вас никто не гонит, и мама относится к Вам очень тепло.

-    Все в порядке. Я рада, что Вы сможете меня заменить, потому что Зинаиде Федоровне нужна помощь. А я здесь оставаться все равно больше не смогу.

Остыв, она осознала, что участковый записал ее паспортные данные и взял показания. Она была в базе. Тем более, сама же и проболталась про знакомство с Газиевым. Нет, если Варя собиралась вернуть детей, она должна была действовать, а не ждать, пока он ее найдет.

Настало время выйти из тени.

Глава 14

Решение подключить Князева к поискам Вари было явно удачной затеей. Паша приехал после работы, чтобы определиться с тактикой. Тот факт, что бывший зять за сутки вытащил на свет всю подноготную Воропаевой, сильно расположил к нему Самсонова. А совместно распитая бутылочка коллекционного «Курвуазье» сделала симпатию взаимной. В конце концов, разве коньяк двадцатилетней выдержки – не достаточное основание для мужской дружбы?

Болоньезе дошел до кондиции: спиртовая нотка ушла, оставив терпкое послевкусие. По правилам стоило бы дать блюду настояться, - часа два, не меньше, - но кухня уже наполнилась теплым духом пряных трав, дразнящим и аппетитным. И Саша накрыл на стол.

Хендрикс воодушевленно встретил Пашу, смачно внюхавшись в его штанину.

 - Что это с ним? – удивился Самсонов.

 - У меня тоже собака дома. Овчарка Дана.

Действительно, на темных джинсах белели прилипшие волоски.

 - О, барышня! – с пониманием кивнул Саша. – Теперь он от тебя не отойдет.

 - Да где там! Старый ленивый ламантин, а не барышня, - в голосе Князева послышалась нежность.

Они сели ужинать.

 - Вкусные макароны! – сообщил Паша, заглотив первую пробу. – Это ты помидоры с фаршем так намешал? Отлично вышло. Надо будет тоже сделать. А то все пельмени, вареники…