Свист — и голова слушателя, неуверенно покачнувшись на плечах, слетает на землю под отчаянный вой Вейды Бесфамильной. Вступает в действие закон Йонты — энергия упокоенного объекта некромагии преобразуется в нулевую и уходит в землю без следа. Оракул, лишившись источника силы, оседает на пол своего дома, как мешок с песком, без возможности даже двинуться с места — с исчезновением ее защитного шара нерассеянные проклятья вплотную подступили к своему создателю, и только наспех слепленный защитный контур мисс По не позволял преступнице отправиться вслед за Тимеем. Секунду спустя две ведьмы выходят из-под купола над домом Вейды и в последний раз закрепляют плетение, чтобы до прибытия Магической Охраны ничего не рухнуло.

— Все, — выдохнула Оливия, без сил садясь в сугроб. Мисс Плам плюхнулась рядом, бледная и встрепанная. Боги, как утомительно спасать мир, пусть даже и не весь, а только небольшую часть. Оливия с тоской подумала, что придется еще и общаться с Охраной, и совсем чуть-чуть, вот буквально капельку захотела, чтобы один определенный демон явился сюда и все разрулил на месте. Он хорош в таких делах, этот демон…

Затем полусестры По-Плам переглянулись и с ужасом просипели:

— Дая!!!

И тут из леса послышался треск.

Ну вот какого барабая нас опять понесло через Коналл?! А я знаю — так было быстрее, вот и… добегались. Мы едва пересекли западную границу селения и галопировали через центральную площадь, где вокруг расставленных прямоугольником мангалов с ароматным шашлыком собралось едва ли не все немногочисленное население, когда покров магии разума вдруг спал, слился на землю, как вода из перевернутого ведра. Только что из-за него было трудно дышать, а теперь свежий, хрусткий от мороза воздух рванулся в легкие с такой силой, что от него закружилась голова. Ерш от неожиданности коротко взвыл и затормозил, оставляя когтями глубокие борозды в брусчатке. Я запоздало вспомнила, что сегодня пятница, общинный день, покрутила головой в поисках церкви — вот она, родимая, еле разглядишь в сгущающихся сумерках. А вообще, картина маслом — стоим мы с Ершем, посреди площади, аки памятник Ленину, видок у обоих такой, что в гроб и то краше кладут, земля вибрирует, в небесах вообще черт знает что творится, то ли салют, то ли бомбежка, жареным мясом вкусно пахнет… А вокруг оборотни. Много оборотней. Мужчины, женщины, детишки с выпученными от восторга глазками. И мы. И они.

И тишина-а… Долгая такая, вдумчивая, нехорошая. И длилась она ровно до тех пор, пока блуждающая искра осознания не коснулась одного продвинутого мозга, породив на свет порядком поднадоевшее:

— Железный Пес!!!

Вся община синхронно сделала два шага назад, детей пришлось тащить на буксире.

— Недоведьма! — представилась я, оскалившись.

Еще шаг назад. И тут откуда-то из толпы донеслось недоверчивое:

— Ерш?

Оборотень подо мной сорвался с места, одним прыжком перемахнул через головы сородичей и так припустил в сторону дома Вейды, что ветер в ушах засвистел. Мать моя волшебница, да я на Снежном Духе так не каталась! А потом до меня дошло — если мы и выберемся из этой заварухи живыми, Ерш по-прежнему будет в беде. Я поплотнее прижалась к металлической холке и выбросила эти мысли из головы — там, куда мы направлялись, развернулось нешуточное сражение. Уже отсюда был виден сверкающий золотистый купол ловушки, в который, как зубастые черные жуки, бились некромагические заклинания, а земля уже не вибрировала, а содрогалась от ударов. Один был таким сильным, что едва не сбил нас с ног, а потом все резко стихло — так, что тишина показалась оглушающей. И если бы кто-нибудь спросил меня, зачем мы неслись туда, где от нас обоих не было бы никакого толка, я бы затруднилась не только ответить, но и вообще задуматься над этим вопросом.

Когда мы, продравшись через редкий кустарник, буквально вывалились во двор дома Вейды, все уже было кончено. Матильда и Оливия лежали в снегу, как две выброшенные на берег рыбы, и встретили наше шумное появление совершенно ошалевшими взглядами.

— Что…все? — спросила я, благоговея перед колоссальной конструкцией купола, — Это как?

— Все. Как-то так. Твою ж мать… — ругнулась мисс Плам, вставая и подавая руку Оливии, — Вам куда бежать сказали?

— Вы мои матери, — ноги и руки вдруг отказались цепляться за Ерша, и я кулем свалилась в порядком растоптанный сугроб, чуть не взвыв от боли — сломанная нога, потеряв поддержку адреналина, дала о себе знать. Тетушки, забыв об усталости, подлетели ко мне, констатировали перелом и великодушно запретили двигаться с места до прибытия Охраны. Ерш валялся рядом со мной, брюхом кверху, и всем видом давал понять, что вот-вот загнется в муках.

— Молодец, — мисс По погладила задранную лапу оборотня и присоединилась к лежачей забастовке, а за ней и Матильда. И лежали мы вот так, любуясь темнеющим небом, и не было никакого желания когда-либо в жизни шевелить хотя бы пальцем, но… Долг звал.

Матильда расстегнула воротник плаща, сняла шарф и пробежалась пальцами по шее — на коже тут же проступил малиновый грифон-метка Магической Охраны.

— Ерш, я понимаю, что ты без сил, но лучше превратись до того, как они прибудут, — она осмотрела место событий, старательно не глядя в глубину купола, на застывшую в сидячем положении Вейду и мертвого Тимея, — Черт, пророчество Железного Пса!

— Погоди, — миссмистер сделала рукой «штопор», ловко схватила вылетевший из дома свиток, продемонстрировала подруге и бесследно его сожгла. Я не совсем поняла, зачем, но им ведь виднее.

— Я тебя обожаю, — кивнула Матильда, проводя соответствующие манипуляции с верблюжьей косточкой, — Ну, вызываем… Watashi no Mamoru! Побольше Черных Ловцов и лекаря, пожалуйста, есть раненые.

Ах, с каким наслаждением распекала мисс Плам прибывших на вызов ворлоков из Магической Охраны! Любо-дорого смотреть! Шестеро взрослых мужчин под предводительством сурового и преждевременно седого Игоря Линсева, бывшего начальника Матильды, только успевали втягивать головы в плечи, когда на них обрушивался ураган словесного гнева Княгини Ветров. А главное — и возразить-то нечего, оставалось только молча работать и скрипеть зубной эмалью, хотя некоторые умудрялись еще и как-то странно коситься на меня. Жуть.

— Ну что, ребятки — разделяем и властвуем, да? С упором на «разделяем»! Отфутболить — иначе и не скажешь! — человека, за которым «хвост», только потому, что он — не человек, не разобравшись даже в деталях — это что, нормально?! Знать, что где-то полная задница, и не шевельнуть мизинцем, рассиживаясь в своих кабинетах — это что, охранять закон и порядок?! Шутить изволите, господа?! Пинком послать без единого вопроса! МА-ЛАД-ЦЫ! Родина вами гордится, особенно вот этот человеческий элемент — Вейда, подними глазки на господина начальника! Покажи, как довольна его работой! И вот тот, в углу, тоже бы гордился, да нечем — голову потерял от радости, что такие бравые мужчины защищают покой мирных жителей!

Пристыженные ворлоки бросали на нее полные ненависти взгляды.

— И не надо так коситься, мне от этого щекотно! Ой, Вилли, ты таки погляди и слезно возрадуйся — меня сейчас будут бить за правду!

— Да уймитесь вы уже! — не выдержал один из охранников, бережно упаковывая набор кроваво-красных восковых карандашей, — То, что вы когда-то тоже были в Охране, не дает вам права…

Что ж, самоубийцы встречаются везде.

— Ах так! — фыркнула Матильда и набрала в легкие побольше воздуха, — Бюрократы! Крючкотворцы! Трусливые щенки! Штабные тараканы!..

Список эпитетов пополнялся все более забористыми выражениями, пока на «плоскозадых кабинетных евнухах» терпение Линсева не дало трещину. Он оторвал голову от недописанного рапорта и гаркнул во всю мощь командирских легких:

— Плам!!! …, … в …, и … на …!!!

Я лингвистически восхитилась, мисс По приподняла бровь, а Ерш вообще впал в стазис, сраженный столь изящной словесностью практически наповал. Мисс Плам уперла руки в боки и вдруг улыбнулась: