Она вопросительно подняла брови. Возможно, сейчас он сделает то, о чем потом пожалеет, но после мучительных часов в неизвестности он просто обязан был хотя бы дотронуться до нее. Нежно, едва касаясь, он провел пальцам по ее щеке.

-    Не уходи, - прошептал он, прежде чем прижаться к ее губам.

Через мгновение, словно очнувшись, он отстранился от нее.

-    Прости, я не хотел целовать тебя. То есть хотел, конечно. Но не здесь и не сейчас. Просто мне невыносимо было думать, что я тебя больше не увижу.

Она промолчала и опустила голову. Он бы многое отдал, чтобы узнать, о чем она думает, но Варя не смотрела ему в глаза. Она была тихой всю дорогу домой, когда врач, наконец, отпустил Хендрикса. Держала его на коленях, как ребенка, и тихонько гладила по голове. Он пребывал еще в вялой полудреме, иногда вздыхал совсем по-человечески. И тогда она ласково шушукала, успокаивая его, еле слышно бормотала что-то утешительное.

Самсонов бросал на нее короткие взгляды в зеркало заднего вида. Как так вышло, что именно она потеряла ребенка? Странно устроен этот мир. Почему рожают те, кто этого совершенно не заслуживает? Пьяницы, наркоманки, женщины древнейшей профессии. Те, кто даже не собирается заниматься воспитанием. А прирожденные мамы, которые могли бы отдать тонны нерастраченной любви своему малышу, страдают от бесплодия или кошмара, через который пришлось пройти и Варе.

Ей нужен был мужчина-защитник, который дал бы ей семью и детей. А он? Чертов мямля. Не смог дать отпор Газиеву, а дети... Да, он определенно был не лучшим кандидатом на роль отца.

Вдвоем они дотащили Хендрикса до дома и уложили его на место. Саша подтащил собачью подушку поближе к дивану, чтобы услышать его ночью. Потом они с Варей перекусили, едва перебросившись парой слов, и она ушла к себе. Он лежал без сна на спине, закинув руки за голову, и смотрел, как по потолку двигаются светлые полосы от фар машин. Напряжение еще не до конца отпустило его, поэтому он никак не мог остановить навязчивое мелькание невеселых мыслей.

Внезапно он услышал щелчок дверной ручки и шлепанье босых ног. Варя тихо подошла к нему и остановилась. Ее лицо белело в темноте.

-    Ты ведь не спишь? - спросила она.

-    Хотела проведать Хендрикса? Он спокойно сопит, я слушаю.

-    Нет. Мне надо было кое-что узнать.

- Что?

Она села рядом, и он почувствовал мягкую округлость ее бедра.

-    Почему ты извинился?

-    Когда?

-    В клинике. Почему ты резко отодвинулся и извинился, когда поцеловал меня? Ты жалеешь об этом?

-    Это был случайный порыв. Больше не повторится. Я не хочу к тебе приставать.

-    Почему?

-    Странный вопрос. Из-за того, что с тобой случилось. Я думал, мужчины вызывают у тебя не лучшие ассоциации.

-    Газиев. Не ты. Ты поэтому ведешь себя со мной как с ребенком? Я же вижу, как ты иногда смотришь на меня. А потом снова отталкиваешь.

-    Что ты хочешь мне сказать всем этим?

-    Я не боюсь тебя, Саша. Я тебя не боюсь.

Она наклонилась и поцеловала его. Легонько, мимолетом. Какое-то время он колебался, а потом все же приподнялся к ней навстречу и ответил. Теперь это был глубокий, жадный поцелуй, ласка, которую он давно лелеял на задворках сознания.

Ее кожа источала тонкий запах чего-то знакомого, сладкого. Молока и лаванды. Она была такой нежной, мягкой, что ему хотелось ощупать каждый сантиметр ее тела. Он старался держать себя в руках, но она с такой готовностью отвечала ему, так самозабвенно перебирала его волосы, что он не смог устоять. Отбросив доводы здравого смысла, рывком прижал ее к себе, и, прерывисто вздохнув, запустил руку под ее пижамную футболку. На этом башню ему сорвало окончательно.

Глава 9

Неизвестно, чем закончился бы тот безумный вечер, если бы не Хендрикс. Он вдруг начал тяжело дышать, и Варю словно окатило холодной водой. Она собиралась просто поговорить, выяснить, как относится к ней Самсонов, но события вышли из-под контроля.

Никогда еще она не испытывала такого накала чувств. От его горячих ладоней все плавилось у нее внутри, живот наливался свинцом. Если первая влюбленность была больше платонической и рассыпалась в прах при первом испытании физиологией, то сейчас прикосновения только подкинули дров к тем редким искрам, что время от времени вспыхивали между ними.

С трудом оторвавшись от Саши и радуясь, что темнота скрывает ее смятение, Варя опустилась на пол к собаке. Хендрикса еще мотало немного, он сел и хрипло дышал, высунув язык.

 - Может, хочет гулять? – Самсонов звучал скрипуче.

 - Наверное, - она тоже едва узнала собственный голос. – Вынесем его?

 - Я сам. Мне надо остыть, а ты пока иди к себе и закрой дверь покрепче.

 - Хорошая мысль.

Все ее существо стремилось закончить начатое, тело не успело остыть. Но отголоски разума уже проникали в сознание. Она не собиралась вешать на него новые неприятности.

Из того, что она успела понять в этой жизни, Варя сделала следующий вывод: мужчина мог хотеть либо необременительную связь, либо жену и семейный очаг. И она не вписывалась ни в одну нишу. Отягчающие обстоятельства в лице Газиева висели над ней дамокловым мечом, а семейный очаг... Ребенка родить она уже пробовала однажды, а попытки готовить едва не закончились пожаром. Конечно, Самсонов ей нравился, и именно поэтому она не хотела усложнять ему существование. Даже если ей еще не одну ночь придется лежать в пустой кровати и изнывать от желаний, которые он пробудил.

Вероятно, Саша был с ней солидарен, потому что умчался на работу, пока она еще спала. И Варя последовала его примеру: решила сублимировать вчерашнюю незавершенность в творчество. Ей не давала покоя одна из композиций Самсонова. Он придумал гитарное соло, черновой вариант для песни, но вышла какая-то мозаика из хороших отрывков. Не было цельности, не был единой линии, не было текста. И она решила это исправить. Сделать новогодний подарок. Все равно больше дарить было нечего.

Она взяла блокнот, надела наушники и ушла в работу. Почему-то с текстом ей лучше работалось не на компьютере, а вручную: печатание убивало вдохновение. Исчеркав не один лист и закидав стол скомканными бумажками, Варя остановилась на более или менее сносном варианте. Когда внутренние ресурсы были истощены окончательно, она сделала себе чая и пару бутербродов. К плите она приближаться больше не рисковала.

Ей недоставало праздничного настроения. Они ни разу не обсуждали планы на новогодний вечер. Она даже не знала до сих пор, останется ли он дома. С таким кругом общения у него наверняка было полно вариантов. А им с Хендриксом выбирать не приходилось. К утру пес выглядел значительно лучше, был бодр и даже принес ей свой изжеванный и обслюнявленный теннисный мячик.

Она взяла на себя смелость заглянуть в кладовку: в углу пряталась большая искусственная ель. Чихая от пыли, Варя вытащила символ торжества в гостиную, как могла, вытерла влажными тряпками и расправила проволочные ветви. Украшения у Саши хранились скучные: видимо, купил один раз набор красных шариков. Только несколько отдельных коробочек, - чьи-то подарки ручной работы. Она развесила гирлянду из лампочек и все, что смогла найти. Эх, видел бы он ее домашнюю елку! Хрустальные ангелочки, стеклянные, словно покрытые инеем, фрукты, большой деревянный Щелкунчик, лебеди, а еще самовар с тоненькими ручками и крошечным краником. Каждый год она покупала несколько самых красивых игрушек, постепенно набрав целую коллекцию. Жаль, теперь ее никто не оценит.

На дне ящика валялись белые и серебристые фломастеры для стекла. Некоторые совсем высохли, рабочим оказался только один. От желания сотворить что-нибудь новогоднее у Вари зачесались руки, и на больших окнах гостиной она нарисовала целый заснеженный городок с домами, деревьями, птицами и высокой часовой башней. Когда последний маркер приказал долго жить не в пример ее вдохновению, она взяла ножницы и приступила к снежинкам. Через пару часов остановиться все же пришлось, потому что кончились окна и чистая бумага.