— Как давно я не видел небо! — воскликнул Максим, стараясь перекричать рокот механизмов. — А ведь оно прекрасно! Великое и непостижимое творение; даже эта железка не в состоянии его поглотить.

Они пошли вдоль стены и вскоре добрались до люка. Открутив вентиль запорного механизма, Максим и N459S17 проникли внутрь и оказались в служебном коридоре. После улицы он показался гробом — столь тесно тут было. Максим закрыл люк, и тот, грозно лязгнув железом, оставил людей в темноте, едва рассеиваемой жёлтыми промышленными лампами. Немного побродив среди внутристенных коммуникаций «Пожирателя», нашли съёмную панель, через которую выбрались в огромную, роскошную залу. Пол устилал мягкий красный ковёр, на потолке висели хрустальные люстры, стены украшали картины великих художников прошлого, а по углам стояли вазы и гипсовые статуи.

— Ну как тебе? — спросил Максим. — Тут всё принадлежит Главному.

В поисках кабинета Главного, они брели по коридору мимо просторных комнат, уставленных предметами роскоши и произведениями искусства. Хотелось всё рассмотреть и всё потрогать, но вначале надо было закончить дело, ради которого пришли. Навстречу просеменили три горничные в белых передниках. Лица их скрывали одинаковые улыбающиеся маски. От этих картонных улыбок N459S17 аж передёрнуло. Такие же маски были и у остальной прислуги.

— Они отказались даже от лиц, — пояснил Максим. — Прислуге лица не полагаются.

Вышли на полукруглую террасу с мраморной балюстрадой. В безоблачном небе по-прежнему светило солнце, было жарко. Воздух пах морем, а лёгкий бриз ласкал лица. Перегнувшись через ограду, N459S17 обнаружил, что отсюда не видно ни труб, ни железных зданий, а внизу до самого горизонта тянулась ровная белая пелена.

Огромная дверь вела с террасы прямо в кабинет, и приятели вошли туда. Посреди комнаты располагались массивный дубовый стол и роскошное кресло, за которым висела картина с изображением отца, обнимающего вернувшегося сына. На столе стоял ноутбук. Максим включил его, но зайти в систему не получилось.

— Проклятье, тут пароль! — выругался он.

— И что делать?

— Дождаться Главного, чтоб он сам включил — иного выхода нет.

Долго ждать не пришлось: скоро в кабинет вошёл человек. Мужчина невысокого роста, в очках в дорогой оправе был совсем не похож на тех, кого N459S17 видел на других этажах. Наряд его составляли белые бриджи, гавайская рубаха навыпуск и кроссовки, а держался он свободно и непринуждённо, чем кардинально отличался, не только от рабочих и служащих с нижних этажей, но и от руководителей, привыкших следовать многочисленным нормам и инструкциям. Когда N459S17 думал о том, кто такой Главный, ему представлялся большой, грозный начальник, держащий в мощном кулаке бразды правления. Этот же человек ни на какого Главного похож не был: он выглядел слишком просто и незамысловато.

— Не ожидал вас здесь встретить, — небрежно бросил вошедший, ни капли не удивившись присутствию посторонних. Он по-хозяйски сел в кресло и уставился на незваных гостей.

Те переглянулись.

— Ты нас видишь? — спросил Максим.

— Разумеется, вижу, к чему глупые вопросы?

— Но как?

— А ты как думаешь?

— Ты вне системы… — догадался Максим. — Как и мы. Ты же Главный.

— Верно! — кивнул человек, а затем добавил скучающим тоном. — Так и будем стоять? Чего хотели-то? Ещё глупые вопросы имеются?

— У меня много вопросов, — сказал N459S17, с любопытством изучая мужчину в гавайской рубахе. — Что это за место, зачем оно нужно? Ты его создал? Как мы сюда попали, и для чего мы здесь?

Главный крепко задумался.

— Не так просто ответить на твои вопросы, часть из которых вообще не имеет смысла, но я постараюсь. Я не создавал «Пожирателя», его породили законы мироздания, если хотите, движущая сила истории. А зачем? Зачем светит солнце? — жестом руки Главный указал в сторону террасы, откуда в широко распахнутые двери лились тёплые лучи. — Зачем растёт трава? Как на это можно ответить? «Пожиратель» существует, потому что существует, и поглощает всё вокруг, потому что не может этого не делать.

— Но должен же быть смысл во всём этом! — настаивал N459S17.

— Смысл, — передразнил мужчина в гавайской рубахе. — Смысл — это наша с вами выдумка, фикция, ошибка мозга, ибо только там он и существует.

— Хватит разглагольствований, — прервал его Максим, — мы тут не за этим, нам нужно…

— Успокойся, я прекрасно знаю, что вам нужно, — перебил Главный. — Но вы опоздали: ту женщину, чьё дело вы хотите удалить из базы, двое сотрудников службы безопасности уже ведут, чтобы выкинуть вон. Но не расстраивайтесь: вы всё равно ничего не добились бы. Потому что проблема не в файле на жёстком диске и не в подписанной бумажке, всё кроется здесь, — Главный постучал по лбу указательным пальцем, — в нашем сознании. Вы стали свободными не тогда, когда подписали документ об увольнении, а когда позволили себе стать свободными, а она не позволила, и так и осталась в плену страха. Удалив личное дело, вы бы ничего не изменили.

— Так останови это! — воскликнул N459S17, — Ты же можешь, ты — Главный. Отдай приказ своим людям.

— Слишком многого просишь. «Пожиратель» — отлаженный механизм, и всё тут должно действовать, как часы. Можно, конечно, и самовольно двигать стрелки, вот только что из этого получится? Если уж по-честному, я тут вообще мало на что влияю. Всё решает механизм, он просчитывает варианты и выдаёт нужный результат, а механизм стоит на нерушимом: воле к жизни, алчности и самолюбии рода человеческого. И покуда они не исчезнут, всё будет именно так, как есть. А они не исчезнут, ибо такова суть всего живого. А я… я просто наблюдаю и пользуюсь тем, что мне даётся.

— И тем не менее, ты можешь это сделать, — в голосе N459S17 зазвучали железные нотки. — Если в механизме нет смысла, значит, и нарушение его работы ничего не значит.

— Нет, не могу, — Главный изобразил на лице сожаление, — все мы в определённой мере заложники ситуации: мы делаем те или иные вещи, потому что не можем их не делать, потому что это продиктовано кучей факторов, о которых сами не знаем. Вот и мои действия — лишь следствие многих причин. Ровно, как и твои, и всей той массы народа, что копошится там внизу.

— Я могу тебя просто убить и сделать всё сам, — сказал N459S17.

— Можешь, — равнодушно развёл руками Главный, — а толку? «Пожиратель» работает без моего участия, он завязан на огромном количестве людей, которые привыкли изо дня в день выполнять определённые обязанности, они даже не представляют, что можно иначе, в их голове нет иных мыслей, кроме как ходить на работу в надежде получить премию или повышение. Каждый из них мелок и незначителен, но все вместе они составляют могучую, автономную силу, движимую общей волей. Устранишь меня — на моё место придут другие, а «Пожиратель» этого даже не заметят.

— Так или иначе, я тебя убью, — N459S17 был непреклонен, — убью за все те страдания, что ты доставил людям и миру.

Главный ехидно прищурился:

— Обычно ты убивал по другой причине, откуда такая вспышка альтруизма? Думаю, ты просто пытаешься ощутить свою власть над окружающим миром и над самим собой. Вот только это всё тщетно, ибо нельзя ощутить то, чего у тебя нет и быть не может.

— Разве я когда-то убивал?

— А ты вспомни.

N459S17 стал напрягать мозги, пытаясь заглянуть в прошлую жизнь, и постепенно перед глазами начали всплывать отчётливые картины: окровавленный молоток в руке, разбитые головы, перерезанные глотки, бездыханные тела.

— Ты лжёшь! — N459S17 метнул в собеседника ненавистный взгляд. — Я убивал, чтобы спасти их. Только я им мог предложить реальную помощь. Они приходили и жаловались на жизнь и на судьбу, они желали умереть, но не решались это сделать. И тогда они ехали со мной в лес, зная, что там всё закончится.

— Ошибаешься, — рассмеялся Главный, — Ты убивал, потому что я тебе приказывал.

— Снова враньё!

— Ну же, вспоминай. Вспомни того странного типа, который подошли однажды вечером и предложил работу, вспомни, кто тебя отмазывал на заводе, когда ты прогуливал смены. А те суммы, которые появлялись на твоей банковской карте? Откуда они?