2. Власть налагать епитимии на некоторых кающихся и как бы связывать их на время своими запрещениями Церковь получила от самого Господа вместе с тем, как получила от Него власть и отпущать грехи. Ибо Господь сказал св. Апостолам, а след., и их преемникам, не только: елика аще разрешите на земли, будут разрешена на небесех, но и: елика аще свяжете на земли, будут связана на небеси (Матф. 18, 18),·— не только: имже отпустите грехи, отпустятся им, но вместе: и имже держите, держатся (Иоан. 20, 23). Св. Апостолы, действительно, и пользовались этою властию. Так св. Павел, услышав о появившемся между коринфскими Христианами кровосмеснике, и желая его уврачевать, подвергнул беззаконника самой строгой епитимии, повелел отлучить его от Церкви, предать таковаго сатане во измождение плоти, да дух спасется (1 Кор. 5, 1–5), — и потом, когда епитимия произвела спасительное действие и виновный покаялся, простил его и заповедал Коринфянам снова принять покаявшегося в церковное общение (2 Кор. 2, 6–8).

3. Св. Церковь, по преемству от св. Апостолов, также употребляла епитимии с самого начала своего существования. Это известно:

а) Из свидетельств св. Иринея, Тертуллиана, Киприана [1399] и постановлений Апостольских [1400].

б) Из чина общественного покаяния, существовавшего в древней Церкви. По этому чину кающиеся подразделялись на четыре класса, из которых каждый стоял под особенною епитимиею: на класс плачущих, которые не имели права присутствовать при общественном Богослужении, и находились распростертыми на паперти церковной и с плачем просили входивших в храм молиться за них Богу; на класс слушающих, которым дозволялось входить в притвор церковный и участвовать в слушании св. Писания и поучений, пока совершалась литургия оглашенных; на класс коленопреклоненных, входивших в самый храм и присутствовавших при богослужении несколько долее, но обыкновенно стоявших на коленах у дверей храма; и на класс купностоящих, которые стояли вместе с верными в продолжении всей литургии, но не могли участвовать с ними в причащении св. Христовых таин [1401].

в) Из многочисленных правил, соборных и отеческих, касательно разного рода епитимий, их свойств, степеней, перемен и под. [1402].

Епитимии, хотя, по существу своему, суть наказания, но, по значению, наказания только исправительные, врачебные, отеческие (παιδεία), точно такие, о каких говорит Апостол: егоже любит Господь, наказует (παιδεύει) (Евр. 12, 6), и в другом месте: от Господа наказует (παιδευόμεθα), да не и с мiром осудимся (1 Кор. 12, 32). А отнюдь не наказания в собственном смысле (τιμωρία), как учит римская Церковь, которые будто бы должен временно понести кающийся грешник, чтобы удовлетворить за грехи свои оскорбленной правде Божией [1403]. Короче: епитимии — врачевства от грехов, а не вознаграждения, не удовлетворения за грехи вечной правде [1404].

I. В доказательство первой мысли, определяющей истинное значение епитимий, призываем во свидетели:

1) Св. Апостола Павла. Он, как мы видели, наложил тяжкое наказание на коринфского кровосмесника, которое сам же назвал епитимиею, — повелел отлучить такового от Церкви, предати сатане во имождение плоти… с какою же целию? Да дух спасетися (1 Кор. 5, 1–5). И потом, как только заметил, что епитимия произвела в грешнике скорбь, раскаяние, тотчас снял ее (2 Кор. 2, 7). След., Апостол наказывал не для того, чтобы собственно наказать и чрез наказание удовлетворить правде Божией, а чтобы исправить, и когда врачевство благотворно подействовало, отнять его, именно потому, чтобы дальнейшее употребление его, как уже излишнего, вместо пользы, не причинило только вреда больному, да не како многою (чрезмерною) скорбию пожерт будет таковый (2 Кор. 2, 7) [1405].

2) Правила св. Соборов, вселенских и поместных, и св. Отцов. Из этих правил с непререкаемою ясностию видно: а) что. древние учители церкви если считали епитимии за наказания, то за наказания только исправительные, и прямо называли их духовными врачевствами; б) что, налагая епитимии на грешников, не о том заботились, липе бы только справедливо наказать, одного больше, другого меньше, по мере преступлений каждого, для надлежащего удовлетворения правде Божией за грехи, а чтобы именно приспособить епитимии, как врачевства, к свойству и степени духовных болезней; в) что единственною целию епитимий пред Богом и пред Церковию признавали не какое–либо удовлетворение правде Божией за грехи а только уврачевание грешников, предохранение их от грехов на будущее время; г) что, потому, не дожидались непременно, пока грешник понесет сполна определенное ему наказание, и таким образом удовлетворит правде Божией, а, напротив, если замечали благотворное влияние этих наказаний на грешника, уменьшали их, сокращали время епитимий или даже совсем снимали их; д) что, наконец, епитимии налагали не за все грехи, а только за некоторые важнейшие, и след., вовсе не считали епитимий за удовлетворения правде Божией: иначе такого удовлетворения, хотя в различной степени, надлежало бы требовать за каждый грех, большой или малый. Вот некоторые извлечения из означенных правил:

«Приявшие от Бога власть вязать и решити должны рассматривати качество греха, и готовность согрешившего ко обращению, и тако употребляти приличное недугу врачевание, дабы, не соблюдая меры в том и в другом, не утратити спасения недугующего. Ибо не одинаков есть недуг греха, но различен и многообразен, и производит многие отрасли вреда, из которых зло обильно развивается, и далее распространяется, доколе не будет остановлено силою врачующего» — (VI всел. прав. 102; снес. I всел. пр. 12; Анкир. пр. 5; Карфаген. 52).

«Почему духовное врачебное искусство являющему подобает, во–первых, рассматривати расположение согрешившего и наблюдати, к здравию ли он направляется, или, напротив, собственными нравами привлекает к себе болезнь, и како между тем учреждает свое поведение: и аще врачу не сопротивляется, и душевную рану чрез приложение предписанных врачевств заживляет: в таком случае по достоинству возмеревати ему милосердие» (там же; снес. Васил. вел. прав. 3).

«Ибо у Бога и у приявшего пастырское водительство все попечение о том, дабы овцу заблудшую возвратити, и уязвленную змием уврачевати. Не должно ниже гнати по стремнинам отчаяния, ниже опускати бразды к расслаблению жизни и к небрежению: но должно непременно, которым–либо образом, или посредством суровых и вяжущих, или посредством более мягких и легких врачебных средств, противодействовати недугу, и к заживлению раны подвизатися: и плоды покаяния испытывати и мудро управляти человеком, призываемым к горнему просвещению» (там же).

«Как в телесном врачевании цель врачебного искусства есть едина, возвращение здравия болящему, а образ врачевания различен: ибо по различию недугов к каждой болезни прилагается приличный способ лечения: так и в других болезнях, по множеству и разнообразию страстей, необходимым делается многообразное целебное попечение, которое соответственно недугу производит врачевание…. Посему хотящий приложить приличное врачевство к недугующей части души, должен, во–первых, рассмотреть, в которой части произошла болезнь; потом к страждущей, по приличию, прилагать врачевство так, чтобы не было, по незнанию врачевательного способа, подаваемо врачевство единой части, когда болезнь находится в другой» (Григор. нисск. Прав. 1).