— Почему мне всегда приходится бегать за вами? — непонятно у кого спросил учитель.
Я услышала тихий смех и с удивлением поняла, что смеялся Мэрдок.
Хоторн поднял покрасневшие ладони от усыпанного осколками пола. На потрескавшемся мраморе остались оттиски его рук. Как и мои. Как и Криса и всех тех, кто был сегодня в этом зале. Кто участвовал в новом ритуале.
— И пусть потомки гадают, что здесь произошло и почему вместо отпечатка руки в одном месте оттиск железный клешни, — произнёс Альберт и тоже рассмеялся. Его смех, как всегда, напоминал смех сумасшедшего, правда, сегодня это уже никого не пугало.
Дополнительное задание, не обязательное к исполнению
— Вы уверены, мысс Ывыдель? — в третий раз спросила Аньес. А я в третий раз посмотрела на колье в её руках. Алые рубины прекрасно сочетались с моим персиковым платьем. Раньше моим единственным украшением был пояс с компонентами, сейчас без него я чувствовала себя раздетой.
Я перевела взгляд на язычок огня, что танцевал в свече. Но пламя осталось равнодушным к моей внутренней мольбе.
— Мысс Ывы?
— Уверена, Аньес.
Я взяла из шкатулки кольцо — подарок бабушки и надела на палец. Матушкина горничная застегнула колье на моей шее.
Теперь я могла носить любые украшения. Слабое утешение. Вряд ли стекляшки смогут когда-нибудь заменить магию. Как сказала несколько дней назад Гэли, если бы сейчас кто-то предложил ей тот же выбор: сила в обмен на закрытие разлома, она бы не за что не согласилась. И я тоже.
— Иви, поторопись, — сказал заглянувший в будуар Илберт. — Папенька уже копытом бьёт, словно племенной жеребец. — Брат закатил глаза. — Первый приём у князя, а мы опаздываем.
— На такие приемы принято опаздывать, — проговорила я, поднимаясь и натягивая перчатки.
— Вот-вот, — брат подал мне руку, — поэтому маменька само спокойствие.
На пороге комнаты я оглянулась. Аньес задувала свечи. Показалось или пламя все же дрогнуло, когда я мысленно потянулась к нему? Показалось…
Экипаж невыносимо трясло. Я устроилась напротив матушки, которая то и дело отодвигала занавеску и выглядывала в окно. Льеж не спал, Льеж был взбудоражен, Льеж праздновал возвращения государя из многолетнего затворничества.
— Объявление о помолвке появится на странице Льежского глашатая через два дня, а до тех пор будь добра, веди себя прилично.
— Сибил, — покачал головой папенька.
— Стало быть, после объявления Иви может забыть о приличиях? — иронично уточнил брат.
— Прекрати, — осадил его папенька, а маменька тем временем продолжила:
— Максаим, она иногда так смотрит на этого Муньера, что мне хочется хлопнуть её по голове веером. А ещё лучше окатить водой. — Она вздохнула. — Я хотела объявить о помолвке на дни Посвящения Дев в начале лета, но эта дата оказалась занятой. Ты только подумай, Максаим, занятой! — Она снова выглянула в окно, и со вздохом добавила: — Как хорошо, что ты не успел объявить о помолвке с Хоторном, только скандала нам и не хватало.
Ильберт едва заметно улыбался. Все случившееся заставило маменьку на какое-то время забыть о матримониальных планах на его счёт.
Доехали мы быстро, дольше стояли в очереди из таких же экипажей, полностью занявших подъезд к дворцу. Никто не отважился отклонить приглашение государя. Никто не решился пропустить событие года. Дворец сиял, как куст кинила, облепленный светлячками, сиял, как мрамор в зале стихий. Странно, несмотря на потерю магии, я редко вспоминала о том, что произошло в первом порте.
— Улыбнись, Иви, — попросил брат, когда мы вошли в главный зал, — праздник же.
Да, праздник чувствовался во всём, в бокалах с искрившимся шампанском, что разносили официанты, в нарядах придворных дам, в блеске драгоценностей, в смехе, в пламени свечей…
В толпе придворных я увидела Кристофера и сожаления, что терзали меня едва ли не ежечасно, тут же исчезли. Так всегда бывало, стоило увидеть своего рыцаря.
— Ивидель, — укоризненно произнесла маменька, пока отец и брат здоровались с Крисом. Потом отец подал руку маменьке и та, бросив на меня предупреждающий взгляд, последовала за мужем, то и дело кивая знакомым м.
— Считаешь дни до свадьбы? — спросила появившаяся Гэли.
— Мне бы до помолвки дожить, — бросив взгляд на брата, ответила я и, понизив голос, добавила: — Особенно в свете того, что с точки зрения богинь, мы с Крисом уже женаты.
Гэли тихонько рассмеялась. Она выглядела куда лучше, чем тогда запретном городе. На щеках румянец, глаза блестят.
— Будь воля маменьки, мы бы ждали до лета, до дня посвящения богиням, но, слава девам, он оказался занят. Как сказали матушке в редакции глашатая, кто-то ещё не менее родовитый решила объявить о помолвке в этот день.
— И я даже догадываюсь кто, — со смешком сказала подруга, и мы бы посмотрели на князя. В данный момент государь торжественно жаловал титул барона никому неизвестному молодому человеку с железной рукой.
— Бастард Астеров получает баронство, — сказал Илберт. — Что-то я не вижу особой радости не родовитых лицах.
— То ли ещё будет, когда они узнают, что он получил не только титул, ну и руку самой завидной невесты Аэры. — Мы посмотрели на Дженетт, которая мастерски делала вид, что ей нет никакого дела до Альберта, почти также мастерски, как я. — Боюсь, наших аристократов ждут потрясения.
— Интересно, как они как она объяснит это своим подругам вроде Мерьем?
— Волей отца? — предположила я. — Или внезапно свалившимся на барона Альберта Бастера благоволением князя?
— И только мы будем знать правду, — согласилась подруга, — во всяком случае, я никогда не забуду её лицо, когда она бросилась на помощь твоему кузену. Сама не забуду и ей не дам. — Улыбка Гэли стала ироничной.
— Я вас оставлю на одну минуту? — спросил вдруг Илберт.
— Конечно, — ответила я, как и брат, глядя на хорошенькую графиню Тинто.
Мой спутник бросил на Гэли рассеянный взгляд и поспешил к девушке, засвидетельствовать свое почтение.
— Графиня Астер вряд ли одобрит подобный Союз, — покачала головой подруга. — Тинто недавно овдовела.
— Вряд ли дойдёт до какого бы то ни было одобрения, — сказала я, — маменька убьет его раньше, когда узнаёт, что он оставил меня на тебя. Хотя ещё час назад клялся, что ничего подобного не случится.
— А мы ей не расскажем. — Подруга раскрыла веер. — Кстати, папенька просил кланяться в графу Астеру, на днях они собираются обсудить создание новой железнодорожной ветки на Тиэру.
Дворецкий громко объявил о прибытии послов доброй воли с Тиэры. На миг в зале установилась тишина, а потом все разом заговорили. Это походило на приливную волну, что бежит до берега и разбивается о камни.
— Многие до сих пор не верят, что разлома больше нет. — Гэли покачала головой, когда официант предложил ей шампанского.
— Поверят, когда увидят это, — я указала рукой на железную кошку, что следовала за Вьером. Бывший сокурсник входил в посольскую делегацию. Пара дам воспользовалась случаем и потеряла сознание, осев на руки к «нужным» кавалерам.
— Я рада, что он выжил, — сказала подруга.
— Я тоже, — ответила я, глядя на сопровождающую теэрца Мэри. Девушка явно чувствовала себя неловко. А ещё она была жутко напугана окружающим великолепием и боялась поднять взгляд от пола.
— Как матушка? — спросила я, вспоминая рыжеволосую.
— Уже лучше, — Гэли вздохнула, — уже не просит поминутно прощения за то, что натворил демон, но всё ещё не решается выйти в свет.
И я её понимала, особенно после слухов о побеге с лакеем.
— Папенька её не торопит, он просто рад, что она дома. Да и я тоже.
Почти все, кто был пленником запретного города, вернулись домой. Говорят, не обошлось без конфузов. Кое-кто, лишившись второй половины, умудрился вступить в брак заново, а кое-кто успел при живом отце даже растратить наследство.
— Да уж, — проговорила я, испытав смешанные чувства. Закрытие разлома было правильным, было необходимым, — так утверждал разум, а сердце продолжало тосковать по пламени.